Игра в классики на незнакомых планетах
Шрифт:
— Ну и почему я?
Вопрос был риторическим и просто ненужным — Шивон не собиралась отказываться. Но об этом спрашиваешь, когда тебя оставляют дежурить на Рождество.
— Потому что твоя очередь. Ты здесь год и еще ни разу не дежурила, — напомнила начальник станции. — Имей совесть.
— Она мне еще зачем?
— Здесь на Рождество сплошная благодать, — сказала начальник станции. — Наши соберутся по приемным центрам, станут пить и не будут ссориться с местными. У тебя есть все, что надо, половина роботов активирована, доктор Дюпре остается работать, ему документы в Галактическую аттестационную посылать до первого января...
— А врач?
— У нас же лингвистическая станция, Шивон. Будет нужен доктор — вызывай девятнадцатый галактический или гагаринцев. Аптечный отсек знаешь где.
— Еще кто-нибудь остается?
— А, ну да, — пробормотала начальник станции. — Мои стажеры, на четвертом ярусе. Двадцать особей, пятнадцать наших, пять ксено.
— Стажеры? Они что, и на Рождество практикуются?
— Все не так просто. За ними послали катер, чтобы отвезти на «Щербу». Там рождественская вечеринка для последних курсов. Но вокруг планеты сейчас заносы, со мной связывались с катера — даже в лучшем случае они будут здесь не раньше десяти вечера по местному.
«О вести утешения и радости», — пел динамик.
— Я похожа на воспитателя детского сада? — уныло спросила Шивон.
— Будут шуметь — прочтешь им лекцию.
— Как они?
— Да так себе. Хотя, казалось бы, все у них есть. Эмотивные сканеры, декодеры метафор...
— Мои университеты! Помнишь, как мы интонационные уровни карандашом рисовали?
— Помню. С крючочками. И лексикометрию на пальцах считали...
— И первые словари в «переводчики» забивали, поверх земных языков...
— Ага! И фонозаписи...
— ...на «костях»...
— А у этих — декодер метафор. Иисус Мария.
Начальник станции торопилась. Она должна была лететь на «Гринберг», чтобы встретиться с мужем. Они работали на разных кораблях, и у них все время не сходились орбиты, не совпадали вахты. Теперь она смотрела испуганными, но счастливыми глазами. И спешила.
— Если что-то случится — вызывай Центр. Хотя ничего не случится.
— Ну-ну, — сказала Шивон.
На самом деле Шивон никуда не собиралась. Не хотелось ей ехать на Первую Исследовательскую, где «зимовщики» радостно упьются по самую нейрофузу, отмечая первый год освоения Омелы. Ее это вполне устраивало — остаться на громадной, вмиг опустыневшей станции, бродить тенью отца Гамлета по зимнему Эльсинору, пробираться сквозь джунгли из серебряного «дождя», мимо шаров, таинственно мерцающих в свете генератора-ночника, будто маленькие неизвестные планеты. Вдыхать симулированный запах яблок и корицы. В тихой тоске по своей планете земляне украсили станцию так, что было не продохнуть.
— Межпланетный лингвистический центр, с вами говорит Лингвистическая исследовательская станция, Омела. Я — доктор Шивон Ни Леоч, идентификация — ЗЕЛ, первая категория. Сейчас — пятнадцать ноль-ноль, двадцать четвертое — двенадцатое — две тысячи сто двадцатого по времени станции и предположительному земному, принимаю дежурство.
— Слышу вас отлично, дежурный. Доложите ситуацию.
— Все спокойно.
— Нам докладывали о заносах возле Омелы. Обращайтесь, если возникнут проблемы. До связи, дежурный.
— До связи, Центр.
В комнате отдыха по спроецированному темному небу летел Санта-Клаус на оленях. Стажеры пошутили: из искусственного снега слепили бабу и на выдающуюся белую грудь прикрепили бейдж начальника станции. Вместо языка изо рта у скульптуры свисала чья-то «хвостовка».
Шивон хмыкнула и уселась у потрескивающего камина с журналом. Она приберегла для себя статью, но никак не хватало времени.
В этот момент на станции дрогнул и погас свет.
— Та-ак, — сказала Шивон.
— Межпланетный лингвистический центр? Здесь Омела. У нас проблемы. Нет света.
— Я предупреждал вас насчет заносов. Сейчас трудности с подачей энергии по всей Омеле. Отсутствие энергии угрожает чьей-то жизни?
— В общем, нет, — сказала Шивон.
— Могут пострадать живые организмы, результаты научного исследования, редкие биологические экземпляры?
— Э... э, нет. Но запасы еды...
— Аварийный генератор работает?
— Только на одном ярусе. На остальных темно.
— Ну так зажгите свечи, — сказали из Центра. — Рождество, как-никак.
— Что мы сделали с Богом, Лоран? — спросила Шивон.
— Нет бога, кроме ГАКа, — рассеянно сказал Лоран, уставившись в монитор. — И научный отдел — пророк его. Не знаешь, как пишется в протоколе по новым правилам — «решили» или «постановили»?
— По-моему, «решили». Ты помнишь, когда в последний раз был на рождественской мессе?
— Ma chere, я француз. Мы все католики, но мы не ходим на мессу.
— Это странная планета, — проговорила Шивон, устраиваясь поближе к лампе. — Некоторые из их историй так похожи на наши...
Камин погас, но несколько островков света еще держалось на аварийном генераторе. Лоран устроился в одном из островков и упрямо заполнял формуляры. Было неярко и уютно. Шивон остро ощущала резко возникшую, почти неудобную тишину в месте, которое трещало обычно на всех языках вселенной. Застрявший в глубине комнаты робот мурлыкал «Белое рождество». Шивон подивилась — какой программист и зачем научил его этому? Она хотела переключить робота, но передумала.