Кандзявые эссе

Вурдов Александр

На голой ветке Ворон сидит. Осенний вечер. [266] На голом суку Примостилась под вечер ворона - Кончается осень. [267] карээдани карасунотомаритаруя акиною:гурэ [268]

266

Перевод

Т.Бреславец.

267

Перевод А.Долина.

268

Басё . 1681 год.

8.8. НОВЫЕ КАНДЗИ

[ - Ян, освещенный YOU_you 12 ( (170) холм)]

[ - Инь, тень IN_kage 11 ( (170) холм)]

[ - Сейчас, теперь KON_ima 4 ( (9) человек)]

[ - Месяц GATSU, GETSU_tsuki 4 ( (74) месяц)]

[ - Глаз(а) MOKU_me 5 ( (109) глаз)]

[ - Смотреть KEN_miru 7 ( (147) видеть)]

[ - Вещь, предмет BUTSU_mono 8 ( (93) корова)]

[ - Корова, бык GYUU_ushi 4 ( (93) корова)]

[ - Засыхать, вянуть KO_kareru 9 ( (75) дерево)]

[ - Ветка SHI_eda 8 ( (75) дерево)]

[ - Подпирать SHI_sasaeru 4 ( (65) ветка)]

[ - Останавливаться SHI_tomaru 4 ( (77) останавливать)]

[ - Ворона U_karasu 10 ( (86) огонь)]

[ - Вечер SEKI_yuube 3 ( (36) вечер)]

8.9. НОВЫЕ СЛОВА

– солнце (taiyou)

– древность (taiko)

– спокойствие, мир (taihei)

– океан (taiyou)

– Тихий океан (taiheiyou)

– тень, ИНЬ (kage)

– ЯН (you)

– сейчас (ima)

– сегодня (konnichi)

– сегодня (kyou)

– здравствуйте (konnitiwa)

– луна, месяц (tsuki)

– этот месяц (kongetsu)

– глаза (me)

– смотреть (miru)

– любование луной (tsukimi)

– флюгер (kazami)

– вещь (mono)

– экскурсия (kembutsu)

– экскурсант (kembutsuzin)

– засыхать (kareru)

– засушивать (karasu)

– ветка (eda)

– сплетня (kageguchi)

– высохшая ветка (kareeda)

– ворона (karasu)

– останавливаться (tomaru)

– останавливать (tomeru)

– вечер (yuube)

– сумерки (yuugure)

Кон - В былые времена царил дракон. Теперь у императорши-старушки Кукует из часов дракушка.

ЭССЕ 9

[269]

269

«Мидзу ирадзу» - без посторонних, в узком кругу (не впуская воду).

9.1. МИФ, БЛЕФ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?

Снова и снова во время изучения японского языка и в особенности его иероглифов возникает вопрос о корректности различных трактовок как самих иероглифов, так и их составляющих. Обратим внимание на группу таких вроде бы незатейливых с виду иероглифов:

[270]

На первый взгляд все эти кандзи основаны на элементе (человек). Факт сам по себе отрадный, поскольку вроде бы имеет место некая логически обоснованная система, которая весьма эффективно способствует запоминанию этих и других подобных им иероглифов: - человек и его ноги (прямоходящее существо); - человек, склонивший голову при входе в помещение; - человек, в ужасе размахивающий руками: «Огонь! Пожар! Горим!»; - совсем как человек, демонстрирующий руками, какая большая рыба сорвалась у него с удочки.

270

(НИН, ДЗИН_хито) - человек, (НЮ:_хаиру, иру) - входить, (КА_хи) - огонь, (ДАЙ_оокий) - большой.

Но на самом деле ни во втором, ни в третьем, ни в четвёртом кандзи «человек» вообще не присутствует. Более того,

в конечном счёте каждый из этих иероглифов сам по себе и сам для себя является ключом, то есть неким конечным смыслообразующим элементом: (ключ №9) - «человек», (ключ №11) - «входить», (ключ №86) - «огонь», (ключ №37) - «большой». Получается, что во всех случаях кроме первого конечным смысловым элементом является всё что угодно («входить», «огонь», «большой»), но только не «человек». Действительно, если для иероглифа «Человек» в качестве прообраза выступает двуногое вертикально ходящее существо, то для иероглифа (входить) основой послужило изображение реки и её притока, взаимоотношения которых для доисторического человека [271] , по всей видимости, наиболее образно символизировали процесс вхождения чего-либо куда-либо. С этой тонки зрения (огонь) - это либо пляшущие языки пламени, либо изрыгаемые действующим вулканом столбы огня [272] .

271

Разные научные школы придерживаются разных определений понятия «доисторический». В нашем случае за доисторический лучше всего будет принять период существования конкретного народа, нации, племени и прочей человеческой социально-этнической группы до появления у них письменности.

272

В современной литературе равноправно сосуществуют обе эти версии происхождения пиктограммы «огонь».

При этом важно отметить, что фиксация того или иного иероглифа в таблице ключей с присвоением ему определённого значения не является пожизненным приговором, требующим однозначного восприятия смысла этого иероглифа (или ключа). Мало кто сомневается в том, что «большой» (и кандзи, и ключ) берет своё начало от изображения человека, стоящего с широко расставленными руками. Тем не менее ни у кого не возникает вопрос, почему при этом в качестве ключа данного кандзи не выступает ни сам «человек» , ни даже его руки [273] . Всё это наводит на мысль о существенной размытости границ между символьно-образным наполнением иероглифов и собственно техникой их изображения. Графическая стилизация природных явлений и последующее подчинение её законам каллиграфии делают своё неумолимое дело, создавая совершенно новую уникальную реальность. Спрашивается, а нужно ли человеку, целью которого является практическое освоение языка, а не теоретизирование на окололингвистические темы, скрупулёзно исследовать все тонкости происхождения тех или иных лингвистических единиц, графических элементов и грамматических правил? Не следует ли вместо этого, где это только возможно, просто наслаждаться лаконичностью объекта нашего с вами исследования, формируя в процессе знакомства с ним своё интуитивно-образное решение периодически возникающих иероглифических проблем?

273

«Руками» для кандзи мог бы послужить ключ (один).

Именно так, например, мы поступили в своё время, дав трактовку происхождения левого элемента кандзи «Осень» (СЮ:_аки) и «Я» (СИ_ватаси). В основе обоих иероглифов лежит ключ (колос), но поскольку сам он внутри себя содержит элемент (дерево), мы определили черточку над ним как сидящую на дереве птичку, высматривающую зёрна на поспевающих колосьях.

В то же время большинство литературных источников данному элементу дают более естественную трактовку, определяя его как перевязанный пучок рисовых стебельков ( - то, что нами было принято за «дерево»), а «птичку» наверху - как склонившийся под тяжестью зёрен колосок. Зачем же кандзявые эссе пошли по пути некоторого усложнения трактовки? Дело в том, что ни одна из приведённых версий не является идеальной. Пользуясь официальным подходом, мы, видя перед собой элемент «дерево» ( в ), вынуждены отказаться от очевидного факта и воспринимать его как пучок колосьев. Не каждому это может прийтись по душе, ибо неустойчивость и недостаточная определённость возводимой собственными силами иероглифической системы может помешать более лёгкому и естественному восприятию материала.

Точно так же в восьмом эссе мы, совершенно не заботясь о соответствии историческим реалиям, сравнили изображение иероглифа «Останавливать» со стоящими на дороге людьми: высоким (взрослым) и низким (ребёнком). Яркость и простота этого образа настолько очевидны, что нам даже не пришло в голову упомянуть менее ясную, но исторически более верную версию происхождения данного иероглифа, согласно которой в основе знака (останавливаться) лежит схематизированное изображение человеческой стопы, с отчётливо различимой передней частью (горизонтальная линия) и пальцами на ней (один из пальцев (большой) смотрит чуть в сторону).