Дерево красной птицы. Пробуждение огня
Шрифт:
Мунно искренне считал его свои другом и относился почти как к человеку. Когда его одолевали сомнения или тяжкие думы, он всегда выводил Исуга и скакал, куда глаза глядят. Мунно будто сливался воедино с мощным, быстрым телом жеребца, и ему казалось, что он слышит биение сильного сердца животного, которое бешеным ритмом вторило его, человеческому. Ветер трепал одежду, пряди волос хлестали по лицу, мимо проносились леса, поля и далекие вершины холмов, – в такие моменты мысли вдруг прояснялись, и все вставало на свои места.
Вот
Повернув коня назад, Мунно поскакал домой с уже готовым планом действий.
Утром его разбудил хмурый Даон, легонько тряхнув за плечо. Слуга, который уже давно стал близким другом и знал его лучше всех, понимал все, что творилось у Мунно в душе.
– Она спит? – садясь на постели, спросил Мунно на мохэсском.
– Нет. Тебе не стоило оставлять ее здесь. Это все только усложнило, – друг как обычно говорил все как есть, даже не пытаясь сгладить углы.
Мунно криво усмехнулся.
– Да знаю я… Но дело сделано, теперь я не могу повернуть назад.
Он чувствовал себя разбитым и уставшим, уже предвкушая реакцию ханов на письмо из Когурё. Старый хитрец Кимун, который давно уже пытался подмять под себя Сумо, наверняка попытается обвинить во всем Мунно и потребует, чтобы он взял на себя ответственность за случившееся.
– Ты рискуешь навлечь на себя гнев вождей, в том числе и твоего отца. Подумай, стоит ли рисковать будущим ради никчемной девки, – Даон со своей честностью нисколько не облегчил задачу, а только увеличил тяжесть вины перед отцом и племенем. Он был совершенно прав: главам племен не понравится, что Мунно оставил пленницу у себя, дал ей еду, защиту и кров. И теперь его доброта могла обернуться против него самого.
– Я это и так знаю, – болезненно сморщился он, досадливо махнув рукой. – Они уже прибыли?
– Да, собираются в шатре.
– Доложи, что я скоро буду.
Коротко поклонившись, Даон быстро скрылся из вида, оставив друга наедине с раздиравшими его демонами.
Откинув тяжелую ткань, Мунно вышел из спальни и напоролся на острый взгляд темных глаз. Ему хотелось сбежать, чтобы не говорить о неизбежном решении совета. И почему он боится? Ему нечего стыдиться! Она пленница и прекрасно знала, что будет в случае, если ее государь ответит отказом. Сама же готовилась умереть, так зачем же сейчас смотрит так, будто упрекает его в чем-то?
Мунно отошел к умывальнику, налил воды и, шумно отфыркиваясь, стал тереть лицо. Что он может сделать? Оставить ее в рабстве? Для нее это будет чудовищным испытанием, но хотя бы она останется жива. Или лучше позволить ей умереть с честью, как настоящий когурёсский воин?
Сердито вытерев лицо, Мунно наскоро оделся и, не глядя на пленницу, взбежал по ступеням. Противоречия разрывали его на части. Он хотел спасти врага и ненавидел себя за это.
В большой шатер, где собирались главы кланов для решения важных вопросов, он прибыл последним. Сидящий во главе стола отец бросил на сына суровый взгляд, едва только тот откинул тяжелый полог. Вожди недовольно закряхтели, и он низко поклонился, извиняясь за опоздание и уважительно приложил сжатую в кулак ладонь к левой груди.
– Считаю, что пленных нужно казнить, – зычный голос отца разнесся в холодном шатре.
– Я тоже. Так мы покажем наглым когурёссцам, что держим свое слово и не боимся их, – поддержал его вождь Суйшея.
– Это очень расточительно, – Мунно подал голос, стараясь говорить спокойно и выглядеть рассудительным. – У нас полтора десятка хорошо обученных, сильных воинов и красивая девчонка. Любой работорговец готов будет отдать за каждого не меньше двух слитков серебра.
– Кому нужны такие непокорные рабы? – фыркнул отец, отвернувшись от сына. – Когурёсцев боятся даже в Цзинь, всем известно, что приручить их невозможно. Проще убить.
– Я считаю, их нужно вернуть в Когурё, – медленно проговорил хан Кимун
Все вожди недоуменно посмотрели на него, ожидая пояснений такого неожиданного предложения.
– Мунно отправится с ними, встанет на колени перед Владыкой и уладит проблему, причиной которой он стал. В письме прозвучала четкая угроза, и дело времени, когда Когурё решит на нас напасть, – сказал хан, поглаживая длинную бороду, заплетенную в две тонкие косицы. – Мы должны предотвратить заведомо проигранную войну.
«Ну вот, началось! – мелькнуло в голове у Мунно. – Хитрый лис использует эту возможность, чтобы избавиться от меня и сделать наследником Сумо своего племянника!»
Мунно предвидел такой поворот событий, поэтому сдержал гнев и спокойно возразил, уверенно обведя глазами старейшин:
– Сейчас у Когурё нет ресурсов для войны с нами. Они только что закончили военную кампанию против Пэкче, к тому же у них уходит много сил на поддержание линии обороны в Ляодуне. Чтобы восстановить силы, им нужно не менее трех лет. Именно поэтому они приехали к нам.
– А что будет по прошествии трех лет? – с ехидцей спросил Кимун, бросив на Мунно оценивающий взгляд.
– Мы должны напасть первыми, пока Когурё еще не пришло в себя, – уперев руки в колени, решительно сказал Мунно, и среди вождей раздался потрясенный ропот. Он сделал свой ход, теперь осталось только довести дело до конца.
– Да ты не в своем уме, сын! – голос отца перекрыл все разговоры. – Мы ищем способ предотвратить войну, а ты говоришь о нападении на такого сильного противника!