И на Солнце бывает Весна
Шрифт:
Я ушел в домик и прилег, заведя будильник на два часа вперед, если вдруг сила сна все же сморит меня. Но все же я не забылся, продолжал думать. Нет, август по чистой ошибке назван мужским именем, как и другие месяцы года. Почему все месяцы носят мужские имена? Да, и сказка такая есть, про двенадцать месяцев, двенадцать братьев. Я не мог понять, почему, ведь август - это точно женщина. Да и всё лето, и первые месяцы весны никогда не вызывали у меня мыслей и ассоциаций с силой мужской. С первых дней, как земля обнажается от снега, и до того момента, как белый бархат снова покроет ее, она всегда остается женщиной. Словно каждый год в природе пробуждается,
Август - зрелая женщина. Грустная, но готовая отдать последнюю силу тому, кто ее по-настоящему сумеет понять, принять и полюбить.
Об этом думал я, постоянно ворочаясь и ждал, когда стрелки часов сдвинутся к половине восьмого. Мы договорились выехать не засветло, но и не поздно. Я обещал заехать именно в восемь, но, оставив попытки уснуть, завел машину намного раньше. Заправив у Северного моста полный бак, я плавно ехал на левый берег, открыв форточку, прохладный ветерок пел о чем-то. Воздух даже в городе в ранний час, когда солнце только поднимается, казался особенным, чистым.
У подъезда Тани не было, и я стал ждать. Курил в открытое окно, глядя, как голуби бродят, словно куры по деревенскому двору, семенят красными лапками, пьют воду из луж. Хмурый дядька с красным лицом, пошатываясь, брел из круглосуточного магазинчика прямо в заросли бурьяна у гаражей. Сухонький мальчик в очках вывел на прогулку такую же жалкую, как и он, собачонку. Старушки устраивались на лавки, как на рабочее место, подкладывая под себя картонки, и, похоже, их больше всего интересовал я.
Наконец появилась Таня - в джинсах и легкой кофточке без рукавов. До машины она шла всего пару шагов, но по белым плечикам уже бежали мурашки, она ежилась:
– Вечно вы, молодежь, модничаете, - сказал я Тане, приветствуя и, кивая на старух, передразнивал.
– А потом сопли сушат, болеют и детёв рожать ня могут!
Садясь в салон, она рассмеялась:
– Днем жарко будет.
– А это что у тебя там такое?
– я указал на туристическую сумку.
– Чехол для куколки такой?
– Да брось ты!
– ей не нравились, видимо, любые шутки о куклах.
– Там бутерброды, чай в дорогу для нас с тобой. Ты же, наверное, ничего не взял.
– Нет.
– Вот видишь. Вечно на вас, мужчин, рассчитывать не приходится.
– Так ты и на меня бутербродов взяла?
– Ну конечно!
– Значит, на меня рассчитала!
– я дотронулся ее плеча, пока перекладывал сумку на заднее сидение.
– Вот так и в будущем. Всегда, когда что делаешь, на мою долю тоже рассчитывай!
Утром в субботу машин не так много, как в будни, поэтому мы уже через полчаса выехали на трассу. Замелькали пригородные поселки, заправки, киоски, позже - деревеньки и длинные зеленые полоски огородов с картофелем. Их сменяли березовые посадки, желтеющая пшеница, стоящие в рост, как солдаты, подсолнечник с кукурузой. Я очень люблю такие пейзажи. Достаточно просто проехаться за город, посмотреть, и отдохнешь. А уж если остановиться, зайти в хлебное поле подальше от шумной автострады, прилечь хотя бы на минуту среди шуршащего пения злаков - тогда вздохнет душа, на минуту оставит землю, полетит куда-то далеко, к синеве неба. Эх, хорошо... но сегодня разлеживаться в пшенице совсем не время.
Мы долго молчали. Таня, как мне показалось, даже задремала. Может, она тоже не могла уснуть, представляя нашу поездку, и думала, мечтала о чем-то таком... похожем и на мои мечты. Так пусть поспит, улыбнулся, подумав, я. Лишь бы мне самому не уйти в дрему на скорости.
Я крепче взялся за руль.
– Сереж, ты хорошо себя чувствуешь?
– спросила Таня. Нет, она не спала, и, похоже, умела чувствовать, понимать мои мысли.
– Нет, все отлично!
– Мне показалось просто, что ты не выспался.
– Нет, я поспал. А вообще мы с отцом когда ездим на рыбалку, то всегда рассказываем друг другу разные истории, чтобы не было дремы. Может быть, ты расскажешь, почему так любишь куклы?
– Тебе это интересно, или чтобы не уснуть?
– Нет, ты не так меня поняла.
– Да всё в порядке, - ее смех прозвучал тихим ручейком. Я понял, что люблю слушать его больше, чем слова.
– Куклы я собираю всю жизнь. Именно собираю, слово "коллекционирую" я очень не люблю. Оно, это слово, какое-то неживое, а куклы имеют душу, понимаешь. Их можно только собирать, как родственников на праздник. Я, когда возвращаюсь и смотрю на своих кукол у себя дома в Добринке, так и говорю: ну что ж, вся семья наконец-то в сборе. Искать куклы - это такая же страсть, как охота, рыбалка у мужчин, я так думаю. Но сравнивать вообще трудно, ведь мир кукол особенный. Даже такое понятие есть в ученых кругах - плангонология. Это и есть собирание кукол.
– Плангонология, - произнес я по буквам, подумал, что звучит как наука о болезни глотки, или гортани, вызванного курением наркотиков. Но, конечно, своим первым впечатлением от слова не поделился.
На обочине показался автомобиль ДПС, сотрудник держал в руках жезл, не сводя с меня глаз. Таня замолчала, думая, что нас остановят, но мы проехали дальше.
– Ну же, продолжай, - сказал я, - мне правда интересно.
– Так вот, у меня с детства было много кукол, и для них всех я всегда была самой хорошей мамой, любила и заботилась обо всех с одинаковой силой и преданностью. Шила для них одежду, шляпки, и у каждой куколки был свой гардероб, - она снова засмеялась именно так, как мне особенно нравилось.
– Я портила мамины обрезы ради этого, но она никогда не ругалась, хотя я даже тогда знала, как она ценила эти материалы в то непростое время. У каждой моей куклы есть имя, - она помолчала.
– Но все они остались там, дома в поселке, и я по ним сильно скучаю. Будто там осталась вместе с ними какая-то очень большая и значимая часть меня, самая лучшая и светлая, наверное, часть... Вот и сегодня мне почему-то приснилась кукла Вера, только она была живой девочкой, она смотрела на меня как-то грустно, расчесывала мне волосы и о чем-то пела. Это особая кукла семидесятых годов, ее выпускали на московской фабрике "8 Марта". Кукла Вера будто хотела мне что-то сказать.
– Наверное, чтобы ты была внимательнее в поездке, - засмеялся я.
– Может быть.
– Таня, ты не переживай только, ладно! Насчет дороги то есть. Я тебе, не помню, говорил или нет, но в прошлом я подрабатывал в такси, мне много приходилось ездить...
– Да уж, как не волноваться, ведь таксисты - такие лихачи, знаю-знаю!
– она снова смеялась.
– Ко мне это не относится, - я выжал педаль газа, и на повышенных оборотах пошел обгонять фуру. Таня вжалась в кресло.
– Это так надо, - сказал я, возвращаясь в свой ряд.
– На трассе частенько приходится выезжать на встречную. Главное следить, чтобы впереди не было машин. Давай-ка еще расскажи что-нибудь.