Эхо
Шрифт:
– Доброе утро, - знакомый голос прозвучал над самым ухом в тот момент, когда она пыталась открыть дверь секционной, зажимая в одной руке папки с делам и держа в другой высокий стакан с кофе.
– Доброе, - откликнулась Молли, наконец справившись с замком. На щеках у нее вспыхнуло по пунцовому пятнышку. «Все дело в его одеколоне, слишком душный аромат», - быстрая мысль не в силах оправдать вдруг участившееся сердцебиение.
Входят они вместе. Шерлок, опережая на пару шагов, вдруг разворачивается и спрашивает:
– Сколько вам предложил мой брат?
Стаканчик падает из рук, крышка звонко отлетает и содержимое, по удаче не забрызгав светлые брюки, заливает кафельный пол. Уставившись на кофейную кляксу Роршаха, Молли осипшим голосом
– У меня все время так. От неожиданности руки слабнут. Поэтому в хирургию путь заранее был заказан.
– Она с трудом поднимает потяжелевшую голову и испуганно смотрит на детектива. Да. Он же черт возьми, консультирует Скотланд-Ярд! Он знал, все это время знал.
– Майкрофт не в первый раз такое проворачивает, - качает головой Шерлок.
– Но похоже в этот раз его «беспокойство» до смерти вас напугало. Итак, сколько же он предложил за шпионаж?
– Простите, - лепечет Молли, сбитая с толку.
Холмс берет марлевую салфетку и бросает ее на пролитый кофе. Белая ткань мгновенно пропитывается светло-коричневым раствором. Наблюдая за этим, как за интереснейшим опытом, детектив поясняет:
– Вчера вечером я заметил одну из машин, состоящих при ведомстве Майкрофта — так зовут этого зануду с зонтом — на парковке госпиталя. Приехал он не по мою душу, а затем чтобы завербовать человека, который бы поставлял ему свежие новости обо мне. Ему удалось?
– Нет, - Молли выдавила улыбку и облизала губы, - мы не сторговались.
Самообладание возвращалось с трудом. Руки еще подрагивали и во рту было сухо. Как же глупо.
– Жаль, могли бы поделить выручку, - вроде бы улыбается Холмс.
– Кстати, Молли, вы не знаете никого, кто бы хотел напополам снимать квартиру?
========== Часть 4 ==========
Rihanna - stay
[Not really sure how to feel about it
Something in the way you move
Makes me feel like I can’t live without you…]
Сквозь неплотно сомкнутые полоски жалюзи, прочерчивая на полу ровные полосы, пробивается белый свет уличного фонаря. Электронные часы показывают четырнадцать минут третьего. Смирившись с тем, что накануне выходных ее вдруг одолела бессонница, Молли поднимается с постели и отправляется варить кофе. Она по-прежнему живет в родительском доме. Бывшая комната Чарли давно отошла Тому, но он занимает ее только на время каникул, предпочитая жить в общежитии Итона. Пустует кабинет отца. Гостиная в соответствии со своим названием открывается только для гостей. Обжитыми остаются только две спальни да кухня, на которой по вечерам ужинают и обсуждают новости Молли и мама. Сколько раз они задумывались — не выставить ли на продажу ставшее слишком большим для них двоих жилье. Но всякий раз чувства и эмоции брали верх и вопрос откладывался на неопределенный срок.
Пока турка с насыпанным кофе медленно нагревается, Молли одновременно включает электрический чайник (согреть кипятком чашку) и ноутбук, стоящий здесь же, на столе. Пару месяцев назад она порывалась завести кота — разбавить царящую дома атмосферу, но вместо этого завела блог, поставив фоновым рисунком кошачью морду с янтарными глазищами. Зачем она это сделала, было совершенно не ясно и ей самой. В ее жизни было мало такого, что стоило выносить на общее обозрение, а ироническим стилем, часто приукрашивающим действительность, она не владела. Но с помощью своего аккаунта оказалось удобно следить за записями Джона Уотсона — нового соседа и компаньона Шерлока.
Шерлок. Вот мысль Молли и повернула в привычном направлении. Она вздохнула, залила в турку ледяной воды и размешала. Про Шерлока она обычно думала по вечерам, устроившись в глубоком кресле, или с утра, когда опять же варила кофе.
После рождения сына, разумеется, ни о каких мужчинах Молли не задумывалась. Любовь к Тому оказалась такой яркой, такой ослепительной, что кажется затмила весь остальной мир. Но годы шли, Молли поступила на медицинский факультет, много и прилежно училась, выбрав не самую простую и не самую женскую профессию. Все
Она познакомилась с Бредли на четвертом курсе. Он был романтичен и робок. Говорил, что целый месяц ходил уже влюбленным по уши, прежде, чем решился на то, чтобы подойти. Он дарил ей хризантемы, водил в кино и на прощанье нежно целовал в щечку. В его представлении, Молли была такой же как он — мягкой, скромной, думающей только об учебе. Так оно в принципе и было, за исключением того, что под крышей дома, к которому провожал ее Бредли, в кроватке спал ее сын. Молли не знала как сказать. В одной кровати они оказались только спустя четыре месяца хризантем и застенчивых поцелуев, от которых в груди у Молли что-то сжималось и трепетало. Все произошло по студенчески — в комнате общежития, под громкую музыку за стеной и веселыми голосами в коридоре. Бредли ничего не сказал, и все-таки Молли увидела — он разочарован тем, что она не девственница. Именно в тот момент Молли поняла, что никогда не расскажет ему про Тома. Расстались они не сразу, месяца через три, в течении которых она с грустью наслаждалась его ласками и добротой. Молли уже не помнила, что сказала ему при расставании, но боль, отразившуюся в его карих глазах, запомнила навсегда. До конца учебы романов она больше не заводила. Несколько раз Ренди (ставшая крестной матерью Тома и ужасно гордившаяся этим фактом) устраивала ей свидания с кем-нибудь из знакомых. Порой эти встречи ограничивались чашкой чая в кафе, порой заканчивались одноразовым сексом, в обоих случаях не оставляя ни единого следа в душе.
Вторым серьезным претендентом на ее руку и сердце стал именитый пластический хирург Стенли Хоббс. Мужчина был старше Молли на тринадцать лет, имел за плечами два распавшихся брака и дочь от одного из них. Он был ярким, шумным, добродушным, компанейским — полной ее противоположностью. Скрывать от него свое положение Молли и в голову не приходило, а Стенли даже нравилось, что она — «девушка с прошлым». Жизнь с ним была постоянным праздником, растянувшимся на три года. Том, уже достаточно взрослый, принимал Хоббса спокойно и даже приязненно. Они заделались партнерами по запуску воздушных змеев и шахматным партиям. Дело дошло даже до помолвки, но однажды Молли застукала будущего жениха и его секретаршу в крайне оригинальной позе. Кольцо она вернула в тот же день. Стенли забросал ее букетами и карточками с извинениями, но остыл, когда всегда сдержанная Молли надела очередную корзину с розами ему на голову и сопроводила процесс парой крепких слов. Как ни удивительно, они остались друзьями и иногда пропускали по стаканчику джина в пятничный вечер, пока Хоббс не женился в третий раз. Молли никогда не жалела о принятом решении. В глубине души, она осознавала, что по-настоящему его не любит. Перед помолвкой все спрашивала саму себя: встретился прекрасный человек, любящий, открытый, теплый, и ты к нему неравнодушна — что же еще? Но на сердце становилось маетно. Одно дело — кипучий роман, и совсем другое - супружеская жизнь. Они ведь даже вместе не жили. Молли за три года так и не перевезла в его квартиру ничего, кроме зубной щетки, косметики и банного халата. Измену она восприняла как знак. С тех пор прошло два года.
Кофе поднимается и Молли, помешав его еще раз, снимает турку с огня. Наливает в чашку и садится за стол, глядя в экран ноутбука. На днях Молли познакомилась в больнице с симпатичным айтишником. Джим, так его звали. Милый, симпатичный и обаятельный. Они разговорились, столкнувшись у кофейного автомата в ночную смену. Потом он оставил ей несколько комментариев в блоге. Такой способ флирта был ей в новинку, но похоже, что она справлялась. Позавчера у них состоялось первое свидание, грозившее закончиться поцелуем, если бы проклятая простуда так некстати выскочившая на верхней губе. Или она опять лишь лжет себе? В простуде было дело или в том, что последний месяц Молли мучилась совершенно невнятным, смутным и бестолковым чувством.