Игра в классики на незнакомых планетах
Шрифт:
— И почему ему вдруг захотелось вас повидать?
— Навестить кузину в ее день рождения, по-моему, абсолютно нормально. Послушайте, господин инспектор, почему бы вам просто не спросить...
— Пожалуйста, — он потряс трехцветным удостоверением, — ответьте на вопрос, хорошо? Мадам Галлек, вы ведь знаете, что за лжесвидетельство вас могут привлечь? Подумайте еще раз. Вы абсолютно уверены, что вашего кузена не было здесь до того августа?
Женщина замялась.
— Он не приезжал, скажем, весной?
Марго Галлек смотрела в пол.
— Ладно, ваша взяла, — махнула она рукой. — В апреле. Он приехал сюда в конце апреля. Зачем-то ему это было надо.
— Он не расспрашивал вас о лесе? О немцах? О том, что понадобилось здесь американскому археологу?
— Ян... интересовался, — неохотно ответила Марго Галлек. — Но он очень быстро уехал.
— Так быстро, что никто из местных его не заметил. Почему вы не сказали об этом полиции в первый раз?
— Потому что меня никто не спрашивал.
— Марго! — раздалось сверху. По деревянной лестнице спустился мужчина без рубашки. Волосы его были еще в большем беспорядке, чем у хозяйки дома. — Сколько раз я тебе говорил...
Он осекся, увидев Легуэна.
— Добрый день, господин Матье, — поздоровался тот. — Что, сегодня нет уроков?
В участке на автоответчике ждало сообщение: перезвонить в Париж.
— Ты смеешься надо мной? — раздосадованно спросил его друг. — Мы вам еще два года назад отправляли полный рапорт, по всей форме, вот у меня копия. Ты бы в архивы глянул, что ли?
— Я глядел, — медленно проговорил стажер. — Я внимательно глядел. Ничего там не было.
— Вы бы там, в провинции, смотрели за документами! Чем вы занимаетесь — коров доите? Так я копию факсую? Та еще птица твой археолог.
Легуэн покосился на молчащий кабинет комиссара.
— Факсуй, — сказал он.
Стажер глотнул капучино. Взглянул еще раз на копию отчета.
Археологу Фонбергу было абсолютно нечего делать в Пенн-ан-Марв.
Ничего, заслуживающего раскопок, в этой области не имелось.
Бумаги от университета Париж-8, которые он предоставил мэрии, оказались поддельными. Студенческой команды не существовало в природе.
Каким-то образом директор его парижской лаборатории узнал о махинации. Директор был честный человек. Или просто не любил янки. Он предупредил парижскую полицию.
Та же, в свою очередь, отправила рапорт в полицейское отделение Пенн-ан-Марв.
На календаре значилось тридцатое апреля.
Поздно было выяснять, куда пропал парижский рапорт.
Поздно было узнавать, собиралась ли на самом деле компания Жоржа Брюно покупать лесопилку.
Оставалось найти карту и отправиться в лес.
У стажера было впечатление, что он знает, где нужно искать карту — или, скорее, координаты — клада лейтенанта фон Берга.
Он очень надеялся, что найдет мэрию открытой.
Но прежде надо было сделать несколько звонков.
— Я ищу сокурсника, — сообщил он секретарше исторического факультета Парижа-8. — Ян Галлек. Мы с ним вместе ходили на курсы профессора Фонберга. Археология. Да, да, я знаю, что профессор Фонберг умер... Печальная история... Нашли? И у вас есть его адрес? А, так он уехал обратно в Страсбур... Да... Я попробую отыскать его там, спасибо...
Все получалось уж слишком легко.
Потом стажер откопал в одном из дальних ящиков старые листы с домашними телефонами полицейских.
Вечером Легуэн заглянул к мадемуазель Магали. Та усадила его за блины, несмотря на возражения. Блин Легуэну в горло не лез, становился в буквальном смысле комом.
— Мадемуазель Магали, — сказал он. — Помните, вы мне говорили, что в ночь на Сен-Жан можно искать клады?
— Не только на Сен-Жан, — неохотно ответила старушка. — В любой шабаш можно, и на Ламмас, и на Самайн, конечно... — В глазах у нее мелькнуло подозрение. — Вы собрались, что ли? И не вздумайте даже! Вы, может, что и найдете, только известно — сокровища-то эти, они все прокляты!
— Вспомните, пожалуйста, — попросил он, — это очень важно. У вас кто-нибудь еще спрашивал про клады?
— Спрашивали, как же... Из наших-то никто, я ж говорила, меня здесь не слушают. Археолог-то приезжал, помню. Вежливый такой, с акцентом — сразу американский шоколад вспоминается, который с самолетов скидывали, я прямо девчонкой себя почувствовала... Находили, говорит, клады у вас когда? Я ему так и сказала: не находили, и лучше не искать. А потом... девочка та, упокой Господи ее душу. Ну, она не только кладами интересовалась, ей все легенды наши подавай... И кюре расспрашивала, и Матье, историка нашего.
— Вот как, — сказал Легуэн.
— А друг-то ваш, беленький, ко мне ее отправил. Поймал меня, грешную, с зубной пастой. Вот вам, говорит, мадемуазель Магали, общественные работы... И ведь говорила я ей близко к лесу не подходить...
Легуэн нашел нужную бумагу в библиотеке мэрии. В той самой пачке. Слава богу, библиотекарша в школе учила немецкий.
Маленькая желтая оборотка меньше всего походила на карту острова сокровищ. Стажер передвигался по лесу почти на ощупь — привык. Пятно света от фонарика скользило по траве и мелким кустикам. Дойдя до уже знакомой поляны, стажер остановился. Выключил фонарь. Облаков не было, и луна пробивалась даже сквозь перепутанные ветки. Первая в году майская ночь пахла ясно и пряно, и стажер втянул носом воздух, на секунду забыв, зачем пришел. Потом вздохнул и стал углубляться в чащу по вытоптанной за несколько дней тропке. Мадемуазель Магали не обманывала — в траве вспыхивали и угасали шальные огоньки.
Гнилушки, сказал себе Легуэн.
Ему стало немного не по себе. Огоньки — чем бы они ни были — обвивали, как гирляндой, место, где совсем недавно лежали немцы.
Легуэн включил фонарь и направил на бумажку с координатами. Удерживая и карту, и фонарик в одной руке, он щурился, чтобы разглядеть французские слова, которые библиотекарша карандашом надписала над строчками.
Кто-то приближался за его спиной, осторожно хрустя ветками.
— Пришел все-таки, — сказали сзади.
— Пришел, — ответил стажер, мягким движением положив свободную руку на кобуру.