Хорошая жена
Шрифт:
Я закрыла дверь, прежде чем распечатать конверт в уединении нашей спальни. Не знаю, чего я ожидала — может быть, юридических или финансовых инструкций — но, конечно, не детского рисунка домика с черепичной крышей, с большой дверью и ведущей к нему дорогой. Перед домом стояли три фигурки: мужчина в шляпе с палками вместо рук и ног, женщина в красной юбке, а между ними ребенок с поднятыми вверх руками-палочками.
Я нарисовала это в детском саду. Эссе, написанное на разлинованной бумаге. «Анализ влияния Американской позиции изоляционизма 1930-х годов на европейскую
Я прижала пальцы к пылающим щекам. Стихотворение, пережиток неудачной любви, излеченной романом с Раулем, было невыразимо плохо, но мой отец сохранил его. Листая остальное содержимое папки, я обнаружила нашу с Уиллом свадебную фотографию, наше с отцом приглашение на обед для Chevalier du Tastevin, бывшее когда-то пределом моих мечтаний, и фото лохматого младенца — шестимесячной Хлои. Глазами, полными слез, я пересматривала эти кусочки мозаики, осколки моего прошлого, тщательно собранные моим любящим отцом. Убирая их обратно в конверт, я заметила еще один сложенный лист бумаги. Это был эскиз, сделанный карандашом, явно непрофессиональный. Художник был решителен и нетерпелив, линии карандаша глубоко промяли бумагу. Но замысел был достаточно ясен. Это был план дома со внутренним двориком и лоджией в торце. Под эскизом стояли слова: «Il Fattoria. Val del Fiertino». [13]
13
Ферма. Долина Фиертино. (итал.)
Уилл смотрел новости по телевизору.
— Уилл… — я села на диван рядом с ним. — Уилл, я решила отвезти пепел моего отца в Фиертино, как только смогу получить билет. Я знаю, где он хотел остаться. Я бы не хотела ждать сентября.
Диктор продолжал говорить.
— Без меня?
— Без тебя.
— И?
— Я хотела бы остаться там на некоторое время.
— Конечно, ты должна ехать, Фанни. — он не смотрел на меня. — Если ты действительно этого хочешь.
Глава 15
Рано утром в понедельник я была почти готова.
Я попрощалась с Уиллом. Водопроводчик чинил капающую трубу в нашей ванной. Моющие средства Малики валялись по всему коридору. Радио на кухне было включено на полную мощность. Автомобиль Уилла стоял у крыльца, и водитель не заглушал мотор. Уилл потерял свой бумажник и бушевал наверху. Короче говоря, все было как обычно — за исключением того, что завтра я отправлюсь в аэропорт, чтобы сесть на самолет до Рима — и воздух свободы уже кружил мне голову.
Уилл с грохотом слетел вниз, его портфель был наполовину открыт.
— Нашел. Сколько тебе лететь?
Я сунула ему в портфель копию моего расписания и закрыла молнию. Рот моего мужа был сжат в тонкую линию, но он не сердился. Это чувство было более глубоким и тревожным. Уилл пытался бодриться. Я поцеловала его нежно, но с заметным чувством облегчения, он поцеловал меня почти сердито.
— Береги себя, — сказал он. — Ты позвонишь?
— Обещаю. — я подняла два пальца. — Делай все возможное.
— Зачем? — сказал он с долей сомнения. — Стоит ли?
Я легко положила руки ему на плечи.
— Ты знаешь, для чего. — как я просила покоя и утешения у моего отца, мой муж просил меня поддержать его уверенность и оптимизм. Это было меньшее, что я могла сделать.
Его рот смягчился, и Уилл улыбнулся мне.
— Я сожалею о твоем отце. Я тоже буду по нему скучать. Я уверен, что ты найдешь лучшее… самое правильное место, чтобы похоронить его.
Я смотрела, как он идет к ожидающему его автомобилю, бросает свой портфель на заднее сиденье и забирается в салон.
Почти сразу же зазвонил телефон.
— Рауль, я скучала по тебе.
— Фанни, мне очень жаль, что я пропустил похороны, но ты знаешь, почему.
— Ты был в Австралии. Дела идут хорошо?
— У меня вырисовывается хорошее предложение, я потом тебе расскажу.
— Как семья?
— Растет и дорожает. Тереза говорит, что она чувствует себя на все сто лет, но выглядит гораздо моложе. — его смех был полон энергии и выражал глубокое восхищение. — Моя жена все еще красавица.
— Если я буду очень мила с ней, как ты думаешь, она поделится со мной своим секретом?
— Это от жизни со мной, конечно. Мы собираемся в Рим на пару лет. Разве я тебе не говорил? — словно старомодные Ротшильды, Вильневы часто отправляли членов своих семей к друзьям из винного мира, чтобы укрепить деловые контакты.
— Замечательно.
Он откашлялся.
— Мне не нужно спрашивать, как ты чувствуешь себя после смерти отца. Я хочу тебе сказать, что мне очень будет его не хватать. Он был хорошим другом, и я вдвое ценил его, потому что он был человеком старшего поколения. Такие друзья редкость, и я благодарен за ту заботу, с которой он в свое время принял меня.
— На самом деле, завтра я везу его прах в Фиертино. Думаю, он бы хотел лежать именно там.
К моему удивлению Рауль не одобрил план. Конечно, Рауль, за его дружбу с отцом, имел право высказать вое мнение.
— Ты уверена? Альфредо был великим романтиком во многих отношениях, Фанни, но его жизнь прошла в Лондоне. Но, может быть… ты права. Это даст тебе время. Займись исследованием вина. Я хотел бы услышать твое мнение о супер-тосканских. — он сделал паузу. — И я хотел бы поговорить с тобой о бизнесе. Ты сможешь связаться со мной, когда почувствуешь себя лучше.
Я пообещала.
Водопроводчик позвал меня, и я поднялась наверх, заранее готовясь к самому худшему, но ничего непоправимого он не нашел, за что и взял с меня царскую плату. Я выписала чек и проводила его из дома.
Я искала в ящике комода мой паспорт и наткнулась на пачку старых документов под стопкой шарфов, которые никто никогда не носил. Я имела особую слабость к старым паспортам Хлои из-за ее фотографий в них. В первом она была очаровательной малюткой с косами. Потом наполовину сформировавшимся подростком, который сердито дулся в камеру. В действующем паспорте Хлоя выглядела настоящей красавицей, но она его забрала, конечно.