Добрые времена
Шрифт:
«Мата Хари!» — хмыкнул про себя Бессонов.
— Чего это ты расфуфырилась, Потапова? — довольно резко спросил обычно выдержанный Любимов.
— На отчет — как на праздник! — с бравадой ответила красавица и первой мелодично засмеялась столь заразительно, что не удержались от улыбок все присутствующие.
— Ну, Людмила, даешь! — пряча улыбку, покачал головой Любимов и, сухо кашлянув, продолжил: — Слушаем тебя, Потапова. Отчитывайся о проделанной работе.
— В нашем цеху двадцать три комсомольца, — начала деловито Потапова, — за год по различным причинам снялись с учета трое. Двух мы приняли в комсомол...
Неожиданно дверь открылась и в комнату вошел секретарь парткома Разумов, невысокий, полноватый для своих лет человек. Любимов даже вскочил от неожиданности.
— Сергей Михайлович?
— Сидите, сидите. Я не помешаю? Хочу тоже послушать, как дела у комсомольцев механоремонтного.
Он сел за стол рядом с Романом и кивнул головой:
— Продолжайте. Извините, что прервал.
Потапова толково, хотя моментами чувствовалось ее волнение, рассказывала о соревновании молодежных бригад, работе поста комсомольского прожектора, комплектации кружка политической учебы. Бессонов быстро записывал в блокнот, с удовлетворением отмечая, что отчет получается конкретным и полнокровным.
— Дадим, наверное, высказаться членам комиссии, которые проверяли работу, — сказал Любимов, когда Потапова закончила свой доклад, — а потом уж будем задавать вопросы. Нет возражений?
Было видно, что отчетом секретарь удовлетворен и что волнуется он не меньше Потаповой. Вероятно, сказывался нежданный визит Разумова.
— Юлия! Ты проверяла делопроизводство и прочее хозяйство. Какие у тебя есть замечания?
— В целом у меня неплохое впечатление. Собрания проводились регулярно, правда... — Юля замялась.
— Что, что? — встрепенулся Любимов.
— За летние месяцы протоколы как следует не оформлены. Так, на каких-то бумажках... Но Потапова обещала в ближайшие дни поправить.
— Уже все в порядке! — подала реплику Потапова, крутя в руках толстую клеенчатую тетрадь.
— Что ж, надо было ждать комиссии? — буркнул Любимов.
— Так ведь летом на пленэр тянет! — задиристо сказала Людмила и снова звонко рассмеялась.
— На какой «пленэр»? — обескураженно спросил Любимов.
— На природу, значит, — весело пояснила Потапова.
— Это, по-моему, любимое словечко нашего главного инженера? — негромко, но внятно произнес неожиданно Разумов, до этого сидевший совершенно безучастно. Он один не улыбнулся на шутку Потаповой.
— Ну и что? Почему бы и не позаимствовать у умного человека? — мгновенно парировала девушка, лицо которой вдруг стало холодным и замкнутым.
Разумов ничего не ответил, но так пронзительно взглянул на Потапову, что та покраснела.
— Один задолжник есть, верней, задолжница! — быстро сказала Юлия, чтобы прервать возникшую неловкую паузу.
— Почему? — с явным облегчением ухватился за Юлино сообщение Любимов, который, видать, тоже не знал, как реагировать на реплику Разумова.
— В декретном отпуске одна моя комсомолка, — вяло объяснила Людмила.
— Что ж, прийти не могла? — ехидно сказал Аркадий.
— В деревню уехала, к родителям.
— А муж разве не мог уплатить? — настаивал Петров.
— Нет у ней мужа!
— Как это нет? — удивился Аркадий.
— Не знаешь, как это бывает? — с насмешкой спросила Людмила, от чего Аркадий неожиданно сконфузился, а потом, разозлившись, воинственно сказал:
— Ну, а почему у тебя пять комсомольцев оказались вне сети комсомольского просвещения?
— Молодые матери! — фыркнула Потапова.
— Что, что? — опять переспросил Любимов.
— Дети у них маленькие. Вот после смены они и бегут как оглашенные в ясельки, своих забирать. Какие уж тут занятия.
— Пусть самостоятельно занимаются, — уже без особого нажима сказал Аркадий. — Есть такая форма...
— Слушаюсь, товарищ Петров! — с прежней задиристостью ответила Потапова. — Поправим это положение.
— Можно мне? — подняла руку, как в школе, молчавшая до этого Крутова. Видно было, как она напряглась, и от этого голос ее стал неожиданно тихим и даже вкрадчивым.
— Давай! — кивнул Любимов.
— Люда, как ты сама объясняешь, почему на общезаводском субботнике в пионерском лагере половина твоих комсомольцев ушла с обеда?
До этого дерзкая, Потапова вдруг смешалась и опустила голову.
— Что, действительно был такой факт? Людмила, почему молчишь? — вскинул голову Любимов.
— Был такой факт, — кивнула Потапова.
— Ну и как это понимать?
— Сама не знаю, — растерянно сказала девушка. — Я их уговаривала, а они повернулись и пошли.
— Кто «они»? Ребята? Девчата?
— Нет, девчата работали. А мальчишки все как один...
— Плохо, — сказал Любимов. — Выходит, авторитетом у них не пользуешься, раз не послушались.
— Раньше ведь слушались! — сказала Людмила.
— Значит, что-то произошло? — спросил вдруг Разумов. — Что именно? Вы разбирались?
— Разбиралась, — голос Людмилы стал прерывистым от волнения.
— Может, поделитесь с нами? — настаивал секретарь парткома.
Та пожала плечами.
— Чепуха, в общем-то. Просто один из парней в меня влюблен. Все привязывается. Я как-то в шутку его женихом назвала... А тут в лагерь приехал один человек. Мой знакомый, — Людмила совсем смешалась.
— Ну и что?
— Ребята увидели, что я с ним стою, смеюсь. Ну и обиделись. Вроде как я изменница... Ерунда ведь?
— Ну, как сказать, — задумчиво протянул Разумов. — Для тебя, видать, ерунда, а для этого паренька, наверное, всерьез.