Христианская традиция. История развития вероучения. Том 2. Дух восточного христианства (600-1700)
Шрифт:
Основываясь на этих убеждениях, они с негодованием отвергали обвинения в идолопоклонстве. "Истина непреложна, и мы не возвращаемся к идолам" [1223] . Обвинение коренилось в неспособности провести некоторые основополагающие различия. Не отличая сакрального от профанного, иконоборцы не понимали, что между храмом истинного Бога и идолопоклонством в капище нет никакой связи [1224] . "Какое разумение надобно, чтобы не постичь различия между идолом и иконой?" [1225] . Идол представляет людей или предметы, лишенные реальности или сущности, тогда как на иконе изображены реальные люди; в идолопоклонстве надо винить тех, кто не в силах уразуметь этого различия [1226] . В конце концов, различие таково: языческие изображения посвящены для служения дьяволу, тогда как иконы посвящены служению во славу истинного Бога. В одном из своих акростихов Феодор Студит говорит, что изображение Христа на иконе служит не для восстановления идолопоклонства, но для его изгнания [1227] ). Древо креста вытеснило дерево языческих идолов, и на смену языческим ритуалам пришла евхаристийная жертва; равным образом святые напоминания о Спасителе низвергли нечистые языческие памятники [1228] . Справедливо ли обвинять всю Церковь вместе с теми верными, кто уже почил, в позорном соучастии в идолопоклонстве? [1229] . Ведь "если я поклонялся идолам, зачем мне чтить тех мучеников, которые их разрушали?" [1230] . Неверно усматривать идолопоклонство в поклонении иконам, так как "соделывать бога" значит поклоняться как Богу чему-то такому, что на самом деле таковым не является [1231] . Те, кто истинно поклоняется Святой Троице, в своем служении истинному Богу отвергают всякое идолокоплонство [1232] . Их православие — это средний путь между лжедуховностью иконоборцев и ложным материализмом идолопоклонников [1233] . В православном исповедании и незапятнанном богопоклонении отвергается любое проявление "языческого, бренного разумения" [1234] .
1223
Thdr.Stud.Ref.2 (PG 99:444)
1224
Niceph.Imag.73 (PG 100:789)
1225
Thdr.Stud.Antirr.1.7 (PG 100:337)
1226
Niceph.Antirr.1.29 (PG 100:277)
1227
Thdr.Stud.Ref. (PG 99:440); Petr.Sic.Hist.7 (PG 104:1249)
1228
Niceph.Antirr.3.40 (PG 100:453)
1229
Niceph.Imag.47; 82 (PG 100:696; 809)
1230
Leont.N.Serm.3 (PG 93:1601)
1231
Thdr.Stud.Icon.1 (PG 99:485)
1232
Niceph.Imag.48 (PG 100:700)
1233
Niceph.Antirr.1.42 (PG 100:308)
1234
Niceph.Imag.41 (PG 100:661)
Поскольку
1235
Thdr.Stud.Antirr.2.6 (PG 99:356)
1236
Niceph.Antirr.3.17 (PG 100:401)
1237
Thdr.Stud.Antirr.1.7 (PG 99:337)
1238
Ис.19:1
1239
Мф.2:13–15
1240
Thdr.Stud.Or.3.4 (PG 99:704)
1241
См.т.1-й, стр.377 оригинала.
1242
Niceph.Imag.78 (PG 100:801)
1243
Кол.1:15
1244
Быт.1:27
1245
Joh.D.Imag.3.26 (PG 94:1345)
В арсенале иконоборцев самым важным доказательством их правоты был текст из Десятисловия, содержащий запрет на изображения, переданный Израилю через Моисея [1246] . Однако в той же Моисеевой книге через несколько глав [1247] повествуется о том, что он построил скинию, исполненную образами херувимов [1248] . В отличие от тех, кого они изображали, сами образы не были бестелесными, но (как показывает и Новый Завет) [1249] должны были стать "их святыми изображениями", которые, однако, назывались "херувимами" [1250] . Следовательно, нельзя отрицать, что херувимы были изображены в человеческом обличье. Кроме них в скинии была кровь и пепел жертвенных животных; ныне на смену всему этому пришли образы святых, потому что разумное взяло верх над неразумным [1251] . Слова Иисуса о том, что кесарю надлежит воздавать кесарево, а Божие Богу [1252] означают (и это явствует из контекста), что кесарю воздавали его изображением и что, следовательно, Богу надо воздавать Его образом [1253] . Согласно Новому Завету даже сам закон, запрещавший изображения, является пока лишь "тенью" [1254] , но не "образом" будущих благ [1255] . Об Аврааме говорится, что в долине Мамре он воздал поклонение ангелу [1256] , но если во Христе Бог принял не образ ангела, но человека [1257] , не надо ли еще более поклоняться этому человеческому образу? [1258] . По-своему прочитывая библейские свидетельства и, по сути дела, переосмысляя ветхозаветный закон в свете новозаветного воплощения, иконопочитатели отвергали доводы иконоборцев, взятые ими из Писания, и сами обращались к его авторитету.
1246
Исх.20:4
1247
Исх.36:8, 35
1248
Joh.D.Imag.3.9 (PG 94:1329)
1249
Евр.9:5
1250
Niceph.Antirr.2.8 (PG 100:348)
1251
Niceph.Imag.70 (PG 100:769); Thdr.AbuQ.Imag.10 (Arendzen 19); Steph.Bostr.fr. (ST 76:204);
Ps.Anast.S.Jud.dial.2 (PG 89:1233); Troph.Dam.3.6.3 (PO 15:246); Joh.D.Imag.1.20 (PG 4:1252)
1252
Мф.22:16–21
1253
Joh.D.Imag.3.11 (PG 94:1333); Joh.H.Const.5 (PG 95:321)
1254
Евр.10:1
1255
Joh.D.Iimag.1.15 (PG 94:1245)
1256
Быт.19:1
1257
Евр.2:16
1258
Joh.D.Imag.3.26 (PG 94:1348)
Равным образом они обращались к авторитету христианского богослужения и даже к богослужению иудеев [1259] . Отметая иудейскую критику икон, православный отвечал: "И как ты, поклоняясь Книге Закона, поклоняешься не естеству кожи и чернил, но сокрытым в них словесам Божиим, так и я, поклоняясь образу Христа, поклонясь не естеству древа и красок — да не будет! — но, держа бездыханный образ Христов, чрез него уповаю удержать Самого Христа и поклониться Ему" [1260] . В полемике между самими христианами такой довод был даже более уместным. Если иконам не должно поклоняться, поскольку они суть произведения человеческого искусства, то есть ли вообще что-либо, заслуживающее поклонения? Можно ли поклоняться алтарю, Евангелиям или даже кресту? [1261] . Что касается иконоборцев, то у них, по-видимому, поклонение символу креста имело особое значение. Иконопочитатели же, как правило, настаивали на том, что здесь нет никакого различия, однако в пылу полемики могли сказать, что "Христову образу подобает более чести и поклонения, нежели символу креста" [1262] . Если (как учили те и другие) в этом символе сокрыта особая сила, то сколь более ее должно быть в символе Самого Распятого, то есть в Его иконе? [1263] . Эта сила постоянно проявляется в тех чудотворениях, которые совершают иконы. Ведь никто не станет спорить, что "ни один разумный человек не дерзнет принять религию, не утвержденную на чудесах Божиих, кои суть доказательство того, что соделывающие их истинно исходят от Бога" [1264] . Это верно и в отношении икон, так как мощи и иконы святых изгоняют бесов, совершают чудотворения и обращают грешников [1265] . Защищая иконы и соотнося свою аргументацию с утверждением иконоборцев о том, что реально Бог присутствует только в евхаристии, иконопочитатели утверждали, что учение о подлинном богоприсутствии, бесспорно доказанное верой и практическим народным благочестием, неизбежно ведет к оправданию святых образов и поклонению им.
1259
Thdr.AbuQ.Imag.5 (Arendzen 7–9)
1260
Leont.N.Serm.3 (PG 93:1600)
1261
Joh.H.Icon.3 (PG 96:1352)
1262
Niceph.Antirr.3.35 (PG 100:428)
1263
Thdr.Stud.Or.2.5 (PG 99:697)
1264
Thdr.AbuQ.Mim.1.2 (Graf 90); Thdr.AbuQ.Imag.6 (Arendzen 9-10)
1265
Leont.N.Serm.3 (PG 93:1601)
Однако такое поклонение шло вразрез с требованием божественного закона, который гласил: "Господу Богу твоему поклоняйся и Ему Одному служи" (Втор.6:13; Мф.4:10) [1266] . Могли ли христиане в свете столь исключительного требования поклоняться иконам? Чтобы ответить на этот мучительный вопрос, православным надо было развить такую теорию поклонения, которая, сохраняя всю самобытность поклонения истинному Богу, допускала бы иные акты почитания. На слова иконоборцев о том, что существует "лишь одно поклонение и не более", православные отвечали, что "это истинно для поклонения служительного" (he latreutike)", но что по аналогии с единым богопоклонением допустимо и поклонение смертным, например, царям [1267] . Если же это допустимо по отношению к царям и другим земным правителям, то тем более — по отношению христианина к святым и их иконам. Есть "поклонение служительное, воздаваемое нами Богу, Который один по естеству Своему достоин поклонения", и есть то, которое мы ради Бога воздаем "друзьям Его и поклоняющимся Ему" по причине их сопричастности божественному (сюда относятся ангелы и святые). [1268] . Благоговейное поклонение надлежит воздавать одному лишь Богу, однако любовью, почтением или законом мы привязаны и к другим, которых почитаем [1269] . Различие коренится в Библии, где повествуется о тех, кто, почитая тварей, оставался безупречным в своем поклонении единому истинному Богу [1270] . Если эти мужи поклонялись местам и предметам, имеющим отношение ко Христу, речь идет не о том, что "мы почитаем какое-то место, жилище, селение, град или каменья", но Христа, то есть Того Воплотившегося, Кто явил Себя через все перечисленное [1271] .
1266
Втор.6:13; Мф.4:10
1267
Thdr.Stud.Antirr.1.19 (PG 99:348); Thdr.AbuQ.Imag.9 (Arendzen 18)
1268
Joh.D.Imag.1.14 (PG 94:1244)
1269
Niceph.Antirr.3.10 (PG 100:392)
1270
Joh.D.Imag.1.8 (PG 94:1240)
1271
Leont.N.Serm.3 (PG 93:1600)
Иконопочитатели, конечно, хотели чтить не только Христа, но также святых и ангелов и, кроме того, матерь Божию, Богородицу, лишь Ему одному уступающую в достоинстве. "Видел ли кто смерть, которой поклонялись, и страдание, которое почиталось? — спрашивает Иоанн
Дамаскин. — И все же мы поклоняемся плотской смерти Бога моего и Его спасительному страданию. Поклоняемся всему Твоему: служителям Твоим, друзьям и, прежде всего, Матери Твоей Богородице" [1272] . Христос — естественный образ родившей Его матери (eikon fysike tes tekouses auton metros), который, по-видимому, призван показать, что почитание, воздаваемое ей самой или ее образу, воздается Его образу или Ему Самому [1273] . Следовательно, поклонение ее иконе не означает возрождения языческого обычая поклоняться земным матерям и матери-божеству, потому что
1272
Joh.D.Imag.1.conc. (94:1281)
1273
Thdr.Stud.Antirr.3.2.1 (PG 99:417)
она — не богиня, но Богородица [1274] . В своем слове на Успение Феодор Студит воздает почитание ее "темнозрачной иконе" [1275] , на которой изображен ее солнцеподобный лик. Ниспровергая бесовские капища и воздвигая вместо них храмы в честь святых, отцы, кроме этого, истребили изображения демонов и вместо них учредили иконы Христа, Богородицы и святых [1276] . Поклонение святым не противоречит, но поддерживает поклонение Христу. Для православного поклонения характерно, что "мы изображаем Христа как Царя и Господа, не лишая Его воинства. Ибо воинство Господне — святые" [1277] . Изучая иконы святых, мы изучаем историю их жизни, как это видно на примере Иоанна Крестителя [1278] . По сути дела, иконоборцам надо было выбирать не между сохранением или упразднением икон, а между их упразднением и сохранением памятования о святых, так как оно от икон неотделимо [1279] . Учитывая ту роль, которую ангелы играли в жизни святых и, конечно же, в жизни самого Христа, надо сказать, что и их изображение было оправдано: ведь если Евангелие повествует о том, что ангел Господень явился Захарии, отцу Иоанна Крестителя [1280] , это значит, что он должен был принять видимый облик, то есть тот, который можно изобразить [1281] . Отвергая обвинение в том, что благодаря покровителям икон идолопоклонство тайком проникло в христианство, православные защищали не только изображения Христа, но и Богоматери, прочих святых и ангелов.
1274
Thdr.Stud.Icon.1 (PG 99:489)
1275
Thdr.Stud.Or.5.2 (PG 99:721)
1276
Joh.D.Imag.2.11 (PG 94:1293-96)
1277
Joh.D.Imag.2.15 (PG 94:1301)
1278
Thdr.Stud.Or.8.8 (PG 99:768)
1279
Joh.D.Imag.1.21 (PG 94:1253)
1280
Лк.1:11
1281
Thdr.Stud.Or.7.5 (PG 99:752)
Упомянутое обвинение и его опровержение затрагивали самый нерв христианской веры, однако наиболее обстоятельная и значительная аргументация касалась не этого обвинения (в смысле его утверждения или опровержения), а другого, более позднего и христологического, согласно которому изображение Христа недозволительно, ибо Он един в Своем Божестве и человечестве. На ранних этапах иконоборческого движения это обвинение не слишком заявляло о себе, хотя и звучало у Епифания и Евсевия. Возникнув в более искушенных видах иконоборчества, оно, по крайней мере, отчасти обусловило тот факт, что в окончательно сложившемся богословии иконопочитания христологический аргумент стал играть заметную роль. Связь между аргументацией, касающейся идолопоклонства, и христологическими доводами становится ясной, например, в утверждении Иоанна Дамаскина, согласно которому запрет на образ и подобие [1282] был обусловлен отсутствием всякого "образа в тот день, когда Господь говорил" в Ветхом Завете [1283] . Теперь же, когда божественное Слово воплотилось в Иисусе Христе, ситуация изменилась и "подобие" (homoioma) Бога стало доступным; поэтому ныне запрет упразднен, как "толкует это законодатель" [1284] . Нельзя сказать, что весь ветхозаветный закон непременно имеет обязательную силу для Церкви, которая ныне обрела "более святое и божественное законодательство" [1285] . До воплощения Христа изображение Слова действительно было бы "неуместным и чуждым" [1286] . Запрет был обращен к тем, кто жил до наступления века благодати и кого надо было привести к признанию божественного "единоначалия", то есть монотеизму [1287] . Теперь же все иначе: "неуместным и чуждым" стало не использование икон, а их запрет.
1282
Исх.20:4
1283
Втор.4:15–18
1284
Joh.D.Imag.3.7 (PG 94:1325)
1285
Niceph.Antirr.3.40 (PG 100:456)
1286
Thdr.Stud.Ref.13 (PG 99:457)
1287
Thdr.Stud.Antirr.1.5 (PG 99:333)
В силу произошедшей перемены "иконоборчество, согласно (Иоанну Дамаскину), представляет собой вид докетизма, непочтение тайны Богочеловечества" [1288] . Реальное воплощение божественного Слова дало христианам право поставлять иконы [1289]
Отрицать это значило умалять подлинность человеческой природы Христа, так как "у человека нет более основополагающей особенности чем та, которую можно изобразить; то, что нельзя так изобразить, есть не человек, но недоносок" [1290] . Более того, воплощение — это не умаление Христова достоинства, но честь, и посему стремление к тому, чтобы оградить Его от положения изобразительных пределов и описания подлинно человеческого тела не является истинной преданностью [1291] . Согласно классическому тексту воплощения (Флп.2:5-11) [1292] Христос имел два "образа" (morfai), образ Божий и образ раба [1293] и, конечно, мог изображаться в качестве последнего. Благодаря соединению с божественным Логосом тело Иисуса обожилось, однако даже после воскресения оно не стало единосущным Божеству [1294] . Для того, чтобы дать богословское обоснование иконопочитанию, была задействована сложная структура христологической и тринитарной метафизики, а также точная терминология тех споров, которые протекали до и после Халкидона.
1288
Флоровский (1933) 250
1289
Joh.D.Imag.2.16 (PG 94:1304)
1290
Thdr.Stud.Ref.3 (PG 99:444-45)
1291
Thdr.Stud.Antirr.1.7 (PG 99:336)
1292
См.т.1-й, стр.255–258
1293
Niceph.Antirr.1.38 (PG 100:293-96)
1294
Niceph.Antirr.3.39 (PG 100:444)
Размышляя в таком ключе, Феодор Студит проводит параллель между теми вечными связями, которые наблюдаются в Троице, и соотношением между двумя природами в домостроительстве спасения. Как в Троице самобытность каждой ипостаси не упраздняет их единства, так и в воплощении самобытность каждой природы "не разделяет единой ипостаси Бога-Слова"; отсюда следует, что Христа можно изображать [1295] . Равным образом Отец и Сын едины в своей природе, но различны в ипостасях, тогда как Христос и Его изображение едины в ипостасях, но различны по природе; отсюда следует, что существует только одно поклонение, обращено ли оно к единой Троице (в силу единства природы) или к иконе Христа (в силу единства ипостаси) [1296] . В ходе христологических споров было решено, что Слово восприняло всеобщую человеческую природу, обретшую в Нем свою ипостась [1297] ; это тоже свидетельствовало в пользу того, что Воплотившегося можно изображать [1298] . Чтобы доказать, что существование иконы Христа оправдано [1299] , обращались и к православному учению о двух действиях в воплотившемся Слове [1300] . Всякий, читающий Писание, видит, что оно говорит о "Христе распятом" и именует Иисуса из Назарета "Сыном Божиим"; иконоборцы не признавали этот "способ общения", посредством которого свойства одной природы усвояются всему Богочеловеку [1301] . Приводя все эти доводы "Феодор (равно как и его сподвижники) использует слова… так, как они использованы в тринитарном богословии… Принимая язык Дионисия, он отождествляет его с языком формулы триединства" [1302] .
1295
Thdr.Stud.Prob.13 (PG 99:484)
1296
Thdr.Stud.Ep.imag. (PG 99:502)
1297
См. выше.
1298
Thdr.Stud.Antirr.3.1.17 (PG 99:397); Niceph.Antirr.2.17 (PG 100:365)
1299
См. выше.
1300
Niceph.Antirr.1.48 (PG 100:325)
1301
Niceph.Antirr.1.44 (PG 100:312)
1302
Martin (1930) 187