Игра в классики на незнакомых планетах
Шрифт:
— О’кей. Плод — внутри нароста, как в мешочке, чувствуете, как он скользит у вас под руками?
— Уг-гу...
— Высвободите его так, чтобы плод сразу оказался в воде. Мешочек отпадет сам собой.
Шивон сражалась минут десять.
— Н-не выходит. Он... Его будто закупорило...
— Цвет?
— Пурпурный. У обоих.
— Доктор Ни Леоч, у вас акцент усилился, — услужливо сообщила стажерка, — и страх на эмотиве вышел из нормы.
— Стажер Морено, вы вроде как зачет хотели? — процедила Шивон сквозь зубы.
— У нас нет выхода, — сказала сестра Харриет. — У вас
— Эй, я не буду делать ей кесарево! — испугалась Шивон. — У меня на бейдже написано «д.ф.н.», а не «д.м.»! Где ваша акушерка?
— Да успокойтесь вы, — сказала Харриет. — У нас первый курс такое делает!
— Скальпель?
— Земной не подойдет, слишком плотная ткань.
Лоран протянул ей «Луч». Она вздохнула, нажала на кнопку, выпустила тонкую полоску лазера.
— Тихая ночь, святая ночь, — заливалась пуще прежнего стажер Морено, стиснув пальцами фиолетовое плечо омельца и не отрывая взгляда от эмотивной шкалы на сканере.
— Все будет хорошо, — сказала Шивон мамочке на своем омельском. — Сейчас мы достанем ребеночка... Сейчас...
Наверное, со стороны это было не сложнее, чем освободить индейку из вакуумной упаковки. Сравнение пришло ей на ум позже и тоже было вполне рождественским. Но в тот момент, осторожно орудуя лазером под доносившиеся, казалось, из тумана инструкции сестры Харриет («осторожно... только самый край... раздвигайте руками... не повредите плод...»), она успела пообещать себе, что ничего больше... никогда... ни за что... только бы этот малыш родился. Только бы, пожалуйста... Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя твое, да пребудет царствие твое... хлеб наш насущный...
Освободившийся от держащего его мешка новорожденный булькнул в воду. У Шивон упало сердце, когда она увидела, как он уходит в глубину, — но через несколько секунд плавники расправились, и еще один гражданин Омелы радостно забил конечностями по воде. Оставшаяся на берегу мамочка постепенно приобретала нормальный синеватый оттенок. Потом и она, брыкнув, соскользнула в реку. Партнер, чуть подумав, нырнул вслед за ней.
— Я их вижу! — возликовала вдруг сестра Харриет. — Я вижу! Картинка вернулась!
Вдалеке вспыхнула рождественской гирляндой станция, которой снова дали свет.
— Ой, мама, — сказала сестра. — Я уж думала, всё. Я думала, обоих потеряем. Пурпурный — цвет близкой смерти, чтоб вы знали.
— «На п-первом к-курсе делают». — Шивон удивилась, как стучат у нее зубы. — Да сюда еще никто не летал, когда вы были на первом курсе!
Ночь успокаивалась. Шивон наконец отдышалась.
— А ребеночек-то не от него, — сообщила она сестре.
— А может, от Святого духа? — откликнулась та. — Правда, вам это ничего не напоминает? Мать, младенец, отец, который и не отец на самом деле... И три мудреца с дарами. Правда, я на мудреца не гожусь, я на сестру-то еле сдала...
Шивон огляделась. Лоран сидел у самой реки, шевелил рукой в воде, развлекая новорожденного. Лючия стояла невдалеке.
— Когда вы диплом получаете? — крикнула ей Шивон.
— Без зачета по практике я могу его вообще не получить, — произнесла та рассеянно, будто ее это не волновало.
— Да будет у вас зачет, —
Она подошла ближе, и они оставались так — три мудреца со странными дарами, и Шивон думала, как все просто для сестры Харриет, кто она — евангелистка? Методистка? Ее Бог, простой и дружеский, вовсе не похож на Бога ее земли, сурового, измученного и фрейдистского. Но, может быть... может, на этой планете все и будет немножко проще? И отсюда Сын Его уведет их дальше, чем когда-то увел с Земли?
— Смотрите, — будущий доктор лингвистики Морено протянула руку. — Видите, там? Звезда зажглась.
— Межпланетный лингвистический центр, с вами говорит Лингвистическая исследовательская станция, Омела. Я — доктор Шивон Ни Леоч, идентификация — ЗЕЛ, первая категория. Сейчас — пять ноль-ноль, двадцать пятое — двенадцатое — две тысячи сто двадцатого по времени станции и предположительному земному. На станции восстановилась подача энергии, катер забрал стажеров. В остальном все спокойно, докладывать не о чем. Жду сменщика.
— Слышу вас хорошо. С Рождеством, дежурный.
— С Рождеством, Центр.
В конце концов их созвали обратно на «Гринберг». Лоран закончил свои дела в Довиле и приехал на корабль даже раньше нее.
Шивон вошла в свой отсек. Роботы прибрали тут все, но даже без обычного — живого — беспорядка отсек казался ей знакомым и уютным.
Казался домом.
Она повесила куртку в гардероб, села на кушетку, уронив голову на руки, и сидела так некоторое время.
Появился Лоран.
— А, блудная дочь! Ну что — решила все-таки путешествовать дальше?
Шивон подняла голову. Откуда Лоран знает, что она думала — не возвращаться? Положительно, за эти годы они научились читать друг у друга мысли.
— Ну, — сказала она, — в конце концов, мы еще не такие старые. Сойти на Землю всегда успеем...
Что дано — дано, что свершилось — свершено,Что ушло — то больше не вернется.Ты молись о том, что начнется новым днемВ городке, что я так любил.Сигнал в традукторе напоминал ей белфастский вокзал. Тинь-длинь. «Внимание, поезд из Белфаста в Донегол сейчас отправится. Осторожно, двери закрываются».
«Воспоминания, — думала Шивон. — Вот что нам должны бы давать в пайке. Тюбик воспоминаний. Оттого что забываешь, какие станции проходил Донеголский поезд, начинаешь паниковать». Шивон прикрыла глаза. Снова проиграла тот же самый сигнал. Удивительно, что она еще застала поезда.
7
...меня зовут (ирл.).