Дочь капитана Блада
Шрифт:
– Порох... Эй, Валуа! Верёвка есть?
– Держи.
Обвязав несколько бочек верёвками, пираты столкнули их в сторону ворот. Огненная змейка, пробежав по земле, в считанные мгновения достигла дверей замка.
Дворец содрогнулся. Пламя взметнулось ввысь, а взрыв оглушил даже привыкших ко всему пиратов. Неприступные мангровые ворота разлетелись в щепки, а пираты бросились в образовавшийся приём, и на бегу опрокидывая оглушённых защитников крепости. Взорам ворвавшихся в помещение флибустьеров предстали великолепные коридоры, богато украшенные шёлковой обивкой и обставленные резной мебелью.
– Карреньо
Вокруг царила разруха - роскошные кресла были перевёрнуты и превращены в импровизированные брустверы, скрывавшие продолжающих пальбу испанцев. Великолепный китайский шёлк, украшавший дворцовые стены, был безнадёжно испорчен следами пороха и картечи. Схватив за шиворот молодого парня, де Фонтейн сильно встряхнул его и приставил к виску пистолет.
– Живо! Говори, где комнаты президента!
– На втором этаже. По центральной лестнице, - пробормотал растерявшийся детина.
Отшвырнув несчастного в сторону, француз кивнул Сильверу, и оба ринулись к парадной лестнице в сопровождении чуть более десятка пиратов. На пороге залы их встретил мощный великан. Сходство его с Хуаном Хосе было столь очевидно, что узнать его не представляло труда. Президент стоял в угрожающей позе, с саблей в одной руке и пистолетом - в другой. Увидев бегущих по коридору пиратов, он по-бычьи наклонил голову и шагнул вперёд, а лицо его налилось кровью.
– Убью, собаки!
– прорычал президент. Де Фонтейн бросился было в атаку, но Сильвер остановил его.
– Дон Эрнандо Д'Авила Браво де Лагуна?
– усмехнулся он.
– Не советую Вам быть столь опрометчивым. В наших руках ваш сын, а, кроме того, Вы находитесь в обществе представителей королевских фамилий.
– Вы оборванцы!
– выругался де Лагуна и спустил затвор. Пуля, просвистев над головой Сильвера, застряла в двери.
– Осторожнее, синьор, - невозмутимо продолжал Сильвер.
– Во-первых, у меня Ваш сын, а во-вторых...
– Грязный пёс, - прорычал побагровевший испанец, - где Хуан Хосе!
– Я искренне восхищаюсь его храбростью. Он жив лишь благодаря тому почтению, которое сумел внушить мне и моим людям. Но тем не менее...
– Где он?
– В надёжном месте. Вы получите его сразу, как только во дворец будет доставлено три тысячи песо.
Если бы вице-король умел убивать одним своим взглядом, то Сильвер был бы уже мёртв - столько ненависти в этот момент было в глазах потерпевшего поражение де Лагуны. Но пиратский капитан по-прежнему стоял перед его креслом, и представителю Его Величества ничего не оставалось, кроме как испустить глубокий вздох.
– Хорошо, - произнёс он, видя всю безнадёжность ситуации, - выкуп будет доставлен Вам в течение двух часов, но к этому времени Хуан Хосе должен быть во дворце.
– Кроме того, - улыбнулся Сильвер.
– сообщите мне, где прячете золото, которое ещё месяц назад должно было быть переправлено в Пуэрто-Бельо.
Де Лагуна молчал. Де Фонтейн с удивлением глядел на своего напарника. Тот говорил уверенно, будто знал это наверняка.
– Обещаю - если мы сможем договориться, Бурбоны никогда не узнают о том, что Вы пытались ограбить казну. Но если нет - месье Валуа сделает всё возможное, чтобы довести эти сведения до царствующего дома.
– Если выберетесь отсюда, - испанец выругался, но в лице его читалась растерянность. Воспользовавшись его замешательством, пираты немедленно связали его и усадили в кресло.
– Надеюсь, Вы достойно обойдётесь с порядочными женщинами?
– пробормотал он.
Де Фонтейн метнул быстрый взгляд на Сильвера. Тот невозмутимо продолжал:
– Разумеется. Если узнаю, что кто-либо причинил зло уважаемым дамам, пристрелю на месте. Мои люди будут охранять Ваши покои. Надеюсь, все синьоры и синьориты находятся здесь?
Президент кивнул, но на лице его мелькнула зловещая усмешка.
– Мне известно, что в Вашем дворце находятся граф и графиня Солсбери. Это правда?
– Ищи эту девку сам, - рявкнул президент.
– Точнее, то, что осталось от неё и её упрямого папаши.
Де Фонтейн взглянул на Сильвера. Тот побледнел и казался заметно встревоженным.
– Я должен идти, Валуа, - вполголоса произнёс он.
– Та башня... Может, там Солсбери? Прими командование, если я не вернусь.
– Я с тобой, Стю!
– крикнул было де Фонтейн, но Сильвер остановил его.
– Ты остаёшься! Это приказ!
Де Фонтейн кивнул, но, едва худощавая фигура скрылась за дверью, ринулся следом. Сильвер мчался вперёд, размахивая саблей. Немногочисленные испанцы, ещё не успевшие удрать из захваченного дворца, в испуге шарахались в стороны. Де Фонтейн следовал за ним, стараясь не упускать из виду. Свернув в узкий коридор, Сильвер вскоре, словно ошпаренный, выскочил обратно и едва не столкнулся с де Фонтейном, который, к своему счастью, вовремя успел укрыться за полуоткрытой дверью. Капитан же бросился в противоположную сторону и вскоре исчез в одном из стрельчатых проёмов.
– Куда лезешь, каналья! Ослеп, что ли?
– отшвырнув в сторону налетевшего на него английского юнгу, де Фонтейн рванулся вперёд и вскоре очутился в холодном каменном мешке. Узкая лестница вилась вверх, а стены, казалось, вот-вот обвалятся от сырости. На почерневших от пыли и сажи ступенях виднелись следы маленьких сапог. Они могли принадлежать лишь одному человеку - капитану Сильверу. Точнее... Как ему теперь называть его? Де Фонтейн вдруг со всей ясностью осознал - по возвращении на Тортугу ему придётся разорвать заключённое между ними соглашение. Уйти от Сильвера окончательно и бесповоротно, забрав своих людей. Может, когда-нибудь они ещё смогут вместе провернуть какое-нибудь дело, но не сейчас. Вот бы им действительно встретиться лет через пять, но не на Тортуге, а в Сент-Джеймсе или Лувре! Но будет ли это когда-нибудь? Ведь его придворная карьера дала крен ещё в Париже! Вот если бы Людовик... Да нет, у него свои наследники. Зачем им отпрыск угасшего рода, дурная кровь которого принесла Франции лишь бесчисленные раздоры? Де Фонтейн вздохнул. Судьба есть судьба. Надо просто следовать ей, и всё. А пока сделать всё, чтобы жизнь капитана не подвергалась опасности. Стараясь оставаться незамеченным, он осторожно начал карабкаться вверх. Камень, гулко упав, едва не угодив французу в висок. Де Фонтейн ускорил шаг, с трудом сдерживая биение сердца. Странные сны капитана, его необъяснимая тревога и, наконец, зловещий голос де Лагуны в тот момент, когда он говорил про этих Солсбери... Разбуженная вторжением человека летучая мышь, хлопнув крыльями, сорвавшись с окна.