Детективные романы и повести

Кристи Агата

— Генри? — губы миссис Бэссингтон скривились в странной гримасе. — Нет, Генри не будет возражать. Его сейчас ничто не трогает.

Френки посмотрела на нее с любопытством.

Генри Бэссингтон вскоре присоединился к ним, и Френки имела возможность наблюдать его вблизи. Безусловно, в нем было что-то странное. Он то погружался в какие-то мысли, от которых его было трудно отвлечь, то давал саркастические й резкие ответы на все вопросы, с которыми к нему обращались. Но он не всегда был таким. Вечером, за обедом, Генри Бэссингтон рассказывал анекдоты,

в общем — был в ударе.

Но его веселье показалось Френки неестественным.

«У него такие странные глаза, — подумала она, — они меня пугают».

Роджер Бэссингтон приехал на следующий день к вечернему чаю. Когда Френки сошла вниз на лужайку, где был накрыт чайный стол, Сильвия сказала, улыбаясь:

— А вот и наша больная! Мой шурин! Леди Френсис Дервент!

Френки увидела высокого стройного молодого человека, лет тридцати с небольшим, с приятной внешностью. Они пожали друг другу руки.

— Я слышал, что вы пытались свалить наше дерево, леди Дервент, — шутливо сказал Роджер.

— Признаюсь, я самый плохой водитель на свете, к тому же я ехала на старой развалине, так как моя собственная машина была в ремонте.

— Ее извлек из груды обломков очень красивый молодой доктор, — сказала Сильвия.

— Да, он был очень мил, — подтвердила Френки.

В эту минуту прибежал Томми и бросился на шею дяде.

— Ты привез мне электрический поезд? Ты обещал.

— О, Томми! Некрасиво просить подарки, — остановила его Сильвия.

— Не надо его бранить, Сильвия, я действительно обещал и выполнил свое обещание. А что, Генри не придет пить чай?

— Не думаю. Он не очень хорошо чувствует себя… Как я рада, что ты вернулся, Роджер, — порывисто добавила она.

Он положил руку на ее плечо.

— И я рад, что вернулся.

После чая Роджер стал играть со своим племянником. Наблюдая за ними, Френки мучительно старалась разобраться в своих противоречивых мыслях. «Роджер не похож на человека, способного на хладнокровное, преднамеренное убийство. Очевидно, мы с Бобби ошиблись. Но тогда, кто же столкнул Притчарда?» Она по-прежнему была убеждена, что его столкнули. «Но кто это сделал? И кто подсыпал морфий в пиво Бобби?»

При мысли о морфии Френки внезапно поняла причину странного выражения глаз Генри и его неестественно суженных зрачков.

«Неужели Генри Бэссингтон наркоман?»

Глава XIII

Как ни странно, она получила ответ на следующий же день. И он исходил от Роджера. Они играли в теннис, а после, сидя в тени, вели беседу на разные отвлеченные темы. Френки все более и более поддавалась обаянию Роджера. Этот «блудный сын», по ее мнению, выгодно отличался от своего мрачного и серьезного брата.

Мысли Френки были прерваны словами Роджера:

— Не удивляйтесь, леди Френсис, моей откровенности. Я знаю вас всего двадцать четыре часа, но инстинктивно чувствую, что вы единственный человек, с которым я могу посоветоваться.

— Посоветоваться? — удивилась Френки.

— Да. Я никак не могу выбрать правильную линию поведения. Вопрос касается моего брата.

— Брата?

— Я уверен, что он наркоман.

— Что вас наводит на эту мысль?

— Его вид. Резкие перемены настроения. А его глаза? Вы обратили внимание на его зрачки?

— Да. А что он принимает, по-вашему?

— Морфий или опиум.

— И давно это продолжается?

— Я считаю, что это началось месяцев шесть назад. Помню, что он жаловался на бессонницу. Очевидно, тогда он и пристрастился к наркотикам.

— А как он их достает? — спросила практичная Френки.

— Полагаю, что получает по почте. Вы заметили, каким он иногда бывает нервным и раздражительным перед вечерней почтой и как он преображается к обеду?

Френки кивнула. Она вспомнила, каким оживленным и остроумным бывал он иногда во время обеда.

— Но откуда он это получает?

— Вот этого я не знаю. Полагаю, что в Лондоне есть такие места, где можно достать наркотики за большие деньги.

— А почему, собственно, вы со мной об этом говорите? — без излишней дипломатии спросила Френки.

— Потому что я не знаю, как быть с Сильвией, — просто ответил Роджер.

— Вы полагаете, что она ничего не знает?

— Конечно, нет. Должен я сказать ей об этом, как вы думаете?

— Сложный вопрос…

— Вот почему я и подумал, что вы можете мне помочь. Сильвия очень к вам привязалась. Она ни с кем из соседей не дружит, а вы ей сразу понравились. Как мне поступить, леди Френсис? Сказать правду — значит, нанести ей удар.

— Если она будет знать правду, возможно, она сумеет повлиять на мужа, — высказала предположение Френки.

— Я в этом сильно сомневаюсь. Когда дело касается наркомании, никто, даже самые близкие и дорогие люди, не в состоянии повлиять.

— Это довольно безнадежная точка зрения.

— Но это факт. Есть один выход. Если бы Генри согласился лечиться, то его можно было бы поместить в лечебницу доктора Николсона, недалеко отсюда.

— А, по-вашему, он не согласится?

— Кто знает. У морфинистов бывает такое настроение, когда они готовы на все, чтобы вылечиться. Я полагаю, что Генри скорее пойдет на это в том случае, если будет думать, что Сильвия ни о чем не догадывается. Если бы лечение оказалось успешным, можно было бы сказать ей, что его лечили от нервного расстройства.

— А кто такой этот доктор Николсон?

— Он канадец. Очень умный человек, к счастью, Генри к нему весьма расположен… Тише, идет Сильвия…

Миссис Бэссингтон присоединилась к ним.

— Много партий вы сыграли?

— Три, — ответила Френки. — И все три я проиграла.

— А я ленюсь играть в теннис, — сказала Сильвия. — Надо как-нибудь пригласить доктора Николсона с женой. Она очень любит играть в теннис.

— Я только что говорил леди Френсис о докторе Николсоне.

— Называй ее лучше Френки, так же, как и я.