Гезат
Шрифт:
— Хорошо, если захватим их, получишь три доли от добычи, как легионер. Это может быть больше восьми сотен денариев, а может меньше, как повезет, — предложил я.
— Пять долей, — потребовал он таким жалобным тоном, что я не устоял, согласился.
Это была небольшая бухта с песчаным пляжем, защищенная с трех сторон горами. В ущелье на берегу горной речушки, впадавшей в море, находилась крепость, сложенная из неотесанных камней. Новой базой пиратов стал городок Олимпос, напомнивший мне Тортугу. Может быть, своими малыми размерами и при этом важным значением. Как рассказал унылый грек, неподалеку от города находится гора Химера. Якобы древнегреческий герой Беллерофонт, сын коринфского царя, победил огнедышащее чудовище Химеру и закопал под этой горой, поэтому из расщелин круглый год вырывается пламя. Видимо, выходит и воспламеняется природный газ.
— Они не просто разбойники, а еще и безбожники, огнепоклонники, — шепотом, как самую важную тайну, сообщил мне Космас.
Вероисповедание пиратов интересовало меня меньше всего. Важнее было знать, насколько они отчаянны, потому что отступать нам было поздно. Берег был вот он, рядом, и там уже заметили нас. Если начнем удирать, погоняться. Значит, ударим первыми — я дал команду всем трем галерам приставать к берегу. Как говорят римляне, фортуна любит дерзких.
На нескольких пиратских галерах шли грузовые работы. Может быть, это мирные купцы, скупившие награбленное или привезшие товары на продажу. Кто бы они ни были, заметив нас, все сразу ломанулись к крепости, до которой было метров пятьсот.
Уверен, что весть о нашей флотилии давно уже разлетелась по всему побережью, и, так сказать, заинтересованные лица точно знают, как выглядят наши суда и сколько на них воинов, поэтому действовать надо быстро. Приткнувшись к берегу, я первым делом высадил легионеров и половину лучников, приказав им перегородить дорогу к крепости. Их задачей было задержать пиратов, которые, как я был уверен, прибегут спасать свои суда. Вторая половина лучников и половина гребцов со всех трех наших галер начали осмотр пиратского флота.
На шести галерах был груз — зерно и вино. На двух много, на остальных меньше половины. На четырех имелся полный комплект гребцов-рабов, прикованных к своим банкам. Скорее всего, это купеческие галеры. Я не стал расспрашивать рабов, кто их хозяин. Застали в пиратском порту, значит, пираты. Более того, я объявил на каждом, что по прибытию в нужный порт все рабы будут отпущены на волю. В какой порт мы отправимся, пока не решил. Посмотрим, как будут развиваться события. Эти галеры были сразу же спущены на воду. С остальных быстро собрали все ценное, погрузили в три пиратские галеры, которые тоже столкнули в воду, после чего все оставшиеся на суше подожгли.
На каждой галере есть запас факелов. Обычно это пучок бересты или сосновых лучин, но чаще палка с пучком соломы, обмазанной смолой или густыми нефтепродуктами. Факела — один из самых востребованных товаров. Изготовлением их занимаются все, у кого нет другого способа заработать, в том числе крестьяне в зимнее время. Фонарей на улицах и даже в домах сейчас нет. Масляный светильник хорош только в помещении, где нет ветра. Поэтому, если вдруг приспичит куда-нибудь сходить ночью, берут факела. Один зажигают, а остальные несут про запас. На этот раз их использовали по-другому, разбросав горящими по пиратским галерам, которые полыхнули быстро. Дерево ведь сухое, по крайней мере, выше ватерлинии, и просмоленное, пылает ярко и с громким треском.
На всё про всё ушло не больше получаса. За это время пираты вполне могли собрать большой отряд и напасть на нас. Не знаю, почему они так не сделали. Может быть, потому, что не дисциплинированы, не успели собрать достаточное количество желающих сразиться с нами или решили, что все равно не спасут свои суда, незачем погибать.
В итоге, досмотрев с воды, как догорают подожженные суда, мы отправились в обратный путь. Впереди шла флагманская галера и тащила на буксире одну из захваченных груженых, не имеющих гребцов. За ней следовали четыре захваченные с гребцами-рабами. Замыкали две наши галеры, каждая из которых тащила приз. Им дана была инструкция избавиться от буксира, если вдруг заметят преследование. У пиратов могли быть неподалеку другие суда, способные погнаться за нами. Надо было убираться побыстрее, поэтому и взяли на буксир всего по одному призу. Вдобавок я повел караван не вдоль берега, а решил пересечь Анталийский залив по кратчайшему расстоянию. Так у нас будет меньше шансов встретиться с пиратами.
Какова
Пока было светло, я обошел призы, посмотрел, что мы захватили. По самым скромным прикидкам нам достались, не считая судов, тонн сто зерна и тридцать вина, семнадцать тюков тканей, немного гончарных изделий и оружия. Что ж, знавал я рейды и получше, но будем радоваться тому, что захватили.
Тарахтеть малым ходом недели три до Тарса у меня желания не было, поэтому зашли в Коракесион (Аланью). Как ни странно, в городе еще не слышали о нашем нападении на пиратов. Прибытие каравана заинтересовало аборигенов только потому, что пришли мы не вовремя. Обычно добираются вечером, так рассчитан маршрут вдоль этого побережья, а мы — сразу после полудня, когда все добропорядочное население пережидает жару в своих кроватях. Обычно таможенный чиновник появляется на берегу еще до того, как пристанешь, чтобы узнать, только переночуете или будете торговать, и предупредить, что продажа товара втихаря будет сурово наказана. На этот раз пришлось ждать его с полчаса. Это был пухлый мужчина с ухоженной черной бородой и заспанным лицом. Желтовато-белая туника была мятой. Наверное, спал в ней или просто неряха. Меня всегда удивляли люди, которые тщательно следят за своим телом, но одеты неряшливо, и наоборот.
Он узнал меня, поэтому решил, что идем в Тарс, что зря напрягался. Я порадовал таможенника, сообщив, что продадим здесь большую часть добычи. Обычно эту должность берут в откуп, заплатив в начале навигации определенную сумму, которую надо отбить до конца ее. Чем больше будет продано товаров и чем дороже они, тем лучше откупщику. Он расспросил, что именно собираемся продать в Коракесионе, обрадовался будущему навару от таких крупных сделок и пообещал проинформировать местных купцов.
Вечером, когда мои люди заканчивали расковывать и отпускать гребцов-рабов, пришли потенциальные покупатели. Они долго рассматривали галеры и груз и упорно не желали верить, что всё это захвачено у пиратов. До сих пор считалось, что победить их может только сильный римский флот. Три галеры под моим командованием на эту роль не тянули. Я не переубеждал. Не хотят верить — и не надо. Лишь бы покупали захваченные нами трофеи.
Торги начались на следующее утро. Цену я не загибал, поэтому зерно и вино, часть которых мы оставили себе, улетели мигом. В этих краях тоже второй год плохой урожай, беднота голодает. Чуть медленнее ушли амфоры и оружие. Ткани забрал Космас, пообещав доплатить разницу между его долей и ценой товара. С галерами сперва получилась заминка, потому что никто не хотел покупать, несмотря на то, что продавались процентов за шестьдесят от реальной цены. Наверное, все-таки дошли слухи, что суда действительно пиратские. Только после того, как я заявил, что тарские купцы заберут с руками по такой цене, местные зашевелились. Обычно первыми забирают самые большие, а на этот раз начали с меньших. Две забрали сразу, две — на следующий день, а остальные — через день купил один человек, явно не местный и очень влиятельный, потому что возле него вертелись все местные чиновники, включая таможенника, и норовили подкрасться незаметно и лизнуть. Звали этого богача Фокас (Тюлень по-гречески). У меня появилось подозрение, что это кличка, потому что очень толст, ходил с трудом, широко расставив руки, словно хотел кого-нибудь поймать, и быстро задыхался, поэтому чаще перемешался на портшезе, который несли восемь рабов. Черная курчавая борода заплетена в косички, завязанные золотистыми ленточками, что сейчас не в моде, встречается редко. Туника из льна, покрашенного пурпуром. На толстенной шее, немного ниже тройного подбородка, висело ожерелье из золотых бляшек с изображением женской головы со вставшими дыбом волосами. Наверное, это эринии — греческие богини мести, которых римляне называют фуриями. Кстати, одну из эриний зовут Мегера — распространенное у русских обращение к любимой женщине, особенно к тёще. На каждом пальце богача по золотому перстню с полудрагоценными камнями разных цветов. Отдышка не мешала Фокасу говорить много и быстро. Задав вопрос, не ждал ответ, а сразу произносил следующий.