Изабелла и Молли
Шрифт:
Наконецъ они добрались до Когхэма, и Тони свернулъ во дворъ гостиницы „Драконъ“. Огромная цпная собака съ серьезнымъ выраженіемъ глазъ привтствовала ихъ радостнымъ лаемъ. Привтствіе, которое во всякомъ случа по смыслу раздлялось улыбающейся хозяйкой, которая минуту спустя вышла изъ дверей кухни. Тони былъ здсь, очевидно, популярной личностью.
— Добрый день, миссъ Броунъ, — привтствовалъ онъ хозяйку. — Какъ поживаете?
— Спасибо, спасибо, сэръ Энтони. А вы какъ? Цыцъ! — это послднее обращеніе относилось къ собак.
— Мы умираемъ съ голода, — заявилъ Тони. — Что вы можете предложить намъ къ завтраку?
— Вы можете получить форели, — сказала хозяйка посл секунднаго размышленія, — и молодую утку съ салатомъ.
Тони посмотрлъ на нее съ молчаливымъ изумленіемъ.
— Моя милая миссъ Броунъ, — сказалъ онъ, — это не предложеніе, это цлая поэма! Жареныя молодыя утки принадлежатъ къ немногимъ вещамъ, которыя еще въ состояніи волновать меня, — обратился онъ съ полуизвиняющимся выраженіемъ къ Изабелл.
Она засмялась… Тихимъ веселымъ наивнымъ смхомъ, приведшимъ Тони въ восхищеніе.
— Мн кажется, что вс мужчины обжоры, по крайней мр т, кого я знаю.
— Это одинъ изъ самыхъ основныхъ инстинктовъ человчества, — задумчиво кивнулъ Тони. — Мы должны быть обжорами изъ инстинкта самосохраненія. Человкъ, который не объдается, всегда долженъ уступать обжор. Это то, что Дарвинъ называетъ „естественнымъ отборомъ сильнйшихъ“.
Во время завтрака, происходившаго въ уютной комнат съ видомъ на очаровательный старомодный садъ, Тони продолжалъ разговоръ въ своей обычной легкой безличной форм. Только посл того, какъ была подана клубника со сливками, означавшая конецъ пиршества, онъ напомнилъ Изабелл о ея общаніи разсказать ему все.
— Не хотите ли пить кофе въ саду? — предложилъ онъ. — Я знаю уютное мстечко, гд мы можемъ посидть на солнышк, и вы разскажете мн про своего дядю.
Стоялъ удивительно мирный весенній день, и ароматъ нарциссовъ и гiацинтовъ заглушалъ легкій бензинный запахъ, доносившійся втромъ изъ сосдняго гаража.
— Такъ, — сказалъ Тони посл того, какъ лакей сервировалъ на маленькомъ столик передъ ними кофе и ушелъ, — теперь я вполн въ настроеніи выслушать даже самую страшную правду.
— Это… это очень трудно все разсказать, — сказала Изабелла, бросивъ на него безпомощный взглядъ, — я понятiя не имю о томъ, какъ мн начать.
— Понятно, это тяжело, — согласился Тони. — Нтъ ничего трудне чмъ сказать правду. Это противорчитъ всмъ цивилизованнымъ импульсамъ человческой натуры. Попробуемъ такимъ образомъ: я буду спрашивать, а вы отвчайте. Напримръ, я спрашиваю васъ: какъ васъ зовутъ? а вы отвечаете: Изабелла Фрэнцисъ.
— Это уже не такъ, — жалобно сказала Изабелла. — Меня такъ вовсе не зовутъ. Меня… меня зовутъ Изабелла, а потомъ слдуетъ еще по крайней мр 8 именъ.
Тони посмотрлъ на нее съ видомъ крайняго изумленія.
— Совсмъ какъ у меня, — сказалъ онъ. — Я всегда думалъ, что это бываетъ только у бароновъ и тому подобныхъ ненужныхъ людей.
— Дло въ томъ, что… — начала Изабелла и снова осклась. — Знаю, что это звучитъ ужасно глупо, — продолжала она порывисто, какъ бы въ отчаяніи: — но видите ли, дло въ томъ, что я… я королева.
Она произнесла послднія слова, какъ будто тмъ самымъ признавалась въ какой-нибудь позорной семейной тайн.
— Кто вы такая?
— Не вполн королева, — быстро поправилась Изабелла, — или же въ извстномъ смысл все-таки. То-есть, я должна была бы быть королевой… — Она замолчала, и очевидно растерянность, въ состояніи которой она находилась, заставила ее показаться еще красиве, чмъ обычно.
Тони откинулся на спинку стула и съ большимъ удовольствіемъ наблюдалъ за ней.
— Вы съ каждой минутой становитесь все чудесне, кузина Изабелла, не торопитесь и разскажите мн совершенно спокойно, не чувствуя себя неловко, о томъ, кто вы такая.
Изабелла глубоко вздохнула.
— Мой отецъ былъ донъ Франциско Ливадійскій, и есть люди, утверждающіе, что я имю право на престолъ.
Тони нелегко было чмъ-нибудь поразить, но на этотъ разъ онъ подскочилъ какъ бы коснувшись электрическаго тока. Даже его обычная способность рчи, повидимому, на моментъ отказалась дйствовать.
Конечно, онъ слыхалъ о дон Франциско, о томъ упрямомъ человк, который въ теченіе 20 лтъ длалъ столь же отчаянныя, сколь и напрасныя, попытки вырвать изъ рукъ отца Педро Ливадійскій престолъ. Но тотъ фактъ, что Изабелла была его дочерью и еще боле — очевидно признанной наслдницей на престолъ — былъ такой ошеломляющей неожиданностью, что у Тони просто словъ не находилось.
Въ теченіе нсколькихъ секундъ онъ безмолвно глядлъ на нее. Потомъ внезапно почувствовавъ всю трагикомичность даннаго положенія, онъ разразился неудержимымъ смхомъ.
Изабелла сочувственно посмотрла на него своими янтарными глазами.
— Это въ самомъ дл правда, — сказала она. — Я знаю, это звучитъ чистйшимъ безуміемъ, но это все-таки правда.
— Не нахожу этого ни въ коемъ случа безуміемъ, — заявилъ Тони, тмъ временемъ успвшій успокоиться. — Какъ разъ наоборотъ, я нахожу это самымъ разумнымъ на свт. Понятно, вы королева, или по крайней мр должны были бы быть ею. Я сейчасъ же почувствовалъ это, когда увидлъ васъ въ первый разъ, и только ливадійская часть всей исторіи заставила меня выйти изъ состоянія равновсія, — добавилъ онъ въ объясненіе.
Изабелла кивнула головой.
— Я знаю, — сказала она, — вдь я слыхала, что вы знакомы съ Педро и Да-Фрейтасомъ. Отчасти по этой причин я хотла разсказать вамъ все, чтобы не впутывать васъ въ это дло.
— Всю жизнь я втайн жаждалъ о томъ, чтобы когда-нибудь быть замшаннымъ въ какой-нибудь настоящій заговоръ, — заявилъ Тони, — съ королями, королевами и таинственными людьми, которые подкрадываются и пытаются убить другъ друга. — Онъ съ наслажденіемъ пускалъ дымъ своей сигареты въ голубой весенній воздухъ. — Это было счастьемъ, что я какъ разъ во-время шелъ по Лонгъ-акру.