Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й
Шрифт:
— Святой Иоанн Пустынник. — Ты назвал всеми почитаемого святого! — Я назвал того, кто, мо'жет быть, сжалится надо мной в этой жизни-пустыне. — Тебе, конечно, лучше- знать самого себя, но уважаем мые патриции, прекрасные дамы и наш добрый на¬ род ожидают следующего участника. Займи свое ме¬ сто. Пока герольд опрашивал еще троих или четверых же¬ лающих участвовать в гонках — все они были гондолье¬ рами на частной службе, — среди зрителей не умолкал ро¬ кот, доказывавший, какой большой интерес вызвали ответы и внешность двух последних соперников. Тем вре¬ менем молодые господа, которые поддерживали послед¬ них из опрашиваемых гондольеров, начали пробираться среди скопища лодок, чтобы пожелать успеха своим слу¬ гам и выказать те надежды и доверие, какие были в обычаях тех времен. Наконец объявили, что список участников гонок за¬ полнен, и гондолы отправились, как и прежде, к месту старта, освободив пространство под кормой «Буцентавра». Сцена, последовавшая за этим, происходила на глазах у всех тех важных людей, которые взяли на себя заботу о частных интересах людей так же, как и об обществен¬ ных нуждах Венеции. Здесь присутствовало много дам высокого происхожде¬ ния; масок на них не было, и они оживленно глядели по сторонам, сидя в своих гондолах в обществе элегантных кавалеров. Но кое-где, однако, черные сверкающие глаза смотрели сквозь отверстия в шелковых масках, скрываю¬ щих лица красавиц слишком юных, чтобы показываться на таком веселом празднестве. Одна гондола привлекала особое внимание; в ней находилась женщина, изящество и красота которой не оставляли сомнений, хотя она и была одета подчеркнуто просто. Лодка, слуги и дамы — их там было две — отличались той изысканно строгой про¬ стотой, что свидетельствует о высоком происхождении и тонком вкусе гораздо больше, чем грубая мишура рос¬ коши. Монах-кармелит, чье лицо было скрыто капюшо¬ ном, подтверждал своим присутствием высокое положе¬ ние дам и, казалось, подчеркивал его, почтительно и серьезно охраняя своих спутниц. Сотни гондол приближа¬ 110
лись к этой лодке, и те, кто находился в них, после мно¬ гих безуспешных попыток разглядеть под масками лица ее обитательниц шепотом расспрашивали друг друга об имени и происхождении юной красавицы, а затем гон¬ долы скользили прочь. Но вот красочное суденышко, ве¬ ликолепно снаряженное, с гребцами, одетыми в роскош¬ ные ливреи, вошло в небольшой круг, состоящий из любо¬ пытных, теснившихся вокруг лодки. Мужчина, сидевший в гондоле, поднялся — в этот день никто не приехал сюда в гондолах с мрачными балдахинами — и стоя приветство¬ вал женщин в масках с непринужденностью человека, умеющего держать себя в любом обществе, и вместе с тем с глубокой почтительностью. — В этой гонке принимает участие мой гондольер, — сказал он учтиво, — в силу и ловкость которого я очень верю. До сих пор я тщетно искал даму такой красоты и добродетели, чьей улыбке я мог бы посвятить его успех. Теперь я ее нашел. — У вас очень проницательный взгляд, синьор, если вам удалось разглядеть под маской то, что вы искали, — ответила одна из дам, а сопровождавший их монах вежливо поклонился, ибо слова мужчины ничем не отли¬ чались от обычных в подобных случаях комплимен¬ тов. — Увидеть можно не только глазами, сударыня, и восхищаться не только разумом. Прячьте свое лицо сколь¬ ко угодно, я все равно твердо знаю, что передо мной са¬ мое красивое лицо, самое доброе сердце и самая чистая душа Венеции! — Это смелая догадка, синьор, — ответила та, что была, очевидно, старшей из двух, бросая взгляд на свою спутницу, словно пытаясь уловить впечатление, какое произвела на нее эта галантная речь. — Венеция известна красотой своих женщин, а солнце Италии согревает многие благородные сердца. — Следовало бы так восхвалять самого создателя, а не его создание, — прошептал монах. — Но ведь возможно восхищаться и тем и другим, падре. Надеюсь, что таков удел той, которая имеет сча¬ стье следовать советам такого добродетельного и мудрого наставника, как вы. Вам вверяю я судьбу своего успеха, каков бы он ни был, — снова обратился кавалер к даме в 111
маске. — И с радостью вверил бы вам и нечто более, серьезное, если бы мне это разрешили. Говоря это, он подал молчаливой красавице букет пре¬ красных душистых цветов; среди них были те, которые поэты и обычай считают символом любви и верности. Де¬ вушка колебалась, не зная, принять ли этот дар, — такой поступок выходил за рамки учтивости, приличной ее по¬ ложению и возрасту, хотя в подобных случаях и допус¬ кались некоторые вольности. Со скромностью девушки не¬ искушенной она невольно смутилась при таком открытом проявлении чувств. — Прими цветы, дитя мое, — ласково прошептала ее спутница. — Кавалер предлагает их только из учти¬ вости. — Время покажет, — с живостью ответил дон Камил- ло (так как это был именно он). — До свиданья, синьори¬ на, мы уже встречались с вами на воде, но тогда вы не были так сдержанны, как сегодня. Он поклонился, дал знак гондольеру, и лодка его вскоре затерялась в массе других лодок. Но, прежде чем он отплыл, маска молчаливой красавицы слегка припод¬ нялась, словно девушке было душно, и неаполитанец был вознагражден за свою любезность, мельком увидев вспых¬ нувшее лицо Виолетты. — У твоего опекуна недовольный вид, — поспешно шепнула донна Флоринда. — Удивляюсь, как могли нас узнать! — Я бы больше удивилась, если бы этого не произо¬ шло. Я могла бы узнать благородного неаполитанца среди миллиона людей! Ты забыла, чем я ему обязана! Донна Флоринда не ответила, но мысленно произнесла горячую молитву, прося святых, чтобы эта услуга не по¬ вредила будущему счастью той, кому она была оказана. Украдкой она обменялась тревожным взглядом с карме¬ литом, но ни один из них не произнес ни слова, и в лодке воцарилось долгое молчание. Пушечный выстрел и оживление, которое опять нача¬ лось на канале, неподалеку от места состязаний, вывело их из задумчивости, а громкий звук трубы напомнил им о причине, по которой они очутились здесь, среди весе¬ лой, смеющейся толпы, окружавшей их. Но, прежде чем продолжить паше повествование, необходимо вернуться немного назад. 112
Глава IX Ты свеж и бодр, и ты сюда явился, Опережая время. Шекспир, «Троил и Крессида» Мы уже видели, как гондолы, допущенные к гонкам, были отбуксированы к месту старта, чтобы гондольеры могли начать состязание со свежими силамц. Даже бед¬ ный, плохо одетый рыбак не был забыт, и его додку вме¬ сте с другими привязали к большой барже-буксиру, на¬ рочно для этого предназначенной. Но все же, когда он продвигался по каналу мимо заполненных людьми бал¬ конов, мимо скрипевших под тяжестью людей судов, ко¬ торые вытянулись по обеим, сторонам канала, отовсюду раздавался презрительный смех — он всегда тем громче и сильнее, чем несчастнее его жертва. Старик не был глух к насмешкам и замечаниям по своему адресу; он так глубоко сознавал свое падение, что не в силах был оставаться равнодушным к такому откро¬ венному презрению. Антонио с грустью оглядывался во¬ круг, стараясь отыскать в глазах зрителей хоть крупицу сочувствия, которого так жаждала его израненная душа, но даже люди его класса и его ремесла не скупились на насмешки; и, хотя из всех участников гонок он был, воз¬ можно, единственным, чьи побуждения оправдывали жажду победы, тем не менее он один оказался объектом всеобщего смеха. Причину этой отвратительной черты че¬ ловеческого характера мы можем найти не только в Ве¬ неции и ее устоях, — ведь давно известно, что никто не бывает так высокомерен, как униженные, и что трусость и наглость часто уживаются в одной натуре. Движение лодок случайно свело гонщика в маске со старым рыбаком.
– г- Нельзя сказать, что ты пользуешься особой любо¬ вью публики, — заметил первый, когда новый град насме¬ шек обрушился на покорную голову старика. — Ты даже не подумал о своем платье: а ведь Венеция — город рос¬ коши, и тот, кто хочет заслужить аплодисменты, должен стремиться скрыть свою бедность. Я знаю их! Я знаю их!
– г- ответил рыбак. — Гор¬ дость лишает их разума, и они дурно думают о тех, кто б Феиимор Купер, том V 113
не может разделить их тщеславие. Но, однако, неизвест¬ ный друг, я не стыжусь показывать свое лицо, хоть я и стар, и лицо мое покрыто морщинами и обветренно, слов¬ но камни на берегу моря. — Есть причины, тебе неведомые, которые застав¬ ляют меня носить маску. Но если лицо мое скрыто, то ты по моим рукам и ногам можешь судить, что у меня доста¬ точно силы, чтобы рассчитывать на успех. А ты, видно, недостаточно подумал, прежде чем подвергать себя та¬ кому унижению. После твоего поражения люди не ста¬ нут более ласковы к тебе. — К старости мои мускулы, конечно, потеряли упру¬ гость, синьор Маска, но зато они давно привыкли к тяже¬ лой работе. А что касается позора, если только позорно быть бедняком, то мне не впервые его терпеть. На меня свалилось слишком большое горе, и эта гонка может об¬ легчить мне его. Конечно, мне неприятно слышать эти насмешки, и я не стану притворяться, что отношусь к ним как к легкому дуновению ветра на лагунах. Нет, че¬ ловек всегда остается человеком, даже если он очень бе¬ ден. Но пусть себе смеются: святой Антоний даст мне силы вынести все это. — Ты отважный человек, рыбак, и я бы с радостью просил своего святого покровителя даровать силу твоим рукам, если бы только мне самому не нужна была эта победа. Остался бы ты доволен вторым призом, если бы я сумел как-нибудь помочь тебе? Я думаю, что металл третьего тебе не по вкусу, как, впрочем, и мне са¬ мому. — Нет, мне не нужно ни золота, ни серебра. — Неужели почетное участие в подобной борьбе про¬ будило тщеславие даже в таком человеке, как ты? Старик пристально посмотрел на собеседника и, пока¬ чав головой, промолчал. Новый взрыв хохота заставил его повернуться лицом к насмешникам, и он увидел, что плы¬ вет мимо своих товарищей, рыбаков с лагун; они, каза¬ лось, чувствовали себя даже оскорбленными таким по¬ ступком старика, его неоправданными притязаниями. — Ну и ну, старый Антонио! — крикнул самый сме¬ лый из них. — Тебе, как видно, мало того, что ты зараба¬ тываешь сетью, тебе захотелось золотое весло на шею? — Он скоро будет заседать в сенате! = закричал второй, 114
— Он мечтает о «рогатом чепце» на свою лысую го¬ лову! — выкрикнул третий. — Скоро мы увидим «храброго адмирала Антонио» на борту «Буцентавра» рядом со знат¬ нейшими людьми республики! Все эти остроты сопровождались хриплым хохотом. Даже дамы, украсившие собой балконы, не остались без¬ участны к этим насмешкам: уж слишком разителен был контраст между торжественной пышностью празднества и столь необычным претендентом на победу. Воля ста¬ рика слабела, но, казалось, какие-то внутренние силы за¬ ставляют его упорствовать. Рыбак не умел скрывать свои чувства и притворяться, и его спутник видел, как ме¬ няется выражение его лица. И, когда они наконец при¬ близились к месту старта, молодой человек снова загово¬ рил со стариком. — Еще не поздно уйти, — сказал он. — Неужели тебе хочется стать посмешищем для товарищей и тем омра¬ чить последние годы своей жизни? — Святой Антоний даже рыб заставил внимать своим проповедям, сотворив великое чудо, и я не струшу теперь, когда мне нужнее всего решительность. Человек в маске набожно перекрестился и, оставив всякую надежду убедить старика в тщетности его попыт¬ ки, всецело отдался мыслям о предстоящем состя¬ зании. Каналы Венеции очень узки и изобилуют крутыми по¬ воротами, поэтому конструкция гондол и манера гребли очень своеобразны и требуют некоторых пояснений. Чи¬ татель уже, вероятно, понял, что гондола — длинная, уз¬ кая и легкая лодка, приспособленная к условиям города н отличная от лодок всего остального мира. Ширина ка¬ налов между домами так мала, что нельзя даже пользо¬ ваться двумя веслами одновременно, как в обычной лодке. Необходимость то и дело сворачивать в сторону, чтобы уступать дорогу другим гондолам, множество поворотов и мостов заставляют гребца все время смотреть только вперед и, конечно, стоять на ногах. В центре каждой гон¬ долы, когда она полностью оснащена, расположен балда¬ хин, или навес, и поэтому тот, кто управляет лодкой, дол¬ жен находиться на возвышении, чтобы видеть поверх на¬ веса все, что делается впереди. Таковы причины, по кото¬ рым венецианская гондола управляется одним веслом, а гондольер при этом стоит на корме на маленькой, доволь¬ б* 115
но низкой полукруглой скамейке. Гондольер не гребет веслом, как это принято повсюду, а как бы отталкивается от воды. Этот способ гребли, когда гребец стоит на корме и тело его от усилия наклоняется вперед, а не назад, как на обычных лодках, можно часто видеть во всех портах Средиземного моря. Однако лодки, совершенно такой же, как гондола, не встретишь нигде, кроме Венеции. Стоячая поза гондольера требует, чтобы уключина, на которую опирается весло, находилась на определенной высоте; для этого у борта гондолы имеется особое устройство нужной высоты, сделанное из гнутого дерева, в котором есть две или три уключины, расположенные одна над другой, что¬ бы лодкой мог управлять гондольер любого роста и можно было в случае надобности увеличить или уменьшить шаг весла. Приходится очень часто перебрасывать весло с од¬ ной уключины на другую и так же часто менять направ¬ ление, поэтому весло движется в своем гнезде совершенно свободно; нужна большая ловкость, чтобы удержать его на месте, и нужно уметь точно рассчитывать силу , и ско¬ рость движения, чтобы, преодолев сопротивление воды, продвинуть лодку в нужном направлении. Поэтому мож¬ но сказать, что искусство гондольера одно из самых тон¬ ких в гребном деле, так как, помимо физической силы, он должен обладать необходимой ловкостью. Большой канал Венеции со всеми извивами имеет про¬ тяженность более лиги!, поэтому расстояние для пред¬ стоящих гонок было сокращено почти вдвое и местом старта назначили мост Риальто. К этому месту собрались все гондолы, управляемые теми, кто должен был размес¬ тить их. Зрители, которые прежде растянулись вдоль всего канала, теперь столпились между мостом и «Буцен- тавром», и вся узкая лента пути походила на аллею, окаймленную человеческими головами. Эта яркая, словно ожившая дорога являла собой внушительное зрелище, и сердца всех гонщиков забились сильнее, так как надежда, гордость и предвкушение победы овладели ими в эти ми¬ нуты. — Джино из Калабрии! — крикнул церемониймей¬ стер, который размещал гондолы. — Твое место справа. Занимай его, и да поможет тебе святой Януарий! 1 Л и г а — старая мера длины. Морская лига — 5,56 километра, сухопутная — 4,83 километра. 116
Слуга дона Камилло взялся за весло, и лодка изящно скользнула к указанному месту. — Ты пойдешь следующим, Энрико из Фузины. Мо¬ лись хорошенько своему падуанскому покровителю и со¬ берись с силами, так как никто еще никогда не увозил приз из Венеции. Затем он выкрикнул по порядку тех, чьи имена мы не упоминали, и разместил их бок о бок на середине канала. — Вот твое место, синьор, — продолжал он, склонив голову перед неизвестным гондольером, видимо убежден¬ ный в том, что под маской скрывается кто-нибудь из мо¬ лодых патрициев, потакающий капризу какой-нибудь взбалмошной красавицы. — Случай отвел тебе крайнее место слева. — Ты забыл позвать рыбака, — заметил человек в маске, ведя свою гондолу на место. — Этот упрямый и сумасбродный старик все же хочет показать свое честолюбие и свои лохмотья лучшему об¬ ществу Венеции? — Я могу стать и сзади, — робко сказал Антонио. — Возможно, кто-либо из гондольеров не захочет стоять ря¬ дом с бедным рыбаком, а несколько лишних ударов вес¬ лом не имеют значения в такой долгой гонке. — Тебе бы следовало довести свою скромность до так¬ тичности и остаться.. — Если вы разрешите, синьор, мне бы хотелось по¬ смотреть, что может святой Антоний сделать для старого рыбака, который неустанно молится ему утром и вече¬ ром целых шестьдесят лет. — Это твое право, и, если тебе так нравится, стано¬ вись позади всех. Ты все равно на этом месте и оста¬ нешься. Теперь, славные гондольеры, вспомните правила гонки и обратитесь с последней молитвой к вашим свя¬ тым покровителям. Нельзя пересекать дорогу друг .другу; нельзя прибегать к каким-либо уловкам — надейтесь на свои весла и на проворство своих рук; тот, кто выдви¬ нется из строя без причины, будет возвращен обратно, если только он не будет идти первым, а если кто-нибудь нарушит правила или как-либо иначе оскорбит патри¬ циев, тот будет задержан и наказан. Итак, ждите сиг¬ нала! Распорядитель, который сидел в хорошо оснащенной лодке, отплыл назад и разослал гонцов - расчистить путь
участникам состязания. Едва были сделаны эти приго¬ товления, как с ближайшей крыши раздался сигнал, его повторили на колокольне, а потом загрохотал пушечный выстрел в Арсенале. Глубокий сдержанный гул прока¬ тился по толпе зрителей, сменившись тут же напряжен¬ ным ожиданием. Каждый гондольер немного отклонил нос своей лодки в сторону левого берега, точно так же, как жокей у стар¬ тового столба, сдерживая пыл своего скакуна или от¬ влекая его внимание, чуть затягивает на сторону его голову. Но после первого широкого и размашистого взмаха весла лодки выровнялись и дружно двинулись вперед. В течение нескольких минут разницы в скорости но было заметно, и невозможно было определить, кто побе¬ дит, а кто потерпит поражение. Все десять лодок, состав¬ лявших переднюю линию, скользили по воде с одинако¬ вой резвостью, нос к носу, словно какое-то таинственное притяжение удерживало их одну подле другой, в то время как убогая, хоть и такая же легкая лодка рыбака упорно держалась на своем месте позади всех. Вскоре лодки набрали скорость. Взмахи весел стали точнее и равномернее, и гребцы вкладывали в них все свое умение. Линия начала колебаться, и .вот она уже изогнулась: блестящий нос одной из гондол выдвинулся вперед и сломал ее. Энрико из Фузины рванулся вперед и, воспользовавшись успехом, постепенно выбрался на середину канала, избежав таким образом изгибов бере¬ га и водоворотов. Этот маневр, который моряк назвал бы «лечь на курс», имел и то преимущество, что, вспенивая воду позади себя, гондольер слегка затруднял ход дру¬ гим лодкам, идущим за ним. Следом шел сильный и опыт¬ ный Бартоломео с Лидо, как обычно называли его това¬ рищи. Он шел вплотную к гондоле Энрико и меньше всего страдал от волн, поднимаемых гондолой соперника. Гондольер дона Камилло также скоро вырвался из общей группы и быстро двигался вперед, еще правее и немного сзади Бартоломео. За ним на середину канала и довольно близко от лидирующего гребца шли все остальные, то и дело меняясь местами, принуждая друг друга уступать дорогу и всячески увеличивая трудности борьбы. Много левее и так близко от дворцов, как только позволяло сво¬ бодное движение весла, плыл гондольер в маске, чье про¬ 118
движение, казалась, сдерживала какая-то неведомая сила:’ он отстал от безымянных своих соперников на несколько лодок, но, несмотря на это, спокойно работал веслом, с достаточной ловкостью управляя гондолой. Его таинствен¬ ный вид пробудил расположение толпы, и теперь по ка¬ налу прокатился слух, что молодой кавалер неудачно выбрал лодку. Другие смотрели на дело серьезнее и осу¬ ждали его за риск подвергнуться унижению, ибо он уча¬ ствовал в состязаниях с людьми, чей ежедневный труд укрепил их мышцы и чья постоянная практика давала им возможность лучше предвидеть все случайности гонки. Но, когда взоры всех устремлялись на одинокую лодку рыбака, идущую позади всех, восхищение толпы снова сменялось насмешками. Антонио скинул с головы шапку, с которой обычно не расставался, и поредевшие, растрепанные волосы его раз¬ вевались теперь над впалыми висками, оставляя лицо от¬ крытым. Не раз глаза рыбака обращались с упреком к людям, мимо которых проплывала его гондола, словно их безжалостные шутки причиняли ему острую боль, оскорб¬ ляя его чувства, хоть и притупленные бедностью и тяже¬ лым трудом, но отнюдь не утраченные. Однако с при¬ ближением финиша, по мере того как гонщики следовали мимо величественных дворцов, один взрыв смеха сме¬ нялся другим, за колкостью следовала еще более жесто¬ кая колкость. И вовсе не владельцы этих роскошных дворцов, а их слуги, сами постоянно унижаемые госпо¬ дами, нагло дали волю давно сдерживаемой злости, обру¬ шив потоки ругательств на голову первого же человека, который не в силах был сопротивляться им. Антонио мужественно, если и не очень спокойно пере¬ носил эти насмешки и не отвечал на них до тех пор, пока снова не достиг того места, где расположились его това¬ рищи с лагун. Тут весло дрогнуло в его руках и глаза запали от обиды. Насмешки и ругательства усилились, когда люди почувствовали его слабость, и уже наступило мгновение, когда старик, казалось, готов был отступить и выйти из состязания. Но, проведя рукой по лбу, словно стараясь снять пелену, вдруг застлавшую ему глаза, он продолжал усердно работать веслом и, к счастью, быстро миновал то место, где решимость его подвергалась осо¬ бенно тяжкому испытанию. С этой минуты насмешки над рыбаком стали затихать, а когда вдалеке показался «Бу- 119