Хинд
Шрифт:
Но его не пронесло.
Артур Мамадович сидел в холле и играл в карты с охраной: в его привычках было дёргать нанятых им людей, не давать им работать – что охране, что торговцам, что прислуге.
Чтобы пройти из холла всё равно куда, надо было пройти мимо отца – Шахин решил не здороваться, но отец заметил его и поднялся с дивана.
– Ты. Тут один мой старый друг объявился – в одной футбольной команде в 87-ом году играли. Ты, наверное, знаешь, про кого я?
– Не знаю, отец. А-а..
Тут отец разорался. Оказалось, ему уже звонили из Томска. Шахин с удивлением узнал о том, что его отец считает своего сына занимающимся продажей ворованых с принадлежащего отцу склада товаров.
– Каждый месяц недостачи на 20 миллионов рублей и тебе всё мало.. Мало! Мало!
– Твои продавцы жульё.. – начал он оправдываться, но отец не слушал.
– Ты грабишь меня, не женишься на ком тебе сказали, ещё торгуешь отравой. Наркоман! Сколько людей пострадали от твоих действий! Вон! Пошёл вон!
Шахин разозлился и, не возражая, последовал указаниям. Спорить бессмысленно – возмущение отца фарс чистой воды. В детстве Шахин часто отбирал у Фузы папиросы с анашой, которые она находила в самых разных вещах отца, а первые в своей жизни деньги заработал ещё в Казахстане, продавая на переменах одноклассникам опиум, понемногу отсыпаемый им из стоящей в столе отца шкатулки. Из того, что он ни разу не был в этом заподозрен, следовало, что отец пропажи не замечал – а значит сам употреблял как паровоз.
– Я не наркоман в отличие от кое-кого, сказать, кого? – крикнул он с порога. – Насильно никому ничего не впариваю, не граблю простых людей!
Последнее было намёком на людей отца, околачивающихся по землячествам и вокзалам пары российских городов предлагая своим соотечественникам и не только деньги под проценты – или золотые зубы на дорогу домой. Люди соглашались чаще на первый вариант, надеясь затеряться на Родине. Но на Родине их уже ждали. Проценты выбивать Артур Мамадович умел даже с нищих.
После этой фразы путь домой был заказан.
Шахин выехал из Солнечногорска, решив на первое время пожить в какой-нибудь гостинице покруче.
Следующим вечером, уже ночью, он и Ступа выступали в ночном клубе. Аккомпонимент был куплен, тексты написаны ими самими. Успеха особого не было – как всегда, но прикрытие основным своим занятиям отработали неплохо.
Ступа, не переносящий на дух ночную жизнь, сразу после выступления ушёл, а он остался потусоваться.
Когда выходил из клуба, от стоянки метнулась тень.
– Подпишите, плиз. – Промолвила тень и в свете фонаря проступила жёлтая майка и красные губы.
Опустив глаза вниз, Шахин увидел свой портрет.
«С любовью к..» - вывел он привычно. – С любовью к кому?
– К Ляман.. – прошептали ему в ответ придушенно.
– На здоровье! – он отдал ручку обратно и прошёл мимо.
Погодя правда, поддавшись непонятному чувству, обернулся и крикнул в темноту:
– Ляман.
Никто не отозвался.
Зато, когда он садился в машину, что-то шмыгнуло одновременно с ним внутрь и с заднего сидения пахнуло чем-то сладким:
– Ты меня звал?
У выхода из клуба стояли трое.
– Бах бу оглана, бах. Видишь?
Девушка в шортах кивнула.
– Подойдёшь, автограф спросишь. Поняла?
– Это он? – девушка наморщиал лоб.
– Его отец типа в правительстве. Типа как элитарный работает. – сказал третий.
– Время, Ляма. – первый хлопнул девушку по плечу. – Давай, иди быстро.
Прошло несколько минут.
– Вау, Вюгяр, смотри – взяла она или нет?
– Подписывает.
– Сделано. Теперь, Эльвин, беги к ней, скажи, пусть к тачке его идёт, и когда он туда, она туда тоже.
– Моя жена. Если он её целовать станет?
– Не думай. Когда она на нас дуровала, ты не нагонял?
– Деньги ей платили, Вюгяр. Если деньги заплатят – я сам в бордель её продам или в рабство.
– Ну, не понтись. Тут серьёзное дело развивается. За только времени – в первый раз. Беги.
– Баш устю!
Тот, кого звали Эльвином, скрылся в темноте, Вюгяр же остался у клуба и закурил Уинстон.
Ноябрь, 2009-го года.
Мобильник был отложен, значок “Е” – EDGE на экране погас. Всё.
Всё ясно, всё кончено. Липовый профиль в контакте, Шахин Давудбеков в графе поиска. Семейное положение – женат на..
Какая-то Ляман. Ляман Ганидова.
ХIинд, поборов некстати лезущую на ум ассоциацию Ганидова-Гнидова, просмотрела её профиль несколько раз во всех подробностях.
“Ты пустой фанатка синтиминтального попа
А я тащус от бруталного hip-hop’а” – это в графе “о себе”.
Подловила на общие интересы, значит.
Поклонницей, наверное, прикинулась – должно быть, неплохая актриса, раз повёлся.
Любимая музыка – около 50 названий латиницей, ни одно из них ей не известно, кроме, пожалуй, 50 Сеnt – Заур постоянно слушает, как он говорит, “для вдохновения” американского певца с таким именем, поющего то про карьеру сутенёра, то про то, как его хотят убить те, кого собирается превентивно убить он.