Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

Коллектив авторов

* * *

Вода неспокойна — приливы, отливы, то вздуется, то опадет река. Лодки скользят по воде осенней, ныряет луна в облака. На лодочных водорезах — лики, в их глазницах — лунные блики. Кое-где паруса поднимают на лодках,— стал порывистей свист ветерка. Белым-бела голова рыбака, будто прожил на свете века. А вода зелена и прозрачна сейчас, точно кошачий глаз. Чайки и цапли вряд ли случайно,— вернее, что с думой тайной,— За мною следят и следуют всюду то близко, то издалека.

* * *

В этой жизни истинная человечность, как бесценный алмаз, редка. Богатство ценится много выше, чем мудрая речь старика. Когда приходил с пустой мошною — едва разговаривали со мною. А явился с дарами — всплеснули руками, радость родных велика. Не зная, чем ублажить меня, восторгается мною родня. Я с почетом встречаем, — потчуют чаем и вином, и беседа сладка. Как ведется от века — на суть человека люди глядят свысока. Нет дела до сути, — сколь мудры ни будьте, богатство дороже им наверняка.

Из «Собранья стихов Обители Белого Облака»

Перевод А. Ревича

Аллегории из хижины Чунг-тэн [1492] — Срединная пристань

¹Лачуга

эта — не дворец «Зеленый Океан». Но этот небольшой надел мне во владенье дан. Проходят тучи без следа, драконы дремлют в бездне. Ныряет рыба в ручейке ключ Персиковый прян. Движенье — Кань, недвижность — Гэнь, [1493] вот сущего законы. Вино дает простор стиху,— когда пишу, я пьян. Я волю неба знать хочу и таинство рождений, Узрев зимой в цветенье слив начало света — Ян. ²За мясо принимать плоды, хожденье — за езду. Когда в душе царит покой, неспешно сам иду. Исток Единый ты постиг — и верный путь постигнешь. Мудрец талант свой осмеет хоть в первом он ряду. Чиновный муж эпохи Хань шел на покой со славой, Мудрец в эпоху Тан досуг предпочитал труду. Бамбук зеленый, синь воды, принадлежат всем людям. Могу ли слыть я бедняком? Какую жизнь веду!

1492

Хижина Чунг-тэн— название дома, построенного Нгуен Бинь Кхиемом у себя в деревне. Намек на «Зеленый океан» — название дома для отдохновения, построенного одним из танских вельмож.

1493

Движенье — Кань, недвижность — Гэнь… — В старых китайских трактатах «кань» и «гэнь» — названия гадательных триграмм, формой напоминавших воду (волны) и гору; символы движения и неподвижности.

Поучение ставящим силки [1494]

Пусть неприметны рыбы, птицы и звери, Судьбы живого извечно в наших руках. «Птица летящая снизится, если захочет, Лишь пожелает — взлетает, парит в облаках. Вправо летит, когда захочется — вправо, Крылом поведет — влево влечет ее взмах. Глупые твари не следуют предначертанью И оттого беспомощно бьются в силках». Ведомо людям: сами себе мы на горе Губим животных, невинных преследуем птах. Птицу накормишь — получишь сторицей за милость, [1495] Сам уцелеешь, если щадишь черепах. [1496] Вот наставленье всем, кто стремится к добыче, Ставит силки, ставит ловушки в лесах.

1494

«Поучение ставящим силки»— По преданию, один из древнекитайских государей, увидев, что птицеловы расставили свои силки со всех сторон, убрал сети, стоявшие с трех сторон, оставив лишь одну сеть, чтобы не извели всех птиц.

1495

Птицу накормишь — // получишь сторицей за милость… — В одной из китайских дотанских новелл пересказана история о некоем Ян Бао, который в детстве подобрал раненного совой желтого воробья. Мальчик выходил птицу, и она прожила у него более года. Однажды воробей исчез, а ночью Ян Бао явился отрок в желтой одежде, назвался посланцем богини-матери, которого Ян Бао спас, и дал ему четыре кольца из нефрита. Сам Ян Бао и потомки его жили в чести и славе.

1496

Сам уцелеешь, если щадишь черепах. — В древности в Китае некий военачальник увидел на берегу реки рыбаков, поймавших белую черепаху, он выкупил ее и отпустил на волю. Позднее, когда враги разбили его войско, он бросился в реку и стал тонуть; тут появилась белая черепаха, вынесла его на другой берег и спасла от погони.

Раздумья

¹На стольный град напали злодеи, лютый разбойный сброд. Велик урон, государь опечален, тревогой объят народ. Как ждет дождя сухая земля, люди с надеждой ждут, Кто подымет карающий меч, рать устремит вперед. На берегах четырех морей грядущего ждут властелина. Почти погасли Девять Небес [1497] ,— снова светоч взойдет. Люди разумные в давние дни не наживали врагов. Зачем причины для битвы искать, губить человеческий род? ²Повсюду копья, повсюду щиты, злоба затмила свет. Страх в убежища гонит людей, бегут, спасаясь от бед. Бегут, прижимая к сердцу детей, доверясь лишь небесам, Пытаются ближних своих спасти. Увы! Спасения нет. Придет ли родившийся в год свиньи, [1498] дарует ли мир земле? Пора отдохнуть боевым коням впервые за много лет. Истоки судьбы замыкают круг, начало идет за концом, Сущность Великая правит всем, упадком сменяя расцвет.

1497

Девять Небес— символическое обозначение столицы в китайской литературе.

1498

…родившийся в год свиньи… — Намек на основателя династии Сун, китайского полководца Чжао Куан-иня, родившегося в год свиньи; здесь — символ воцарения достойного и справедливого государя.

Кокосовый орех

В земле вбирает он дождь, росу, влагу почвенных вод, Под золотыми лучами солнца цветок превращается в плод. Сердце его — священный сосуд, в нем прохладный напиток, Наглухо этот сосуд закрыт, пыль туда не войдет. Все мы предпочитаем кокос даже зеленым арбузам. Вместе с кокосом лиловый тростник сладок с похмелья, как мед. Хороший орех — природный черпак, несущий небесную влагу, Этою влагой жажду свою в зной утоляет народ.

Яйцо

Круг — не круг, квадрат — не квадрат, возможно, и не овал, Однако землю и небеса этот сосуд вобрал. Снаружи белого слой двойной — высший предел простоты, Внутри желтизна и точка видна, цвет этой точки ал. Пока не возник Великий Предел [1499] хаос еще царил, Потом расширенье возникло, простор — в слиянии Двух Начал [1500] . Потом явилось пернатое диво, и Золотой Петух Сопровождая сияющий диск, в небе крыла распластал.

1499

Великий предел— См. сноску 606.

1500

Два начала— инь и ян, см. там же.

Зиап Хай [1501]

Перевод А. Ревича

Написано по случаю посещения Синей горы [1502]

В повозке подъехал к Синей горе — селенье в вечерней тени. Стена крепостная высится, крыши, домишки — куда ни взгляни. В квартал ткачей завернул

по дороге, обычаи их узнал, По запаху лотосов вышел к саду, так сладко пахли они. Сидят журавли на ветвях кипарисов древних, как небо с землей, Фениксы пляшут на горной вершине, медленно тянутся дни. Лежит у дороги замшелая ступа, дрогнуло что-то в душе. Высокий подвиг разгрома пришельцев высокому небу сродни.

1501

Зиап Хай(1516–1590) — государственный деятель, ученый и поэт.

1502

«Написано по случаю посещения Синей горы»— Речь идет о знаменитой местности Лам-шон («Синяя гора»; в современной провинции Тхань-хоа), откуда был родом Ле Лой (1381–1433), вождь народной войны, завершившейся изгнанием из страны китайцев (1428 г.), основатель династии Ле.

Фунг Кxак Хоан [1503]

Перевод А. Ревича

Скорбя по случаю смуты [1504]

Копья повсюду, раздор и страданья, множится бед вереница, Все это горестным служит уроком для воина и очевидца. Мрак непогоды, ветры и ливни многие долгие годы. Век сотрясаются горы и реки,— звезды успели сместиться. Рухнет иль уцелеет противник, знать не дано мне покуда, Знаю одно: от меня зависит — выстоять или смириться. Тучей охвачено красное солнце. Кто же кого одолеет? Душу теперь отвести бы в застолье. Скоро ли мир воцарится?

1503

Фунг Кхак Хоан(1528–1613) — выдающийся ученый и поэт, государственный деятель и дипломат, ученик Нгуен Бинь Кхиема.

1504

«Скорбя по случаю смуты»— Стихи, вероятно, относятся к тому времени, когда государь Ле Тхе Тонг разгромил узурпаторов Маков и вернулся в столицу (1592 г.); но на севере родичи Маков снова подняли мятеж.

Нгуен Зиа Тхиеу [1505]

Перевод Д. Самойлова

Из поэмы «Плач государевой наложницы» [1506]

Размышления о смысле жизни

Мыслью о себе томлюсь: Тяжесть алых уз нужна ль? [1507] Я лежу, и жжет печаль. Ива студит жар любви. [1508] Жизнь между людьми, как сон, Вещим колесом скрыт путь, Надо ль жизни нить тянуть, Коль в грядущем муть и дрянь. Скажешь ли «воспрянь!» душе, Ведь не ждешь уже удач! Жизнь, как жалоба и плач, Где бессилен врач любой. Плачут над судьбой в тоске. Цвесть в морском песке кусту. [1509] Страшно перейти черту, Стар ли ты, в цвету ли ты. Нету красоты теперь, Гибну от потерь, утех, Мука жизни травит всех, Режет как посев серпом. И корысть кругом, как грязь, Праху поддалась краса. В море горя я — слеза, [1510] Пена, что нельзя поймать. Жизнь свою понять хочу И в дыму ищу пути. Морю нас легко нести И нельзя спасти никак. Небо с нами как дитя, Гонит нас шутя на мель, Иль на обжиг в печь, как мел, [1511] Словно пар — удел людской. [1512] В зале танцев — злой паук, В музыкальном — стук цикад, В цветнике шипы торчат. Под золой закат-костер. Слава застит взор вельмож, Взор богатых — ложь, тщета. Жизнь, как сон в Нанькэ — мечта. [1513] Встанешь — и пуста рука. Сад погиб, дика трава, [1514] Гонг во тьме едва видать. Славы и добра искать Страшно, как плутать в морях. Уж не шлют ни страх, ни гром Небеса, добром бедны. Кончен путь земной; бледны Тени, что видны вокруг. Древо, камень вдруг — не те, Блекнет в маете блеск птиц. Жизнь уходит из зениц. Даже горы ниц падут. Пристань. Люди ждут, молясь. А в харчевне пляс ветров. Прах и пыль во тьме лесов. Краток век цветов и трав. Смотрим, волю дав слезам, Смену сцен и драм земных. Нету в них концов иных — Лишь холмов простых гряда. И сложны всегда узлы. Как уйти из мглы страстей! И в зерцале все пустей. Плоть! Как мудрость с ней свести? Для чего цвести любви. Душу не трави свою, А спеши к небытию С чувствами семью одна. Так чужда луна ветрам! [1515] Расцветет ли дам-цветок? [1516] А покуда в том лишь прок — Что монаший строг обет.

1505

Нгуен Зиа Тхиеу(1741–1798) — выходец из знатного рода; рано начал блестящую военную и придворную карьеру; занимался науками (географией, астрономией и др.), исследовал словесность, а также буддизм и даосизм; отказавшись сотрудничать с повстанцами-тэйшонами, вождь которых взошел на престол под именем Куанг Чунга, последние годы жизни Нгуен Зиа Тхиеу прожил отшельником.

1506

«Плач государевой наложницы» — одна из четырех сохранившихся его книг, в ней заметны стремление к психологической обрисовке героини и утверждение непреходящей ценности человеческих чувств.

1507

Тяжесть алых уз нужна ль? — Алые (красные) узы — метафорический образ любовных уз; заимствован из китайской поэзии.

1508

Ива студит жар любви… — В ор. имеется в виду предание об Авалокитешваре (во вьетнамском буддийском пантеоне стало женским божеством Куан-ам), который оживил покойника, обрызгав его водой с ветки ивы (см. сноску 1041).

1509

Цвесть в морском песке кусту. — В ор. речь идет о море, затопившем белые посадки тутовника; в старой словесности — образ извечных жизненных перемен.

1510

В море горя я — слеза… — Имеется в виду «море страданий», в буддийской философии — символ бренного, земного мира, где жизнь человеческая подобна пузырькам пены и ряске, влекомым течением мимо Пристани заблуждений.

1511

Иль на обжиг в печь, как мел… — Имеется в виду печь, в которой якобы обжигались сотворенные творцом из глины живые существа, прежде чем попасть в мир; символ перевоплощений живых существ.

1512

Словно пар удел людской… — В ор. речь идет о том, что судьба людей переменчива, как облака, принимающие форму собак; образ заимствован, очевидно, из стихов Ду Фу.

1513

Жизнь, как сон в Нанькэ — мечта… — Намек на новеллу китайского писателя Ли Гун-цзо (IX в.) «Правитель Нанькэ», герой которой оказался во сне в муравьиной державе, устроенной по образу и подобию людских царств.

1514

Сад погиб, дика трава… — Сливовый и персиковый сад (двор) — метафорический образ средоточия ученых и чиновных мужей; здесь речь идет о запустении некогда оживленного места собраний.

1515

Так чужда луна ветрам! — Сочетание прохладного ветра с ясной луной символизировало воссоединение влюбленных; здесь же речь идет о разлуке.

1516

Расцветет ли дам-цветок? — Дам (вьетнамск. транскрипция) — легендарный цветок, распускающийся один раз в три тысячи лет, когда на свет рождается Будда.