Легенды авиаторов. Исторические рассказы
Шрифт:
исказились. Положительно, эта руководящая работа плохо сказывается и на нервах, и на
внешности, не говоря уж об отношениях с людьми!
— Что это? — вопросил Удет пустой кабинет.
Портрет Геринга на стене безмолвствовал. Оставалось заново изучить текст послания
составленного в тоне, граничащем с откровенным хамством!
Эрнст Хейнкель, как явствовало из него, с отказом не смирился. Более того, он продолжал
работать над собственным проектом, в обход... нет, не в обход, а вопреки категорической
рекомендации сосредоточиться на пикирующих бомбардировщиках.
Вслед за Герингом Удет был большим поклонником пикирующих бомбардировщиков... И
как Хейнкель с его манией устанавливать рекорды не понимает, насколько перспективной
работой ему предлагали заняться?.. Уму непостижимо.
Хейнкель с нескрываемым торжеством сообщал, что в Ростоке закончены работы над
новейшим проектом фирмы, который пока что носит название «Проект 1035».
Собственно, теоретическая разработка была завершена еще в мае, но сейчас уже можно
видеть сам самолет.
«Мы полностью отдаем себе отчет в том, что замена Bf.109 более современным,
перспективным истребителем...»
Что он пишет? До чего же трудно руководить немцами! У каждого в голове зреют
собственные планы господства над миром.
С чего он взял, что Bf.109 придется заменять в ближайшее время?
— Ладно, — вслух произнес Удет и вызвал секретаря. — Подготовьте проект контракта
для «Хейнкеля». Пусть строит первые три опытных... и десять предсерийных самолетов.
Посмотрим, что там у них получилось.
6 июня 1938 года, Балтийское побережье
Эрнст Удет лично прибыл на аэродром, чтобы увидеть детище Хейнкеля в полете.
«Проект 1035». Это название уже отброшено. Хейнкель лично настаивал на том, чтобы
его самолету присвоили имя He.100. «Круглое число принесет счастье», — уверял он.
На «сотку» для своего творения претендовал еще один конструктор. И наверняка по той
же причине. Однако Хейнкель «продавил» просьбу. «Дядюшка Эрнст» частенько
добивался своего, следует это признать...
He.100, по идее, должен стать эталоном в своем классе — в том, что касалось
аэродинамики. Удет видел это и без пояснений. Конструкторы снова, как и в случае с
He.112, сделали упор на снижение воздушного сопротивления.
— Здесь установлена уже знакомая вам поверхностно-испарительная система охлаждения,
— объяснял лично Хейнкель, благосклонно сверкая стеклышками очков. — Для
охлаждения масла используется ментоловый спирт. Как видите, испаряясь, он отводится
на поверхностный радиатор в киле, стабилизаторе и фюзеляже, а после конденсации в
жидком виде поступает обратно.
— Элегантно, — сказал Удет первое, что пришло в голову.
«Дядюшка Эрнст» принял это за решительное одобрение.
— Далее. Мы исключили мотораму. Капот буквально обтекает двигатель, он усилен и сам
несет мотор. Крыло с одним лонжероном. Топливо в четырех баках. Баки занимают,
согласно нашим расчетам, сорок пять процентов размаха крыла. И кстати о крыльях...
— Да? — спросил Удет, видя, что Хейнкель запнулся.
Однако знаменитый конструктор вдруг рассмеялся:
— Дело в том, что мы одновременно проектировали две пары крыльев — с размахом в
девять метров и с размахов в семь с половиной метров. Наш главный конструктор,
Гюнтер, не слишком хорошо встретил мою идею, но... Но я не отказываюсь от надежды
установить новый мировой рекорд скорости. Собственно, для этого и требовалось второе
крыло — меньшего размаха и площади. Для истребителя оно не годится, однако для
спорта...
Последнее слово окончательно покорило Удета. Он тряхнул головой и подошел к
летчику-испытателю, который уже ждал команды.
— Господин флюг-капитан! — обратился к нему Удет. — Прошу вас уступить мне свое
место.
Флюг-капитан Гертинг отсалютовал герою-асу. Удет лично забрался в кабину.
Хейнкель с замиранием сердца следил за происходящим. Возможно, вот он — звездный
час для его самолета...
И — да. Ни самолет, ни пилот не подвели. Эрнст Удет установил на He.100 невиданный
рекорд — 631 километр в час.
8 июня 1938 года, Берлин, редакция газеты «Берлинер Цайтунг»
Фотокорреспондента Руди Готше вызвали к главному редактору.
Руди вошел в кабинет довольный. Он вернулся с Балтики с отличными фотографиями:
славный сын германского народа Эрнст Удет устанавливает новый рекорд скорости на
творении гения германских авиаконструкторов!
— Руди, — главный редактор странно не смотрел ему в глаза, — где твои негативы?
— В папке, — ответил фотограф. — Я всегда храню все в папках, надписанным.
— Отдай их мне.
— Я могу узнать причину?
— Нет, — сказал главный редактор и многозначительно показал пальцем наверх, между
потолком и портретом фюрера. Он прикрыл глаза, как бы кивая.
Руди расстроился.
— Но я так удачно...
— Мы отберем лучшие снимки, — заверил его редактор. — Те, которые лучше для
Германии.
Ничего не подозревающий фотограф, конечно, не мог и предположить, как сложилась