Деревянные кресты
Шрифт:
Бертье безъ труда возстановилъ порядокъ:
— Ну, безъ возни, безъ ссоръ, это ни къ чему… Всмъ хватитъ мста.
Онъ осматривалъ вс темные утлы, освщая ихъ электрическимъ фонаремъ, и размщалъ людей. Солдаты, стоя за нимъ, спокойно ждали, и никто больше не кричалъ, чтобы не раздражать его. Примирялись съ указаннымъ мстомъ и устраивались тамъ.
Бреваль, разворачивая свое одяло, сдлалъ въ солом находку: — Газета изъ нашей мстности! — радостно закричалъ онъ. — Буду читать въ постели, какъ въ былое время… — Мы четверо лежали въ нашемъ углу, тсно прижавшись
— Ахъ! хорошо, — вздохнулъ Бреваль, вытягиваясь. — Только бы боши оставили васъ въ поко…
— Въ сущности это, что я говорилъ, — замтилъ Мару съ другого конца галлереи. — Издали, когда видишь какъ обстрливаютъ, набиваешь себ голову разными страхами, а когда придешь, то видишь, что здсь не хуже, чмъ въ другихъ мстахъ.
Однако, ежеминутно глухой ударъ сотрясалъ холмъ, раскатъ вмст съ порывомъ втра доносился до вашего грота, и свчи начинали дрожать. Иногда снаряды падали на другой склонъ Горы Смерти, противъ входа въ вашу пещеру, и отблескъ отъ нихъ освщалъ сложенную палатку.
— Слишкомъ далеко, — говорилъ Лемуанъ, спокойно чувствуя себя подъ защитой слоя земли въ четыре метра надъ нашими головами.
Брукъ храплъ сильне обыкновеннаго, чтобы не слышать снарядовъ, а Бреваль, забывъ обо всемъ, читалъ газету.
— Гнусныя женщины, — разразился онъ. — Опять задержали женщинъ въ англійскомъ лагер. И можешь быть увренъ, не проститутокъ, а замужнихъ женщинъ… Мн говорили, что въ такихъ случаяхъ вывшиваютъ ихъ фамиліи въ мэріи. Представь себ, какой ударъ для мужа, когда онъ узнаетъ объ этомъ…
Онъ прочелъ еще нсколько строчекъ, затмъ гнвно скомкалъ газету, бросилъ ее и, повернувшись къ сырой мловой стн, сказалъ мн:
— Ты загасишь.
Артиллерія упорно обстрливала Гору Смерти, глухіе удары раздавались надъ ея вершиной. Между двумя взрывами слышны были иногда шаги человка, спотыкающагося о камни, или случайные ружейные выстрлы часового.
При колеблющемся свт гаснущей свчи я смотрлъ на крпкія балки, гд висло наше снаряженіе и наши котелки. Набитые подсумки покрывали стну, какъ занавской, а розетками служили штыки. Подъ головами наши сумки, въ углу ружья… И все это мы носимъ на себ, ночи, дни, километры… Носимъ нашъ домъ, носимъ нашу кухню, и все, вплоть до нашего савана: коричневаго одяла, въ которое я хорошенько завернусь и засну.
Ночь медленно таяла. Казалось, послдняя звзда торопилась скрыться. Въ предразсвтномъ туман стали вырисовываться очертанія предметовъ и пейзажа, и Брукъ первый увидлъ тла убитыхъ.
— Много ихъ, — сказалъ онъ. — И этотъ лсъ намъ дорого обойдется.
Жильберъ старался отыскать того убитаго, котораго товарищи его просили вчера похоронить. На зар онъ, наконецъ, отыскался. Онъ лежалъ въ двадцати метрахъ отъ проволочнаго загражденія, уже такой же увядшій и плоскій, какъ остальные. Зачмъ рисковать смертью, чтобы оттащить этотъ
Съ наступленіемъ утра проснулась артиллерія. Сначала грянулъ залпъ шрапнелей, окруживъ Гору Смерти зеленымъ, быстро разсявшимся, ореоломъ. Затмъ наступила очередь большихъ снарядовъ.
Первые же снаряды повергли васъ на землю, и мы распростерлись на дн окопа. Трескъ былъ оглушительный, и вихрь камней тяжелымъ градомъ обрушился на насъ. Бреваль слегка вскрикнулъ, задтый въ затылокъ осколкомъ или камешкомъ. Ему сорвало только вожу, но шла кровь.
— Не повезло, — сказалъ ему Лемуанъ, смазывая его іодомъ…
— Вотъ если бы теб перебило руку!
— Да, мн такъ не повезетъ, — пожаллъ капралъ.
Такъ провели мы день, убгая отъ торпедъ, сгибаясь подъ снарядами. Къ одиннадцати часамъ утра обстрлъ усилился вдвое, и кухонная команда долго не ршалась уйти, чувствуя себя въ большей безопасности въ нашемъ окоп, чмъ въ проход, повсюду обвалившемся. Когда они вернулись, половина вина была пролита, макароны смшаны съ землей, и Сюльфаръ, задыхаясь, разносилъ Лемуана за то, что „онъ не годенъ даже на то, чтобы нести котелъ“.
Посл обда стали играть въ карты въ ожиданіи вечера. Брукъ началъ храпть; Жильберъ, лежа около него, старался погрузиться въ мечты.
Вдругъ онъ поднялся и сказалъ намъ сдавленнымъ голосомъ:
— Подъ нами роютъ.
Вс оглянулись, карты выпали изъ рукъ.
— Ты увренъ?
Онъ утвердительно кивнулъ головой. Я съ трудомъ растолкалъ Брука, который все храплъ, а Мару, Бреваль и Сюльфаръ легли и приложили ухо къ земл. Мы, молча, затаивъ дыханіе, смотрли на нихъ. Вс мы поняли: это мина… Мы тревожно прислушивались, негодуя на снаряды, подъ ударами которыхъ сотрясался холмъ. Бреваль первый поднялся съ земли.
— Ошибиться нельзя, — сказалъ онъ вполголоса, — они роютъ.
— Работаетъ только одинъ человкъ, это отлично слышно, — пояснилъ Мару. — Онъ недалеко продвинулся.
Мы вс сгрудились и неподвижно смотрли на твердую почву. Кто-то пошелъ за сержантомъ Рикордо. Онъ явился, послушалъ минуту и сказалъ:
— Да… Надо бы предупредить лейтенанта.
Каждый ложился по очереди, прислушивался и вставалъ съ потемнвшимъ лицомъ. Новость распространилась по всему окопу, и въ промежутк между двумя снарядами караульные прислушивалась къ страшному заступу, который рылъ, рылъ…
Къ ночи пришелъ подпрапорщикъ Бертье съ кухонной командой. Онъ довольно долго слушалъ, покачалъ головой и ршилъ поскоре успокоить насъ.
— Тьфу!.. Это, должно быть, піонеры роютъ окопъ, и притомъ довольно далеко… Эти звуки часто, знаете, обманчивы. Позову кого-нибудь изъ инженерной части… Но вы успокойтесь, это еще далеко, опасности нтъ…
Мы встали на дежурство. Снаряды падали попрежнему, но теперь они не такъ пугали насъ. Мы прислушивались къ заступу.
Черезъ два часа, окончивъ дежурство, мы вернулись въ гротъ. Брукъ послушалъ и сказалъ: