Эхо
Шрифт:
– Я Николь, - встрепенувшись, произносит она. И улыбается.
(1) Персонаж ситкома «Теория большого взрыва». В гостиной героев всегда сидит на одном и том же месте, не позволяет другим его занимать.
========== Часть 7 ==========
Том стоит на крыльце у дома 221-б по Бейкер-стрит. Поднимает руку то к дверному молоточку, то к звонку. Опускает. Спускается вниз. Делает пару шагов по тротуару. Злой декабрьский ветер швыряет ему в лицо ледяное крошево снега. Том возвращается. Становится у двери. Прикрывает глаза. Думает о том, как оказался
Дело «ужаленного» мистера Амберсона по счастливому стечению обстоятельств было занесено в актив офицера Бехари. Когда Том ходил за кофе, он встретил Лестрейда, направляющегося к Холмсу, в лабораторию. В итоге Николь под руководством инспектора провела почти все следственные мероприятия и совершила первый в своей жизни арест. Девушка погибшего сломалась при предоставлении доказательств, расплакалась и призналась в убийстве. Через неделю Николь принесла ланч не в офис Донован, а в морг Бартса.
Три недели августа пролетают незаметно. Тому жаль покидать радушные стены госпиталя, бросать интересную работу и расставаться с Николь. Он успел по-настоящему привязаться к этой внешне строгой девушке, видя в ней любопытного ребенка, ищущего приключений.
– Как это ты уходишь? Куда?
– кажется она расстроилась, и это вызвало смутную радость где-то глубоко в душе Тома.
В этот раз обедом угощал он. Удон с курицей тэрияки для нее, большой гамбургер — для себя. Предстояло непросто признание и Том набирался смелости, медленно пережевывая кусок мяса.
– Последний учебный год в Итоне будет напряженным даже для меня, - осторожно произнес он.
Николь отодвинула от себя картонную упаковку с лапшой и сложила руки на груди.
– Это такая шутка? Профессионал, которому я доверяла, возвращается в школу?
– Ник, мне семнадцать. Будет в октябре.
– Том зеркально отобразил ее позу, впиваясь взглядом в ее лицо.
На переносице появляется тонкая морщинка, пухлые губы округляются, потом складываются… и выдают лаконичное, но крепкое ругательство.
– … да что здесь происходит такое? Если кто-нибудь выяснит, что экспертизу для Скотланд-Ярда делал человек, не имеющий на это права, то… то… - воздух в ее легких кончился.
– Если ты никому об этом не расскажешь, все будет нормально, - спокойно и четко отвечал Том.
– Я подписывался своей фамилией, но так уж вышло, что она совпадает с фамилией доктора Хупер. Официально все проводимые исследования записаны на нее.
Николь поднялась на ноги. Ее карие глаза гневно мерцали.
– Это произвол похуже того, что творит Холмс. Любой адвокат, узнай об этом, разобьет в пух и прах версию обвинения. И это в стенах такого уважаемого заведения.
– Тебе напомнить, что я ни разу не ошибся?
– сравнение с Холмсом было приятным и неприятным одновременно. Полюбоваться на работу набирающего популярность сыщика Тому пришлось, но характерами они так и не сошлись. Том делал свою работу и без присущего Холмсу пафоса и пренебрежительности к остальным участникам процесса.
Ник молча подхватила сумку и вышла вон из комнатушки над секционной.
Октябрь, дождливый, превращающий золото деревьев в неопрятную массу под ногами наступил быстро. Том был загружен учебой по макушку и на этот раз работал увлеченно, до изнеможения. Он определился с профессией и хочет получить приличный балл для поступления в Кембридж.
В вечер, когда ему исполняется семнадцать, он устало брел не в сторону Итонского общежития, а домой. По традиции отмечать праздник в кругу семьи.
– Здравствуй, дорогой, - мама мягко поцеловала его в щеку.
– Сегодня мы пригласили еще одного гостя.
В коридоре показалась Николь. Сердце Тома сначала замерло, а потом начало биться о ребра как сумасшедшее. Он не видел ее с последнего дня в Бартсе. Он и не думал, что так скучал.
– Привет, - от волнения у него даже голос сел и Том после фразы откашлялся, пытаясь привести его в порядок.
– Надеюсь ты не сердишься. Я увидела, как доктор Хупер несет торт, спросила о поводе и вот я здесь.
– Ник неловко взмахнула руками, показывая, что капитулировала перед уговорами Молли. Улыбнулась. Ослепительно, так как только она и умела. И, вдруг быстро наклоняясь, оставила малиновый бантик поцелуя на его щеке.
– С днем рождения, Томас.
В конце вечера они, оставшись вдвоем в гостиной, пили чай с тем самым тортом. Шоколадная и ванильная начинка.
– У тебя замечательная семья, такая дружная, - Ник задумчиво ковыряла ложечкой свой кусочек десерта.
– Ты хочешь о чем-то спросить, - Том отхлебнул из чашки. Еще во время работы в Бартсе, он наловчился распознавать ее эмоции и мысли.
– Неловко как-то, - она смущенно улыбнулась.
– Да и не к чему. Просто пустое и никчемное любопытство.
– Значит хотела спросить о моем отце. В этом нет никакой тайны. Я его никогда не знал. Но как ты верно заметила ранее, у меня замечательная семья. Я обошелся и без его воспитания.
– И тебе никогда не хотелось узнать кем он был?
– Я считал это оскорбительным по отношению к своей матери, - Том пожал плечами.
– Когда мне было пять, мой дед довольно определенно объяснил мне ситуацию, не делая скидок на возраст. Считал меня сообразительным не по годам. Отец был для меня некой абстрактной фигурой, я ничего не чувствовал по отношению к нему. Ни ненависти, ни злобы, ни любопытства.
Они некоторое время молчали. Том пальцем собирал крошки на белом блюдечке.
– Впрочем, - он бросил взгляд в сторону открытых дверей. Молли в кухне мыла посуду.
– Пару лет назад я был близок к тому, чтобы узнать его имя.
Ник посмотрела на него с интересом. Что ж, именно ради этого открытого взгляда, ждущего продолжения истории, Том это и сказал. Он наклонился над столом, сократив расстояние между их лицами и глазами показал в сторону кухни. Николь кивнула и также склонилась, готовая внимательно слушать.