Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й
Шрифт:
мысли. Продолжайте видеться и беседовать с ним, как прежде, но не лишайте надежды — мощного средства ободрения сердец, не иссушенных еще жизнью. Мы не скроем от нашего собрата, что уже-близятся к. концу пе¬ реговоры, которые снимут с плеч государства заботу об этой девушке, и не без выгоды для Святого Марка. То обстоятельство, что ее владения находятся за пределами республики, значительно облегчает соглашение, о котором вам ничего прежде не сообщали по тем соображениям, что последнее время мы и так чрезмерно занимали вас делами. Вновь синьор Градениго поклонился скромно и с при¬ творной радостью. Он понял, что, несмотря на искусное лицемерие и показное беспристрастие, все его тайные за¬ мыслы раскрыты, и он покорился с тем безнадежным смирением, которое становится если и не чертой харак¬ тера, то привычкой у людей, долгие годы живущих при деспотическом правлении. Когда этот щекотливый вопрос был разрешен, для чего потребовалась вся тонкость, ка¬ кую сумели проявить венецианские политики, поскольку затрагивались интересы одного из членов страшного Со¬ вета, все трое обратились к другим делам с тем кажу¬ щимся беспристрастием, личину которого обычно наде¬ вают люди, знакомые с кривыми. тропами политических интриг. — Поскольку мы так удачно сошлись во мнениях относительно устройства донны Виолетты, — невозмутимо заметил самый старший, — теперь можно заняться наши¬ ми очередными делами. Что найдено сегодня в Львиной пасти? — Несколько обычных, ничего не значащих обвине¬ ний, продиктованных личной ненавистью, — ответил дру¬ гой. — Некто обвиняет соседа в том, что тот нерадиво относится к своему религиозному долгу, небрежен в со¬ блюдении постов, установленных святой церковью, — глу¬ пейшее обвинение, достойное разве что слуха викария. — А что еще? — В другом письме — жалоба на мужа, пренебрегаю¬ щего супружеским долгом. Жалоба написана рукой жен¬ щины и, по всему видно, продиктована женской злобой. — Которая легко разгорается и быстро угасает. Пре¬ доставим соседям успокоить супругов своими насмешка¬ ми. Еще что? 173
— Истец жалуется на медлительность судей, — Тут затронута репутация Святого Марка! Этим еле-? дует заняться. — Не торопитесь, — вмешался синьор Градениго. — Суд поступает благоразумно. Речь идет о деле одного еврея, которому, как подозревают, известны важные сек¬ реты. Оно требует осмотрительности, смею вас уверить. — Порвите жалобу. Что-нибудь еще? — Ничего особенного. Как обычно, много шуток и ко¬ рявых стихов, впрочем, вполне безобидных. Из тайных доносов, конечно, можно извлечь кое-что полезное, но в большинстве случаев это енлошной вздор. Я высек бы десятилетнего мальчишку, если бы он не сумел слепить из благозвучных итальянских слов стишок получше, на¬ пример, этого. — Подобная вольность есть результат безнаказанно¬ сти. Не станем обращать внимание — ведь все, что служит для забавы, отвлекает от мятежных помыслов. Однако не пора ли нам отправиться к его высочеству, синьоры? — Вы забыли о рыбаке, — устало заметил синьор Гра¬ дениго. — Вы говорите истинную правду. Что за светлая голова у вас, синьор! Ничто важное не ускользает от ва¬ шего быстрого ума! Старый сенатор, слишком опытный, чтобы всерьез при¬ нимать подобные похвалы, счел все же необходимым сде¬ лать вид, что он польщен. Он поклонился и решительно воз¬ разил против комплиментов, по его словам совершенно не¬ заслуженных. Закончив эту маленькую интермедию, все углубились в дело, которое еще предстояло разобрать. Поскольку из дальнейшего хода нашего рассказа бу¬ дет ясно, к какому решению пришел в конце концов Совет Трех, мы воздержимся от подробного описания разговора, возникшего в ходе обсуждения. Заседание было долгим, настолько долгим, что когда, наконец покончив с делом, все поднялись со своих мест, башенные часы на площади глухо пробили полночь. — Вероятно, дож проявляет уже нетерпение, сказал один из двух членов Совета, чьи имена так и не были на¬ званы читателю, в то время как они надевали плащи, готовясь выйти из комнаты. — Мне кажется, его высоче¬ ство выглядел во время сегодняшнего празднества более слабым и утомленным, чем обычно. 174
— Его высочество уже не молод, синьор. Если память мне не изменяет, он значительно превосходит годами каждого из нас. Мадонна ди Лорётто, дай ему сил и мудрости еще долго и достойно носить чепец дожа! — Недавно он отправил подношения ее храму. — Да, синьор. Духовник его светлости сам повез дары, мне это доподлинно известно. То было не крупное по* жертвование, просто дож хотел закрепить свой ореол свя¬ тости. Боюсь, его правление продлится недолго! — Действительно, в нем заметны признаки увядания. Это достойный государь, и мы осиротеем, когда нам при¬ дется оплакивать его кончину! — Справедливые слова, синьор; даже «рогатый чепец» не может защитить от смерти. Годы и болезни не пови¬ нуются нашей воле. — Ты печален сегодня, синьор Градениго. Редко ты бываешь так молчалив со своими друзьями. — И тем не менее я благодарен за их милости. Если лицо мое и омрачено, на сердце у меня легко. Человек, подобно тебе, счастливо выдавший замуж дочь, легко поймет, с каким облегчением я воспринял весть о реше¬ нии дел моей подопечной. Радость часто имеет то же вы¬ ражение, что и горе: порой она заставляет даже проли¬ вать слезы. Собеседники взглянули на него с притворным сочув¬ ствием. Потом они вместе покинули роковую комнату. Вошедшие вслед за тем слуги погасили светильники, и помещение погрузилось в темноту, не менее беспросвет¬ ную, чем мгла, обволакивавшая мрачные тайны этого дворца. Глава XIV Тогда услышал серенаду я, Которая нарушила безмолвъе. Надежда, что звучала в ней, проникла Сквозь каменные стены. Роджерс, «Италия» Несмотря на поздний час, каналы города повсюду оглашались звуками музыки. Гондолы продолжали сколь¬ зить среди опустившейся тьмы, под сводами дворцов раз¬ 175
давались смех и пение. На Пьяцце я Иьяцетте-еще свер¬ кали огни и пестрели толпы неутомимых гуляк. Дворец донны Виолетты находился в стороне от этой арены всеобщего веселья. Несмотря на отдаленность, время от времени до слуха его обитателей долетал шум толпы и громкие звуки духовых инструментов, приглу¬ шенные расстоянием, придававшим им таинственное оча¬ рование. Свет луны сюда не проникал, и узкий канал под окнами комнат донны Виолетты был погружен во мрак. Юная пылкая девушка стояла на балконе, выступающем над водой, и, вся подавшись вперед, как зачарованная, со слезами на глазах, вслушивалась в один из тех нежных венецианских напевов, в которых - голоса певцов-гон- дольеров перекликаются с разных концов канала. Гувер¬ нантка, ее неизменная спутница, находилась возле нее, в то время как духовный отец оставался в глубине ком¬ наты. — Вероятно, на свете есть города, превосходящие наш красотой и весельем, — проговорила очарованная Виолет¬ та, выпрямившись, после того как умолкли голоса пев¬ цов, — но в такую ночь и в этот волшебный час, что может сравниться с Венецией? Провидение не столь пристрастно в распределении земных благ, как это представляется взорам непосвящен¬ ных, — ответил внимательный кармелит.— У нас свои радости и свои достоинства, заслуживающие пристального изучения, у других городов свои преимущества; Генуя и Пиза, Флоренция, Анкона, Рим, Палермо и самый вели¬ колепный — Неаполь... — Неаполь, падре? *— Неаполь, дочь моя. Среди городов солнечной Ита¬ лии он самый прекрасный й богаче других наделен дара¬ ми природы. Из всех мест, какие я посетил за свою жизнь, полную скитаний и паломничества, это земля, на которой заметнее всего печать божественного творца! — Вы говорите сегодня, как поэт, добрый отец Ан- сельмо. Должно быть, это и правда прекрасный город, если воспоминание о нем способно так воспламенить во¬ ображение кармелита. — Твой упрек справедлив. Я говорил больше под •влиянием воспоминаний, сохранившихся от дней празд¬ ности и легкомыслия, чем как человек с просветленной 176
душой, которому подобает видеть руку создателя даже в самом простом и непривлекательном из его чудесных творений. — Вы напрасно себя упрекаете, святой отец, — заме¬ тила кроткая донна Флоринда, подняв глаза на бледное лицо монаха. — Восхищаться красотой природы — значит преклоняться перед ее создателем. В это мгновение на канале под балконом внезапно, раз¬ дались звуки музыки. Донна Виолетта от неожиданности отпрянула назад, у нее перехватило дыхание, изумление и восторг наполнили душу молодбй Девушки, и при мыс¬ ли, что она покорила чье-то сердце, лицо ее залилось краской. — Проплывает оркестр, — спокойно заметила донна флоринда. — Нет, это какой-то кавалер! Вон гондольеры, оде¬ тые в его ливрей. — Поступок столь же дерзкий, сколь и галантный, — заметил монах, прислушиваясь к музыке с явным неудо¬ вольствием. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что ис¬ полняется серенада. Хотя этот обычай был очень распро¬ странен, донне Виолетте впервые оказывали подобный знак внимания. Всем известная замкнутость ее образа жизни, уготованная ей судьба, страх перёд ревйбстью де¬ спотического государства и, быть может, глубокое уваже¬ ние, которое внушали нежный возраст и высокое положение девушки, до сих пор удерживали вздыха¬ телей, честолюбцев й расчётливых в благоговейном по¬ чтении. — Это Мне! — прошептала Виолетта в мучительном, трепетном восторге. — Да, это одной из нас, — отозвалась ее осторожная подруга. — Кому бы ни предназначалась серенада, это дер¬ зость, — вмешался монах. Дбнна Виолетта скрылась от глаз посторонних за оконную портьеру, но, когда просторные комнаты напол¬ нились нежнымй звуками музыки, она не сумела скрыть свою радость. — С каким чувством играет оркестр! — почти шепо¬ том произнесла она, не рискуя говорить полным гойосой из боязни пропустить хотя бы звук. — Они исполняют 7 Фенимо^. Купер, том У 177
один из сонетов Петрарки! Как это неосторожно и все же как благородно! — Благородства тут больше, чем благоразумия, — за¬ метила донна Флоринда, выходя на балкон и пристально всматриваясь в то, что происходило внизу. — На музы¬ кантах, которые находятся в одной из гондол, цвета ка¬ кого-то знатного синьора, а в другой лодке — одинокий кавалер. — Разве с ним никого нет? Неужели он сам гребет? — Нет, здесь соблюдены все приличия: лодкой правит человек в расшитой ливрее. — Скажи же им что-нибудь, милая Флоринда, умо¬ ляю тебя! — Удобно ли это? — Конечно, я думаю. Говори с ними прямо. Скажи, что я принадлежу сенату. Это безрассудство таким обра¬ зом добиваться склонности дочери республики. Скажи что хочешь... но только откровенно.^ — Ах! Это дон Камилло Монфорте! Я узнаю его по благородной осанке и по тому, как изящно он подает знак рукой. — Такой опрометчивый поступок погубит его! Ему откажут в ходатайстве, а самого вышлют из Венеции. Кажется, близок час, когда проплывает полицейская гон¬ дола? Убеди его поскорее уехать, добрая Флоринда... И все же... можем ли мы допустить подобную грубость по отношению к столь именитому синьору? — Падре, что делать? Вы знаете, что грозит неапо¬ литанцу за его безрассудную отвагу. Помогите нам своей мудростью, время ведь не терпит. Кармелит внимательно и с ласковым состраданием на¬ блюдал волнение, какое пробудили непривычные пере¬ живания в пылкой душе прекрасной, но неопытной вене¬ цианки. Жалость, печаль и сочувствие были написаны на его скорбном лице, когда он видел, как чувства берут верх над бесхитростным разумом и горячим сердцем; все это говорило о нем как о человеке, скорее познавшем опасности страстей, чем осуждающем их без попытки даже вникнуть в их источник и силу. Услыхав обращен¬ ные к нему слова гувернантки, он повернулся и молча вышел из комнаты. Донна Флоринда покинула балкон и подошла к своей воспитаннице. Ни словом, ни жестом не пытались они поведать друг другу о владевших ими 178
чувствах. Виолетта бросилась в объятия более искушен¬ ной подруги и спрятала лицо у нее на груди. В это мгно¬ вение музыка внезапно смолкла и послышался плеск весел. — Он уехал! *=. воскликнула девушка, чей разум, не¬ смотря на смущение, сохранил свою остроту. — Гондолы уплывают, а мы не сказали даже обычных слов благодар¬ ности! — И не нужно: этим можно только увеличить опас¬ ность, и без того достаточно серьезную. Вспомни о своем высоком предназначении, дитя, и не мешай им уда¬ литься. — А все-таки, мне кажется, девушке знатного проис¬ хождения не следует пренебрегать правилами вежли¬ вости. Эта любезность могла быть всего лишь простым знаком внимания, и нехорошо, что мы отпустили их, не поблагодарив. — Оставайся в комнате. Я посмотрю, куда направи¬ лись лодки, ибо оставаться в неведении выше сил жен¬ щины. — Спасибо, дорогая Флоринда! Поспеши, а то они свернут в другой канал прежде, чем ты их увидишь. Гувернантка вмиг очутилась на балконе. Но не успе¬ ла она окинуть взглядом погруженный во тьму канал, как нетерпеливая Виолетта уже спрашивала, что она видит. — Лодки уплыли, — был ответ. — Гондола с музыкан¬ тами уже входит в Большой канал, гондола же кавалера куда-то исчезла! — Нет, посмотри еще. Не может быть, чтобы он так спешил нас покинуть. — Ах да, я не там его искала. Вон его гондола, у моста через канал. — А кавалер? Он ожидает какого-нибудь знака вни¬ мания? В этом мы не должны ему отказать. — Я его не вижу. Его слуга сидит на ступенях при¬ чала, а в гондоле, кажется, никого нет. Слуга как будто ждет кого-то, но я нигде не вижу господина. — Святая Мария! Неужели что-нибудь случилось с доблестным герцогом святой Агаты? — Ничего, если не считать, что ему выпало счастье упасть к вашим ногам! — послышался голос совсем рядом с наследницей* 7* 179
Донна Виолетта обернулась й увидела возле" Себя йа коленях того, кто ^!аполнял все ее мысли. Удивленные возгласы девушкичй ее подруги, быстрые, твердые шаги монаха — и вот наконец все действующие лица собрались вместе. — Не надо, не надо! — с упреком сказал монах. — Встаньте, дон Камилло, не заставляйте меня раскаивать¬ ся', что я внял вашим мольбам; вы нарушаете наш уговор. — Точно так же, как чувства мои нарушают все рас¬ четы, — ответил герцог. — Падре, бесполезно противиться воле провидения. Оно послало меня на помощь этому пре¬ лестному созданию, когда по вине несчастного случая она оказалась в водах Джудекки,1 и снова провидение оказывает мне милость, открыв чувства этой дейушки. Говори, прекрасная Виолетта, скажи, что ты не станешь жертвой эгоизма сената —ведь ты не подчинишься же¬ ланию отдать твою руку торговцу, который готов надру¬ гаться над святейшим из всех обетов, лишь бы завладеть твоим богатством? — Кому же я предназначена? — Не все ли равно кому, раз не мне? Какому-то удачливому купцу, ничтожеству, злоупотребляющему да¬ рами фортуны. ^ Тебе известны венецианские обычай, Камилло; и ты должен понять, что я полностью в их власти. — Встаньте, герцог святой Агаты, — повелительно сказал монах. — Я допустил, чтобы вы вошли в этот дво¬ рец, стремясь предотвратить неприличную сцену у его ворот и спасти вас самого от опрометчивого пренебреже¬ ния волей сената. Бесполезно питать надежды, которым противостоит политика республики. Встаньте же и не забывайте своих обещаний. — Пусть будет так, как решит моя госпожа. Поддер¬ жи меня хотя бы одним ободряющим взглядом, прекрас¬ нейшая Виолетта, и тогда вся Венеция с ее дожем и инквизицией не помешает мне стоять перед тобой на коленях! — Камилло, — ответила с трепетом девушка, *~ не те^ бе, моему спасителю, становиться передо мной на колени! — Герцог святой Агаты! Дочь моя! — О, не слушай его, благородная Виолетта! Он гово¬ рит то, что принято, — он говорит, как все в том возра¬ сте, когда язык человека порицает чувства его юности. 180
Он кармелит и должен казаться, благоразумным. Оц ни¬ когда не был во власти страстей! Холод кельи остудил его сердце. Будь он человечнее, он знал бы лдебовь, а узнав любовь, он не надел бы рясы. Отец Ансельмо отступил на шаг, как человек, почув¬ ствовавший укоры совести, и его бледное аскетическое лицо приобрело мертвенный оттенок. Губы его шевели¬ лись, словно монах хотел что-то сказать, но не мог произ¬ нести ни; звука. Кроткая Флоринда, заметив его волнение, .сама допыталась встать между порывистым юношей и своей подопечной. — Может быть* это и правда,, синьор, Монфорте, -- сказала она, — что сенат с отеческой заботой подыски-; вает достойного супруга наследнице рода столь прослав¬ ленного и богатого, как род Тьеполо, но что в этом не-, обычного? Разве не все знатные люди Италии ищут себе невест, равных по происхождению и богатству, чтобы все; гармонировало в супружеском союзе? Можем ли мы быть уверены, что владения моей юной подруги не имеют для герцога святой Агаты такой же ценности, что и для человека, которого сенат может избрать ей в супруги? — I Неужели это правда? — воскликнула Виолетта.. — Клянусь богом, нет! Дело, ради которого я прибыл в Венецию, ни для кого не тайна.-Я. добиваюсь возврата земель и црместий, давно отнятых у моего рода, а такжр поста в- сенате, принадлежащего мне по праву. От всего этого я с радостью отказываюсь в надежде на твою бла¬ госклонность. — Ты слышишь, флоринда? Синьору Камилло можно верить!
– п Что такое сенат и власть Святого Марка! Разве могут они отнять у нас счастье? Будь моей, прелестная Виолетта, и в твердыне моего неприступного калабрий¬ ского замка нам станут не страшны их интриги и месть. Над их неудачей досмеются мои вассалы, а нашим, сча¬ стьем будут счастливы тысячи. Я не выражаю неуваже¬ ния к достоинству правительственных советов и не при¬ творяюсь равнодушным к тому, что теряю, но ты мне дороже «рогатого чепца» со всем его призрачным могу-, ществом и славой.
– г- Великодушный Камилло! —г Будь моей и лиши холодных корыстолюбцев сената возможности совершить новое преступление. Они хотят 181
распорядиться тобой, словно ты — бездушный товар, кото¬ рый можно продать с выгодой. Но ты разрушишь их за¬ мыслы! В глазах твоих я читаю благородное решение, Виолетта; ты выскажешь свою волю, и она будет сильнее их коварства и черствости. — Я не допущу, чтобы мною торговали, дон Камилло Монфорте! Руки моей будут добиваться так, как того требует мое происхождение. Возможно, мне все же оста¬ вят свободу выбора. Синьор Градениго в последнее время не раз тешил меня этой надеждой, когда мы говорили об устройстве моей жизни, о чем пора уже подумать в моем возрасте. — Не верь ему. В Венеции нет человека с более хо¬ лодным сердцем, с душой более чуждой состраданию! Он хочет добиться твоей склонности к своему собственному сыну-повесе, человеку без чести, который знается с рас¬ пущенными гуляками и попал теперь в лапы ростовщи¬ ков. Не доверяй ему, он закоренелый лжец. — Если это правда, то ему суждено стать жертвой своей же хитрости! Из всех юношей Венеции мне менее всех по сердцу Джакомо Градениго. — Пора кончать беседу, — произнес монах, решитель¬ но вмешиваясь в разговор й заставляя влюбленного под¬ няться с колен. — Легче избежать мук за грехи, чем скрыться от агентов полиции! Я трепещу, что это посе¬ щение станет известно, ибо мы окружены слугами госу¬ дарства, и нет в Венеции дворца, за которым велось бы более пристальное наблюдение, чем за этим. Если твое присутствие обнаружат, неосторожный молодой человек, юность твоя увянет в тюрьме, а эту чистую и неопытную девушку постигнут по твоей вине незаслуженные гонения и горести. — В тюрьме, падре? — Да, дочь моя, и это еще не самое худшее. Даже не столь тяжелые преступления караются более суровым приговором, когда затронуты интересы сената. — Ты не должен оказаться в тюрьме, Камилло! — Не бойся. Возраст п свойственное монаху смирение сделали его пугливым. Я давно ждал этого счастливого мгновения, и мне хватит одного часа, чтобы Венеция со всеми ее карами стала нам не страшна. Дай мне только благословенный залог своей верности, а в остальном до¬ верься мне. 182