Колымское эхо

Нетесова Эльмира Анатольевна

— Я тоже думал, что забуду, не стану писать и все оборвется само собою. Был уверен, что время заглушит память о тебе, но, не тут-то было. Ты приходишь во снах и смеешься надо мной, зовешь к себе на Колыму и говоришь, что рано нам слушать соловьев с завалинки, что мы вов­се не старые и надо пожить полной грудью, пока ничего не упущено.

— Варя! Милая моя девочка! Я в своей жиз­ни вдоволь наглотался холода, знаю Колыму вдоль и поперек. За себя не боюсь. Но хочется сына! Ему я не дам родиться и жить в этом Колымском аду Ребенок не должен знать муки и расти в волчьем комфорте. По-моему ни одна мать не пожелает своему ребенку такое! Разве впустую нами пережито это горе? Лишь для того, чтобы оно не коснулось наших детей. А тебе пришло время подумать всерьез о семье, детях и вспомнить обо мне. Тебя не просто не хвата­ет, а нету жизни, мало солнца, тускло цветут цветы, не радуют глаз горы, и даже друзья ка­жутся скучными. Без тебя и сердце перестало смеяться и радоваться, петь и каждую ночь снова ждать счастья молодого рассвета, как твоей улыбки. Я не могу жить без тебя! Я жду, когда ты меня вспомнишь! Я так хочу, чтоб ты позвала!

— Я приеду за тобою тут же, примчу на кры­льях и не оставлю ни на секунду в твоем белом безмолвии. Ведь должен человек жить на пол­ную отдачу, а не замерзать в сосульку, теряя здоровье и душу. Ведь ты прекрасный человек, не хорони себя заранее. Ты нужна мне, как ник­то другой. Я хочу быть вместе с тобою каждую секунду, любоваться и радовать тебя. Не лишай меня этой возможности. Ведь ты моя мечта и жизнь, мое счастье. Я не мыслю своего буду­щего без тебя. Решайся, девочка моя. Тряхни крыльями и прилетай ко мне навсегда. Я не просто тоскую, я умираю без тебя.

— Кстати, попробуй сама все, что прислал тебе. Для могильника много не надо. Оставь себе, ведь собрано тебе самое лучшее то, что я и сам люблю. Совпадут ли вкусы? Я очень хочу, чтобы тебе все понравилось. Ведь в по­сылке все домашнее. Нет ничего покупного. Я собирал тебе, как любимому человеку, и очень старался. Ешь на здоровье. Пусть тебе станет теплее, пусть оставит одиночество и тоска. Сообщи, что надумаешь, когда я смогу приехать за тобой и забрать с Колымы навсегда. Я жду твой ответ, твое решение. Я очень жду встречу с тобой!

Варя читала письмо, а руки неудержимо дро­жали. Оно, конечно, не впервые ей сделано предложение. Можно было бы привыкнуть, ведь вон скольким отказала баба. И ни разу о том не пожалела. Сама себя загнала в угол одиночества, отказалась от семьи и счастья. Все дело в недоверии. А еще она просто никого не лю­била.

Она морщилась, подумав, что выйдя замуж, будет вынуждена ухаживать за чужим челове­ком, выполнять все его желания и капризы, ла­дить с ним, не говорить грубых слов, стараться угодить во всем. А если он не будет стоить того, а вдруг вскоре надоест и окажется совсем не тем, за кого себя выдал. Это значит, что нужно расстаться и снова уезжать на Колыму? Но к че­му ей эти мороки? Жизнь и так коротка, чтоб подвергать себя всяким испытаниям, не зная, выдержишь ли их?

— Сколько девок выходили замуж, многие ли порадовались перемене в судьбе. Счастливых почти не видела. В большинстве сожалели о сво­ем решении. Вон даже девчонки плачут, хотя вышли замуж за своих ребят. А что толку? Один запил, другой загулял. Но приходится терпеть молча, потому что появились дети. Сменить мужа? Где гарантия, что другой не станет еще хуже. Да и ребенку чужой дядька никогда не заменит родного отца. Вот и мучайся до конца жизни, терпи, сцепив зубы. Кому это надо? — думает Варвара, подсев к окну. И увидела тень, проскочившую двор. В дом вошел Федя.

Глухо поздоровавшись, поставил на стол бан­ку молока:

— Пей пока парное,— посоветовал тихо и от­стегнул от пояса трех недавно убитых зайцев.

— Потуши их с картошкой. Моя вкусно их делает. А завтра тебе рыбы принесу, все же какое-то разнообразие. В прошлый раз целое ведро карпов наловил. А ты на работе была. Пришлось домой уносить. Жена на всю неделю нажарила. Думал у всех плавники повырастут.

— Ты вот угощайся, мне с Кавказа посылку прислали. Не пропадать же ей. Лопай, да маль­чишкам возьми, одной этого много.

Федя грыз инжир и спросил, будто нена­роком:

— Что пишет? Когда обещает приехать снова?

— К себе на юг зовет. Там, мол, тепло, много солнца, фруктов, а у меня сплошные снега и хо­лод. Он срок здесь отбывал. А там живет. Ви­дишь, про цветы и платаны, про Голубые озера пишет. А у нас сплошные болота и тучи комаров. Говорит, у него двухэтажный дом и машина. У меня ничего, кроме моей избы и Султана. Слишком неравный брак предлагает,— отмахнулась Варя.

— Зато у тебя целая Колыма за плечами. А у него? Коли не понравится, всегда вернешь­ся. Зато мир, землю посмотришь, какая она такая есть, развеешься, отдохнешь от холодов, посмотришь, каким бывает солнце на юге, поза­гораешь, тамошних людей посмотришь. И глав­ное— отдохнешь. Ведь ты, по-моему, с Колымы никуда не выезжала. Не видела ни поездов, ни самолетов. Совсем дикая!

— Ездила! Но только давно, еще в детстве, вместе с мамкой в самой Москве была. Но так давно, что все забыла. Тогда интересно было, а теперь никуда не хочется,— сказала баба вяло.

— А я на одном месте не могу. Устаю от сидячки. Чуть чего, вскочил на лыжи и вперед. Домой без добычи не прихожу.

— Хорошо, что ты такой, подвижный. А я с работы вернусь, уже не до чего. Устаю, как последняя сволочь.

— Мужика тебе надо, Варя! Он тебя живо расшевелит. Ну, что это? Полтинник не испол­нился, а ты уже в старухи лезешь. Мыслимо ли такое. Я в твои годы оленей пешком догонял.

— А этот пишет, что любит меня! — похвали­лась Варя.

— Он еще не знает тебя! А когда раскусит, сто раз пожалеет, что женился.

— Почему? — округлились глаза Вари.

— Ну, а что хорошего? Характер дрянь, на­стырная, упрямая, скандальная и злая. И все не по тебе. С рожи тоже ничего особого, кости да кожа. Не ущипнуть, не ухватиться не за что. Тебя одетую за бабу не принять. Сущий мужик, хоть спереди иль сзади. От того на тебя в тем­ноте не нападают. У нас даже старух лезли силовать, тебя никогда. Боятся, что на мужика напорятся и получат в рыло, да так, что все зубы из жопы доставать будут.