Кукурузные человечки
Шрифт:
– Вы что делаете?
– Мы поем. Мы чуть загрустили и решили спеть песню. Мы часто пели ее дома.
– Вы пойте, а я тут посижу.
– Славик пощупал землю под собой, она была еще теплая. Откинул сухой ком и сел. Подушку он пока что держал на коленях.
– Только ведь мы на своем языке будем петь, - предупредил сверху Вьюра.
– Ничего, песни сейчас на ста языках поются, и ничего.
С минуту было тихо, потом Питя, самый голосистый, начал, а другие подхватили:
Мотли ё кратиш синоким яснам...
– Если ты летишь к далеким звездам, - перевел Молек
Нок барудь убидье ку жавло...
– Не забудь оружье и еду...
Склону, парку...
– Воду, воздух...
Песня переводилась так. Космонавты должны запастись не только всем необходимым, но и взять с собою мудрость своей планеты, которая говорит: "Везде действуй с миром, и тебе ответят тем же". А еще космонавты должны взять с собою песню. Споешь ее - и почувствуешь свой дом рядом, споешь ее чужеземцу - и тот поймет, что пришельцы, как бы они ни выглядели, - такие же, как он...
Маленькие человечки пели, а Славик смотрел на звезды и думал: где же там, в далекой далечине, дом его друзей, в какой искорке, не перестающей светить им...
Над ними, суматошно ныряя вправо, влево, вверх, вниз, промелькнула летучая мышь. Донесся сверху гул - это высоко в темном небе летел самолет. Славик, приглядевшись, нашел плывущие среди звезд его огоньки.
Песня кончилась, а кукурузины, на которых сидели человечки с планеты Кукурбита, все еще покачивались.
– Ребята, - прервал тишину землянин, - а ваши родители за вами не прилетят?
– Он и сам не знал, почему вспомнил вдруг о родителях своих друзей.
И опять всех опередил Питя:
– Прилетят, еще как прилетят! Разве куда-то от них спрячешься? Я каждый день говорю себе: только бы не сегодня, только бы не сегогня! Сейчас смотрю на метеорит и думаю: вот, входят, наверно, уже в атмосферу... Глянь, Вьюра, это не они?
– В небе вспыхнул и погас фосфорический прочерк.
– Нет, - вместо Вьюры ответил Молек, - наши войдут в атмосферу незаметно.
– В том-то и беда, что незметно, - вздохнул Питя.
– Честное слово, будь я командиром, сию минуту отправился бы на остров Пасхи. Так и жду каждую секунду голоса своего папы из темноты: "Ага, вот где они!"
Звезды стали ярче, подул ветерок, и кукуруза зашелестела. Славик поежился.
– Вы больше петь не будете?
– спросил он.
– Нет, - ответил Грипа, - мы сейчас ляжем спать. Щипан, кажется, уже спит.
– Вьюра тоже, - сказал Пигорь.
Славику уходить не хотелось, но он поднялся.
– Куда положить подушку?
– Сделай три шага вперед и нащупай корабль. Положи на крышу.
– До завтра, ребята.
– До старта, - ответили ему.
– Ты по дороге домой, - сказал Питя, - повторяй, пожалуйста: "Только чтоб не прилетели! Только чтоб не прилетели! Пусть подождут еще немного!" Я тоже буду это говорить, может, подействует.
Старт!
Уснуть без подушки Славик долго не мог, а заснув, увидел себя летящим над лугом, над речкой. Вначале он чувствовал себя в воздухе, как тогда, когда впервые сумел удержаться, учась плавать, в воде. Он колотил руками и ногами по воде, но уже не тонул, не захлебывался - словно в нем появилась какая-то новая, не очень понятная, почти волшебная способность удерживаться на плаву. И чем выше он теперь взлетал, тем было легче, свободнее - и той способности-силы в нем прибавлялось, и он уже знал, что умеет летать...
Полина Андреевна разбудила внука, когда во дворе запел первый петух, и Славику показалось, что он-то и поднял его.
– Что?
– спросил он спросонья.
– Какой остров? А-а...
– И вскочил с постели, вспомнив все.
– Подушка-то твоя где?
– Под кроватью, ба, - мгновенно соврал он, - я ее после достану.
– Он знал, что бабушке под кровать лезть уже не под силу. И начал быстро одеваться.
Было уже светло. Петушиные кукареку взлетали над Егоровкой как ракеты.
– Куда спешишь?
– уговаривала бабушка.
– На пожар, что ли? Никуда твоя рыба не денется. Я тебе чай вскипятила.
– Ба, ты мне его в бутылку налей и пробкой заткни. Я там позавтракаю - мне пока что не хочется.
Бабушка вышла провожать внука на крыльцо, и Славику пришлось выйти на улицу.
– Ты иди, ба, мы у Васька встречаемся.
– Смотри, в воду-то зря не лезь...
Славик обогнул Нинкин дом, оглянулся, перелез через забор, пронесся, пригнувшись, через двор, влетел в кукурузу. Его уже ждали. Все были в походных комбинезонах, но без шлемов.
– Летим?
– вместо приветствия спросил он. Больше всего на свете, Славик боялся, что ему скажут: нет. Что по каким-то причинам полет отменяется или откладывается.
– Летим, - ответил Грипа, - мы же договорились.
– И скомандовал: - Экипаж, по стартовым местам! А ты, Славик, садись на крышу.
На крыше корабля лежала отсыревшая за ночь подушка. Наш космонавт перевернул ее, отодвинул и сел на середину крыши. Корабль чуть гудел, под собой Славик почувствовал легкую вибрацию.Он не знал, как удержится на летающей тарелке.
Питя уже влез было внутрь, но вдруг обратился к командиру:
– Грипа, а можно я со Славиком? Ему ведь будет одиноко и страшно в отсеке.
Командир посмотрел на землянина. Тот, хоть и храбрился, в самом деле выглядел сейчас не очень уверенно.
– Правильно, - сказал он, - я должен был сам об этом догадаться.
Питя спрыгнул с лесенки, ведущей в люк корабля, Славик подхватил малыша и тот вмиг оказался на его коленке.
– Поднять крышу грузового отсека!
– приказал Грипа.
Сзади Славика раздался знакомый уже шелест, он оглянулся и увидел, как на него наезжают с двух сторон половинки прозрачного полушария.
– Не страшно?
– спросил Питя. Они оба были уже под прозрачной крышей, но дышалось по-прежнему легко.