Гезат
Шрифт:
— Подверни на пиратов, — спокойно приказываю я кормчему. — Пусть рулевые держат между ними.
Из трюма выглядывают легионеры и лучники. Им уже сказали, что появились пираты, ждут команду к бою. Я запретил абордажной команде выходить на палубу, чтобы не спугнули добычу. Щиты легионеров стоят на палубе, прислоненные к фальшборту, а рядом лежат пилумы. Каждый комплект на том месте, где по боевому расписанию должен находиться его хозяин.
Пиратов абсолютно не смутило то, что мы не удираем, а идем им навстречу. Наверное, решили, что имеют дело с конченными кретинами. Действуют умело. За милю начинают расходиться,
— Суши весла! — приказываю я.
У нас, конечно, есть запасные, но терять зазря нет смысла. Гребцы быстро выполняют приказ. Весла с мокрыми лопастями и нижними третями веретен, роняя капли, замирают ровными рядами над низкими волнами. Галера продолжает двигаться вперед, быстро теряя скорость.
— Весла внутрь! — отдаю я следующий приказ.
Его выполняют медленнее и с руганью. И в спокойной обстановке этот процесс не проходит без того, чтобы кого-нибудь не ударили веслом, потому что слишком они длинные и тяжелые, а в спешке получилось еще веселее.
Когда пиратские галеры оказались примерно в полумиле от нас и стало понятно, что встречи не избежать, даже если этого хотят обе стороны, я отдал еще один приказ:
— Легионерам и стрелкам на палубу!
Заждавшиеся, они выбегали быстро. Легионеры разбирают щиты и пилумы, катапультисты снимают маскировочные накидки со своих заряженных, готовых к бою орудий, лучники занимают места на полубаке. Наверное, появление такого количества воинов на палубе торговой галеры удивило пиратов, но они народ отчаянный, привыкший сражаться с более многочисленным противником, поэтому от своего намерения не отказались. Они сгрудились в носовых частях своих гребных судов, готовые броситься на абордаж. Доспехи почти у всех кожаные. Щиты тоже кожаные, круглые, небольшие и легкие. Вооружены пираты короткими, метра полтора, копьями и кривыми мечами наподобие хопешей. Ни одного лучника я не заметил, что не исключает наличие их среди пиратов. Видимо, по мнению местных джентльменов удачи, стрелки — не самые нужные воины для их промысла.
Сейчас мы докажем им обратное. Первыми выстрелили наши катапульты. Дистанция к тому времени сократилась до кабельтова, промахнуться было трудно, а уклониться на малом пространстве полубака — еще труднее. Кожаный щит еще может спасти от стрелы из лука, но не из катапульты, потому что намного тяжелее и быстрее. Одна угодила прямо в гущу врагов, поразив не меньше двух человек. Пока катапультисты перезаряжали, в дело вступили лучники, засыпав пиратов стрелами. Они были не так результативны, однако свою лепту внесли в общее дело.
Я не стрелял из лука, хотя он лежал рядом на палубе. Не хотел отвлекаться от главной задачи — выбрать, какую вражескую галеру атаковать первой. Был уверен, что испугаются плотного обстрела, понесенных потерь в придачу к большому количеству наших воинов и все-таки передумают нападать. Не тут-то было! Та галера, что заходила к нашему правому борту, курс не изменила и, убрав весла со своего правого борта, первой врезалась в нас под острым углом. Удар был такой сильный, что я еле устоял на ногах. Хорошо, что тарана у них не было, иначе бы наломали изрядное количество досок обшивки.
Нос вражеской галеры резко пошел влево, от нас, однако пираты кинули несколько «кошек», зацепились. Сразу по несколько человек схватились за лини и начали потягивать свое судно к нашему.
Когда в наш левый борт врезалась вторая пиратская галера, с первой уже всё было ясно. Она еще сражалась, надеясь на помощь подоспевших соратников, но тем было не до них. У нашего левого борта история повторилась. Мне даже показалось, что пилумы раньше времени метнули легионеры с тех же мест, что и на правом борту. Бой был таким же коротким и ожесточенным. На обеих пиратских галерах полегло процентов по шестьдесят личного состава, после чего остальные передумали нападать, попрятались по шхерам, закрылись щитами, а потом и запросили пощады, сперва тихо и разрознено, быстро перейдя к громкому хору.
— Прекратить бой! — крикнул я, повторив еще дважды.
Лучники на полубаке не сразу услышали меня и убили несколько пиратов, уменьшив нашу добычу. Прощу их, поскольку первый раз участвуют в морском бою.
«Ворон» нам потребовался для того, чтобы переправить уцелевших пиратов, пятьдесят семь человек, на нашу галеру и загнать под палубу, где посадить на весла, чтобы гребли в две смены, и собрать трофеи. Тяжелораненых и убитых врагов, раздев догола, выкинули за борт. Добычу погрузили в большую пиратскую галеру, которую взяли на буксир. На ней оставили экипаж из трех человек, чтобы присматривал за вторым призом, который был на буксире у них и на котором тоже находились три матроса. После чего неторопливо пошли в Тарс.
Наше возвращение с трофеями поразило тарских купцов. Они бы удивились, даже если бы просто вернулись живыми. Посмотреть на призы и пленных пиратов пришел весь город и его окрестности. Само собой, одними из первых навестили нас братья Цицероны. Они долго любовались захваченными галерами и с детским любопытством разглядывали пиратов, как будто те чем-то отличались от остальных людей. Наверное, наслышаны были баек о них. Ни одни преступники во все времена не имеют такой романтический ореол, как морские разбойники. В сущности, это обычные убийцы и грабители. Разве что добыча у них порой бывает в десятки и даже сотни раз больше, чем у уличных гопников.
Когда Цицероны закончили осмотр, я задал самые важные вопросы:
— Как будем делить добычу? Сколько проконсул хочет забрать себе?
— Себе?! С какой стати?! — переспросил удивленно Марк Туллий Цицерон.
— Правитель провинции должен получать долю с трофеев, добытых его воинами, — объяснил я.
— Мне ничего не надо! Хватит и победы над пиратами! — отмахнулся он с явным сожалением. Наверное, очень хотел хапануть, но боялся обвинений в мздоимстве, когда вернется в Рим. — Отдайте то, что причитается мне, как наместнику, в городскую казну.