Еще один простак
Шрифт:
— Ты хочешь, чтобы я встретился с госпожой Мальру?
— Разумеется, — нетерпеливо сказал Реник, — и поставь в известность старика. Пусть для опознания приедет О’Рейли. Мы не хотим, чтобы Мальру увидел ее. Если он все-таки пожелает приехать, предупреди его, что зрелище не из приятных. И проверь насчет платья, это важно.
— Хорошо, — сказал я, радуясь возможности уйти прочь от «меркурия» с его жутким грузом. Я влез в полицейскую машину и вырулил за ворота.
Наконец-то представился удобный случай поговорить с Реей. Реник может выяснить
Десять минут спустя я остановил машину перед домом Мальру, взбежал по ступенькам к парадной двери дома и нажал кнопку звонка.
Дверь открыл дворецкий.
— Я из полиции. Прошу доложить мистеру Мальру.
Дворецкий отступил в сторону, пропуская меня в холл.
— Мистер Мальру с утра неважно себя чувствует. Он все еще в постели. Я не хотел бы беспокоить его.
— Тогда доложите госпоже Мальру… Это крайне важно.
— Прошу подождать, сэр…
Он прошел по длинному коридору. Я немного выждал и двинулся вслед за ним, стараясь не топать. Он толкнул стеклянную двухстворчатую дверь и вошел во внутренний дворик.
Рея в бледно-голубой блузке и белых брюках полулежала в кресле, читая газету. В ярких лучах утреннего солнца она казалась воплощением покоя и красоты. Когда подошел дворецкий, она вскинула на него глаза, и тут я без приглашения шагнул во дворик.
Рея увидела меня и от неожиданности выпрямилась. Глаза у нее на мгновение сузились, затем лицо стало совершенно непроницаемым.
— Кто это? — спросила она у дворецкого.
Пока он оборачивался, я подошел к ней.
— Я из полиции. Прошу извинить за беспокойство, но дело крайне важное.
Рея отпустила дворецкого жестом руки. Мы не разговаривали, пока он не скрылся за дверью, затем я подвинул стул и сел.
— Привет, — сказал я. — Помните меня?
Она откинулась на спинку кресла и твердой рукой зажгла сигарету.
— Почему я должна вас помнить? — отозвалась она, вскинув брови. — Что вам надо?
— Ее нашли, — сказал я, — но не в бунгало, как вы этого хотели. Ее нашли в багажнике похищенного автомобиля.
Она стряхнула пепел под ноги на декоративную мозаику.
— Вот как? Она мертва?
— Вы отлично знаете, что она мертва!
— Вы что, поссорились из-за денег? Вам не надо было убивать ее, мистер Барбер.
Ее наглость взорвала меня.
— Вам не уйти от ответственности. Вы виноваты в ее смерти, и вы это знаете!
— Вы так считаете? — Она опять вскинула брови. — Не думаю, чтобы кто-нибудь поверил в это, кроме вас.
— Не морочьте себе голову. У вас есть мотив. После смерти вашего мужа половина его состояния перешла бы к Одетте. Вас бы устроило гораздо больше, если бы все досталось вам, разве не так?
— Разумеется, — усмехнулась она. — Но ведь это вы придумали план похищения. Это вы должны были встретиться с ней в бунгало. Я была в постели, когда она умерла, и могу доказать это. А вы где были?
— Если меня арестуют, — сказал
— Да ну? Так вами поверили! Не думаю, чтобы мое слово значило для полиции меньше, чем слово бывшего арестанта.
— Все верно, но дело в том, что я это понимал с самого начала и принял меры предосторожности. Я установил в бунгало магнитофон, и все наши переговоры записаны на пленку. И если вы рассчитываете остаться в стороне, ничего у вас не выйдет.
Она замерла, уставившись на меня горящими глазами.
— Магнитофон?
— Вот именно. Все, о чем мы договаривались, записано на пленку. У вас есть мотив. Меня могут отправить в газовую камеру, но и вы получите двадцать лет, не меньше.
Она была явно потрясена. На какое-то мгновение с ее бесстрастного лица слетела маска, и оно показалось мне постаревшим и очень порочным. Она сложила руки в кулаки и смертельно побледнела.
— Вы лжете!
— Мое дело предупредить. Если меня арестуют, вас тоже арестуют. Вы просто не все учли. Теперь вам надо молиться, чтобы меня не арестовали.
Она взяла себя в руки, маска вернулась на свое место.
— А вы не так глупы, как я думала, мистер Барбер. Ладно, посмотрим, что у вас получится.
— Посмотрим.
Стеклянная дверь распахнулась, и я увидел высокого, атлетически сложенного мужчину, на котором ловко сидела шоферская униформа. Должно быть, это и есть бывший полисмен О’Рейли, подумал я, чувствуя на себе его испытующий взгляд. Меня удивило, что он примерно моего возраста. У него было тяжелое мясистое лицо — грубое, но по-своему красивое, коротко подстриженные волосы песочного цвета и холодные серые глаза, цепкие и проницательные, как у большинства полицейских.
— Автомобиль подан, мадам, — произнес он.
— Сегодня утром я никуда не поеду, — сказала Рея и поднялась на ноги. — Мистер Мальру плохо себя чувствует.
Она прошла через дворик.
— Госпожа Мальру… — сказал я.
Она остановилась и посмотрела на меня.
— Когда нашли тело мисс Мальру, она была в бело-голубом хлопчатобумажном платье. Такие вещи продаются в магазине дешевой одежды. Лейтенанту Ренику непонятно, откуда оно у нее. Как вы помните, она была в красном платье, когда уезжала отсюда. Лейтенант Реник интересуется, знаете ли вы что-нибудь об этом.
Я думал, что приведу ее в замешательство, но она хоть бы глазом моргнула.
— Конечно, знаю, — сказала она. — Я сама купила ей это платье специально для пляжа. Она держала его в машине и переодевалась, когда ехала на пляж. Можете сообщить это лейтенанту.
Она повернулась и пошла к стеклянной двери, которую О’Рейли держал для нее открытой.
Во мне шевельнулось гнетущее чувство тревоги. Если она спокойно отреагировала на такой вопрос и сразу нашлась, что ответить, так ли уж ей страшна магнитофонная запись? Возможно, она и здесь найдет, что сказать. На худой конец она может признать свое участие в похищении, но это еще не соучастие в убийстве.