Фебус. Принц Вианы
Шрифт:
Из темной арки под крыльцом выбежали десятка два герцогских конюхов, которые моментом расхватали под уздцы наших лошадей.
Мы спешились.
Я, дон Саншо, наши пажи и шевалье д’Айю прошли к крыльцу с правой стороны, оставив наших стрелков общаться с конюхами.
Глянул верх, и увидел стоящую на самом верху лестницы женщину в длинном парчовом одеянии и плоском головном уборе, закрывающем уши по самую шею, богато расшитом крупным жемчугом. Плечи ее скрывала пелерина из горностая. У ног ее стояла худющая гладкошерстная и длинномордая борзая пепельного окраса, с любопытством поглядывающая на нас сверху.
Грейхаунда, наверное, англичане подарили, когда женихались к малышке Анне, — подумалось мне мимоходом. А хозяйка собаки это вряд ли кто другая, как не моя новообразованная тетя Рита. Кто еще из людей ее уровня выйдет встречать гостей без свиты, если только гость не близкая родня.
Поднявшись до средины лестницы, мы остановились, и я представил хозяйке своих спутников.
— Дорогая тетя, позвольте вам представить моих благородных спутников: дона Саншо, инфанта Кантабрии. Моего верного вассала — шевалье д’Айю из Фуа. А также дамуазо Филиппа из Фезансака — моего экскудеро, и дамуазо Энрике из Сантандера — пажа дона Саншо.
— Друзья, это моя тетя — Ее Светлость Маргарита де Фуа де Бретань, дюшеса.
— Иди ко мне несносный мальчишка, я обниму тебя. Годы идут, а ты все такой же баловник, — улыбающаяся женщина распахнула руки для объятий. — Хоть и любящая тебя тетя у тебя оказалась на последнем месте в моем же городе, — попеняла мне тетка, крепко при этом обнимая. — Ты вырос, Франсуа, совсем мужчина стал. Красавец. Не зря тебя кличут Фебом. Повезло Наварре, что у нее будет такой рей*.
Отпустив, наконец, мою тушку после троекратного поцелуя, герцогиня обратилась к моей свите.
— Ваша Светлость, — отвесила она дозированный поклон дону Саншо.
Ответный почтительный поклон инфанта. Чуть ниже, чем тетин. И ответное приветствие.
— Ваша Светлость.
— Мон сьеры, — общий тетин поклон, так слегка. — Прошу вас посетить мое скромное жилище.
И повернувшись, вошла в двери, которые перед ней раскрылись как автоматические.
За ней и мы прошли во дворец под звуки фанфар, которые снова затрубили.
А красивая у меня тетя. И молодая. На вид не дашь больше двадцати.
Дорогая редакция, я худею… Я ее уже хочу.
Парадный прием тетя скомкала. Все свелось к формальному представлению нам ее фрейлин и ближников, которых было на удивление немного. Ларчик открылся просто — здесь гостит герцог Орлеанский и большинство придворных сопровождают герцогов на охоте. И бретонского дюка и Орлеанского. С ними же развлекается стрельбой фазанов и граф де Вертю — герцогский бастард, который вполне уютно себя чувствует в доме своего отца, при отсутствии у Франциска II законных наследников мужского пола.
Кульминацией торжества был показ мне моих кузин. Первой вынесли трехмесячную графиню Изабеллу д’Этамп, которую мне дали на минутку подержать на руках ее кормилицы. Обычный краснорожий запеленатый младенец, сыто лупающий на окружающих светлыми глазенками. Младенец, как младенец, я в них, откровенного говоря, ничего не понимаю, а держать на руках и вовсе боюсь. Слава Богу, меня от этой участи графинюшкины кормилицы быстро избавили.
Вторым вывели в тронный зал юного ангелочка, которого привела за ручку дородная нянька. И представили мне четырехлетнюю Анну, графиню де Монфор, которую, несмотря на младенческий возраст уже засватали за наследника английской короны.
Анна сделала мне вполне правильный реверанс, хотя смотрелось это забавно для такой крохи, и выдала хрустальными колокольчиками заученную наизусть фразу.
— Я счастлива, видеть вас у себя в гостях, мой дорогой наваррский кузен.
Я взял это запакованное в парадные одежды маленькое тельце в руки, поднял на уровень глаз, слегка подбросил к потоку, вызвав задорный детский смех, и, чмокнув кузину в щеку, поставил на пол.
— А ты красивый, — заявила Анна. — Мне такие мальчики нравятся.
— Не сравниться мне с тобой в красоте, Анна. Быть тебе королевой, — сказал я девочке. — А если захочешь, то станешь и императрицей всего христианского мира.
— Я буду бретонской дюшесой, как мама, — строго сказала девочка, и даже ножкой притопнула.
И так это чопорно у нее получилось, что вызывало у всех окружающих непроизвольный смех, разрядив строгую атмосферу официального приема.
Сидящая на троне тетя просто цвела, когда демонстрировала мне своих крошек. И явно хвалилась детками на вырост, чтобы я тоже мог хвалить ее дочерей в местах их потенциального замужества.
Когда девочек увели, мажордом всех пригласил к столу.
В обеденную залу я шел, держа на вытянутой руке тетину ладонь.
За нами сарабандой потянулись и остальные, присутствующие в зале.
— Как твое здоровье, — тихо озаботилась герцогиня, чтобы остальные не слышали этого вопроса.
— Уже хорошо, тетя. Не стоит беспокоиться, — так же тихо ответил я. — Я отлежался на барке, пока плыл к вам.
— Здесь у тебя врагов нет, — обнадежила меня тетя. — Но мой тебе совет: уезжай домой как можно быстрее. Я рада тебя видеть, но обстановка вокруг не соответствующая. Ты же знаешь, что мне приходится делить своего мужа с Антуанеттой де Менье. Мы с ней неплохо поладили в некоем вооруженном нейтралитете. Но вот как она воспримет тебя, я боюсь загадывать.
— Она столь сладострастна?
— Отнюдь. Она искренне любит моего мужа и верна ему. Даже д’Орлеан получил от нее щелчок по носу. Но это в куртуазных играх, а что может статься в играх политических… Все же она вышла из рассадника Паука и куда ее занесет, никто не может сказать. Повторюсь: она верна моему мужу, а не мне. А Паук уже послал посольство к твоей матери в По. И деньги.
— В По? Разве маман не Помплоне? — это была новая для меня информация.
— Нет. Ее туда так и не пустили кортесы. Развернули на перевале. И повторно не признали за ней статус регины*. Правит страной пока мой брат — кардинал.