Есть на Волге утес
Шрифт:
Напутствуя Ваську и Мишку, атаман сказал:
— Синбнрск и Казань — это наша забота и богова. Без них и перезимовать можно. Но Саранск нам требо-вается скоро. Через него все путя идуть. Из персов на Москву, из Москвы в Астрахань, в Казань и в тот же Синбирск. Нам за сей вузел треба держаться зубами, тогда мы все путя Москве перекроем. Твоя забота, мурза, — поднять весь Цивильский уезд, всю татару, чува-шю и черемису. После Синбирска я поверну на Саранск, тебе отдаю Казань. Станешь там ханом. Бери с собой •отца Савву и с богом.
На другой день по легкому инею Ахпердя о Саввой выехали в сторону Цывильска. Атаманы Васька и Мишка направились к саранской черте. Первое войско двинулось на Синбирск.
4
Сколько раз Васька Богданов говорил воеводе По-бединскому:
— Иван Михайлыч, мост на Ангаше разведай. Копится там сила воровская многая, разметать бы ее не мешало.
— Чем разметать? — встревал в разговор Тишка,— Нам укрепы возводить сил не хватает, ров до сей поры не весь выкопан, канаву от реки еще и не начинали.
— Ров нас не спасет, ежели...
— Ныне в лесах ватажки растут, яко обабки после дождя. Ежели каждую разведывать да разгонять... Ко снегу их лутшие мужики из деревень придушат, ибо их те ватаги грабят.
Воевода соглашался с Тишкой. Что проку те ватаги разгонять. Они по лесу разбегутся, возникнут на ином месте. '
А на берегах Ангаши кипела жизнь. Кузнецы ковали боевую кузнь: наконечники для стрел, острия для копий, ножи засапожнЫе, запоясные и чехольные, мечи, клевцы и протазаны. Минька до того насобачился, что стал ладить для атаманов кольчуги, шестоперы, бердыши и алебарды.
Илейка гонял лесную вольницу на холм, где «брали город» — сруб, поставленный специально для этого. Учились стрелять из пищалей и пистолей, их хотя и было всего несколько штук, но в бою, надеялись, прибудет.
В один из ненастных дней, когда ватажники (а их уже скопилось более шестисот) хоронились от дождя по землянкам и шалашам, Илейка решил присмотреть место для нового стана. Здесь жить далее стало опасно. Холка Кривой по-прежнему водил свою ватажку на грабеж, после набегов пьянствовал и орал с друзьями песни. Многие из Илейкивых людей поглядывали на разбойников с завистью. Их надо было уводить подалее от Холки и поближе к городу.
Не успел выйти к дороге, как услышал топот. Выскочил из кустов, затаился в канаве. Из-за поворота показалось около десятка всадников. По виду Илья понял — татары. Всадники тоже почуяли людей, из лесу пахло дьшом костров, натянули поводья. Поехали шагом, озираясь по сторонам. Скрываться было бессмысленно, Илья вышел на дорогу. К нему подъехал татарин в богатом кафтане, чуть вытянул из ножен саблю, спросил:
— Что за люди? — И кивнул в сторону леса.
— Православные, — уклончиво ответил Илья.
— Сам вижу.
— А ты что за человек?
— Я мурза Кильдибяков. Еду в город Кузьму по делу.
— Ну и поезжай. Мы тебе не суперечники.
— Зачем в лесу живете? Кто за атамана у вас?
— Мы сами по себе. Без атамана.
— В лесу сами по себе только разбойники живут.
— Если бы разбойники, то ты тут вольно не стоял
бы.
— Тут впереди мост должен быть? Через реку Аниш.
— Должон быть. Только река Ангаша зовется.
— Это по-русски Ангаша. По-чувашски Аниш. Мне говорили, тут разбойники Холки Косого есть.
— Может, и есть. Уезжай скорее — ищи. Не то свистну.
— Так мы с тобой скоро за сабли схватимся.
— Ты уже схватился.
— У меня мулла есть. Может, ты с ним поговоришь. Он русский.
— Мне мулла, вроде бы, не надобен. Но если хочешь — зови.
— Мулланы алып килегез! — крикнул мурза. От всадников отделился человек, пошел по дороге. Не доходя ло татарина, вдруг с шагу перешел на бег, бросился Илье на шею:
— Илейка!
— Савва!
Ахпердя соскочил с седла, оттащил Савву от Ильи:
— Пономарь?
— Он самый! — крикнул радостно Савва. — Мы тебя ищем. Нам сказано — ты в яме
— Вырвался. А ты давно из Москвы?
— Потом. Это потом. Мурза, вынимай грамоту.
Кильдибяков вытащил из-за пазухи помятый свиток,
подал Илье. Тот глянул на первые строки, читать че стал.
— Пошли к костру. Вам обсушиться надо.
Пока собирали круг, Илейка выспрашивал Савву о его скитаниях. Не забыл и про Аленку.
— Она в надежном месте. До зимы ее трогать не будем.
Круг решил — пора брать город Кузьмодемьянск. Савва с' мурзой поехали дальше — на Цывильск.
СПИСОК слово в слово
из челобитной воеводы Ю. Борятинского
<г...Стоял я, холоп твой Юшка Борятинский, в обозе под Синбирском, и вор Степка Разин обоз у меня взял и людишек, которые были в обозе, посек и лошадей отогнал, и тележонки, которые были, и те отбил, и все платьишко, и запас весь отобрал без остатку».
из отписки Якова Хитрово в Разрядный приказ
«...Сентября в 6 день Стенька Разин Синбирский острог взял при нем, Левонтии, а он же едва-де оттоль умотался. А князь-де Юрья Борятинской отступил, пошел к Казани. А окольничий Иван Богданович Мило-славский в городе, в осаде сидит».
из отписки алатырского воеводы А. Бутурлина
«...« уренские стрельцы сказывали ему,' Якову, что вор Стенька Разин Синбирск взял и велел служилых людей, имая, всех рубить, а черных людей расспрашивать, отчево хто с Синбирска бежит. И твоих, великого государя, ратных людей, которые были с бою утеклецы, и которые ехали на великого государя службу, всех имают, побивают, и в Синбирск проехать от тех изменников нельзя. Да и многие, государь, дворяня, прибежав на Олатырь, нам, холопам твоим сказывают, что синбирской черты стрельцы и казаки и Синбирского уезду крестьяня, и татаровя, и мордва, и черемиса тебе, великому государю, изменили и синбирян дворян побили, и домы их все разграбили. Да и твоих ратных людей, которые ехали к тебе на службу в полк к окольничьему и воеводе ко князю Юрью Никитовичу Борятинскому, многих по слободам, селам и деревням и по дороге побили и пе-реграбили. Тот вор Стенька по синбирской черте разослал памяти, чтобы те синбиряне и иных городов черные люди наговаривали, чтобы дворян и детей боярских, воевод и подьячих всех переводили и побивали до смерти. И велено вором Стенькой Разиным со всякой деревни по два человека и еще добрых лошадей вести к ему ж, Стеньке Разину.