Избранное
Шрифт:
Грести было неудобно: второпях Игорь забыл снять со спины ранец, и ремни теперь оттягивали плечи и резали их. Оттуда, со стороны школы, выплыл из тумана красный осиновый лист. Он стоял на корешке и был похож на маленький парус. Лист приблизился к лодке, закружился возле весла и уплыл и исчез покачиваясь. Впереди длинно прозвонил колокольчик, и стали доноситься голоса ребят и топот их по школьному крыльцу.
Вскоре обозначился за спиной берег, словно сотканный из тонкого серого пепла. Он рос и темнел: длинная сосна, старый пень справа, причальные мостки, а в глубине острова — школа, островерхая, высокая, будто голубятня.
Справа и слева выплывали к берегу из тумана другие маленькие лодки, и ребята уже окликали друг друга издали.
— Игорь? Ты тоже заблудился? — крикнула, выпрыгивая на берег, Наташа. — А я целый час вдоль Бурого острова путалась, все заливы обследовала. Меня даже лось чуть не поймал.
Игорь усмехнулся, беспечно сказал, что он просто задержался дома — и весело представил себе, как все перемены Наташа будет теперь рассказывать про лося, которого вряд ли видела. Еще напишет на последнем уроке сочинение про этого лося, такая уж она, Наташа.
В полдень, когда ребята трудились над сочинением и когда Наташа действительно писала о лосе, над школой шумел ветер. Стены сухо, звенели от березового и осинового шелеста листьев, и казалось, что остров плывет куда-то в этот летучий шум. В окнах синели далекие разливы озера, и шел белый пароход, а над пароходом летели белые чайки. Чайки иногда садились на камни среди волн, и тогда сквозь глубину летящей листвы чудилось, что на эти бурые и красные камни уже выпал снег.
Игорь сперва хотел писать о пароходе и о чайках. Но ничего не получилось. Тогда он стал оглядывать стены и подыскивать, о чем бы таком другом придумать. Вот над классной доской висит на кнопке тетрадный лист. Он сердито исписан почерком Наташи.
Я обязуюсь посещать все уроки, хорошо учить математику, готовить все домашние задания, исправить дисциплину на «пять». Учиться хорошо.
17 сентября».
Игорь взялся писать о Наташе: о том, что она не так уж плохо учится, просто никогда сама не решает задачек и потому неважно отвечает у доски, но что она великая выдумщица и вообще отлично удит рыбу и знает все заливы Оленьего острова. Тут Игорь вдруг застыдился, вырвал исписанный лист и спрятал его в карман.
И стал он писать об отце: как тот летает на длинном серебряном самолете, как выжимает одной рукой гирю; о городе, в котором отец до сих пор живет, и о мороженом, которое можно купить в любом переулке этого города.
Игорь начал уже распространяться о вкусном мороженом, когда учительница Нина Павловна поднялась из-за своего столика, посмотрела на часы и тихо сказала:
— Ребята, до конца урока еще десять минут, но я должна отлучиться и, может быть, не приду. Закончите работу, положите тетради на стол и можете расходиться по домам. У меня сегодня дела.
Она медленно пошла к двери — маленькая, ростом чуть выше Игоря, в лесенкой вязанном белом свитере, с толстым и высоким воротом до самого подбородка. Ее широкая влажно поблескивающая коса собрана была на затылке в мягкие кольца, отчего Нина Павловна казалась чуть старше и чуть красивее, чем была.
Кто пошел домой по острову пешком, а кто направился к лодкам. Наташа убежала раньше всех. Игорь оттолкнул свою плоскодонку последним и уже расправлял весла. Наташа, стоя в лодке, что-то кричала издали и показывала рукой в небо, где белым строем, как лебеди, шли большие самолеты.
— Игорь! — окликнула сзади Нина Павловна.
Игорь оглянулся. Нина Павловна шла тропинкой из-за школы, от своего домика, и вела за руку молодого мужчину в коротком черном пальто и узких лакированных черных ботинках. Молодой мужчина весело смотрел ей в лицо, говорил что-то, жестикулируя свободной рукой, словно наматывал на растопыренные пальцы пряжу.
— Игорь, — сказала Нина Павловна, — отвези его, пожалуйста, на Олений остров к пароходу, ему нужно в город. Дай ему весла, и пусть он сам гребет, а то он здесь совсем разленился.
Молодой мужчина улыбнулся; сначала улыбнулся, как улыбаются все, а потом еще — одними глазами.
— Вас зовут Виктор Николаевич? — спросил Игорь.
— Да, — сказала Нина Павловна.
— Виктор меня зовут, — сказал молодой мужчина и опять улыбнулся Игорю небольшими синими глазами сквозь прямые черные ресницы.
— Я и сам догребу, — сказал Игорь, — вы только садитесь.
Теперь от солнца и от ветра озеро стало фиолетовым. Волны, холодно и жирно поблескивая, шли широко, длинно и шумели в сухих тростниках под берегами. Ветер был сильный, он шел порывами, и с каждым порывом от него пахло то окунями, то листвой. Лодку высоко раскачивало. Здесь и там на воде сидели чайки, их тоже качало.
— Кто вы будете? — спросил Игорь.
— В каком смысле?
— Что вы на свете делаете?
— Вот видишь, приехал на остров.
— На остров может всякий приехать.
— А что же я, по-твоему, на свете должен делать?
— Ну пароходы, или самолеты, или баллистические ракеты.
— А если я просто учусь?
— Неужели все еще учитесь? — удивился Игорь.
— Я учусь делать самолеты. В институте.
— Я тоже пойду учиться делать самолеты.
— Давай. Тогда уж, видно, мне придется учить тебя этому ремеслу.
— Меня отец научит. Он летчик, — сказал Игорь, правя рулем за мыс, откуда до Оленьего острова рукой подать. — А где такой институт есть?
— Такой институт есть в Москве.
— А в какой стороне Москва? Мы в школе определяли, да я забыл.
— Вон там, запомни. Если в полдень смотреть, то как раз в обратную сторону от тени.
— Теперь уж запомню. Прямо вот за Оленьим островом, — сказал Игорь, выводя лодку на средину разлива.
Лодка вышла на разлив и высоко заплясала на волнах, так что стало казаться, будто она раскачивается в небе.