Любомир и Айи
Шрифт:
Кабинет Игнатия Леопольдовича оказался крошечным, как китайская шкатулка, и таким же таинственным. Он был буквально напичкан разными техническими приспособлениями, инструментами, колбами и книгами внушительного размера, в основном это были справочники. На окнах висели жалюзи, не пропускающие дневной свет.
– Похоже на лабораторию средневекового алхимика, – заметил Игорь, оглядываясь.
– Мне повезло, что я живу не в средние века, – усмехнулся Игнатий Леопольдович. У него была неприятная улыбка, если ее можно было так назвать. Словно у черепа вдруг откинулась нижняя челюсть, обнажив полусгнившие зубы. – Иначе гореть бы мне на костре инквизиции. К
– Неужели вы ищите? – спросил Игорь заинтересованно. – Вот бы уж никогда не подумал, что в наши дни еще остались подобные… энтузиасты.
Он хотел произнести другое слово, но в последний момент заменил его, чтобы не обидеть собеседника. Игнатий Леопольдович понял это. Поморщившись, словно надкусил незрелый плод, он буркнул:
– Давайте проверим вашу монету. Где она?
– У вас в руках, – сказал Игорь. – Не пугайте меня.
Следующий час ему пришлось просидеть на стуле в углу комнаты, перелистывая страницы книг с техническими описаниями разного рода экспертиз предметов антиквариата. Вероятно, это была ценная информация для специалиста, но очень скучная и чаще всего непонятная дилетанту, каким был в этом деле Игорь. Он отчаянно зевал, в конце уже даже не скрывая этого. Игнатий Леопольдович не обращал на него никакого внимания, увлеченный монетой. В полусумраке комнаты его худое костистое лицо, туго обтянутое похожей на пергамент кожей, напоминало адамову голову, в глазницах которой сверкали почти безумным блеском по какой-то причине не подвергшиеся тлению глаза.
Наконец экспертиза была закончена.
– Поздравляю вас, – сказал Игнатий Леопольдович. Его равнодушный тон противоречил произносимым им словам. – Это не подделка.
– И это все, что вы можете мне сказать? – с удивлением спросил Игорь. – Я это знал и раньше.
– А что вы хотите услышать? – сухо спросил Игнатий Леопольдович. Казалось, он потерял всякий интерес к монете, на которую смотрел теперь почти с отвращением. Почти тем же самым взглядом он смотрел и на Игоря. Но, возможно, это было не отвращение, а зависть. Этого Игорь не мог понять.
– К примеру, за сколько ее можно продать, – сказал он.
– Об этом вам скажет Самуил Ааронович, – ответил Игнатий Леопольдович и пояснил в ответ на недоумевающий взгляд Игоря: – Это хозяин ломбарда. Я сообщу ему результаты экспертизы, и он вас незамедлительно примет. Вообще-то это против правил, он встречается с клиентами только по предварительной договоренности, но, возможно, он сделает для вас исключение.
Так и случилось. Уже через пять минут Изольда пригласила его пройти в кабинет хозяина ломбарда. И мягко укорила:
– Почему вы не сказали сразу, что желаете видеть Самуила Аароновича?
– А как часто случайный посетитель, зашедший в ломбард с улицы, удостаивается подобной чести? – спросил Игорь.
– На моей памяти подобное впервые, – призналась Изольда, глядя на него затуманенными глазами. – Видимо, вы необыкновенный человек. Но мы еще об этом поговорим, ведь правда?
Игорь не ответил и поспешил войти в кабинет, дверь в который Изольда предупредительно перед ним распахнула.
То, что он увидел, изумило его. Назвать кабинетом помещение, в котором он очутился, мог только человек с буйной фантазией. Скорее это был будуар изнеженного султана из арабских сказок. Комната была обита тканью из муара, меняющего оттенки при разном освещении. Сейчас стены казались багровыми. На полу лежал пушистый персидский ковер ручной работы, в котором утопали ноги по щиколотку. Почти все пространство комнаты занимал мягкий турецкий диван с множеством разбросанных по нему подушек. Посредине дивана восседал тучный человек в персидском широкополом халате, курящий кальян. Могло показаться, что он дремлет. Но Игорь заметил, что сквозь полу-прикрытые тяжелые веки он наблюдает за гостем и, несомненно, искренне наслаждается произведенным впечатлением. Наконец веки распахнулись, открыв лукаво поблескивающие глаза.
– Проходите, – произнес Самуил Ааронович сладким и тягучим, словно мед, голосом и сделал приглашающий жест. – Присаживайтесь.
Игорь сел на край дивана и едва не утонул в мягких подушках.
– Кажется, вы удивлены? – спросил Самуил Ааронович. – Возможно, вы ожидали увидеть старого еврея в засаленном лапсердаке и с грязными пейсами?
– Если я и удивлен, то лишь тем, что меня допустили в святая святых без каких-либо рекомендаций, – ответил Игорь.
– Вы там, где знают истинную ценность всех вещей, – наставительно произнес Самуил Ааронович. – Ваша монета лучшая рекомендация, которую вы могли предоставить.
– Это трезвый взгляд на жизнь, – признал Игорь, – но настораживающий, на мой взгляд. В конце концов, деньги не могут служить мерилом всего.
– А что, по-вашему, может? – припухшие веки Самуила Аароновича дрогнули, открывшись чуть шире, возможно, от удивления.
– Доброе имя, – подумав, сказал Игорь. – Если вы понимаете, о чем я.
– А вы идеалист, – усмехнулся его собеседник. И с сочувствием заметил: – Наверное, верите в сказки?
– В детстве – да. Потом перестал. А с недавнего времени начал опять.
– И что же стало причиной? – снова выдал свою заинтересованность Самуил Ааронович чуть дрогнувшими веками. Его голос оставался все таким же мягким и безразличным.
– Я понял, что есть в жизни то, что дороже денег.
– И что же это?
– Любовь. Преданность. Верность.
Лоб Самуила Аароновича прорезала морщина, словно он был озадачен или изумлен тем, что услышал. Потом он глубоко затянулся. Вода в кальяне сердито забулькала. И его лицо снова приобрело блаженное выражение.
– На досуге я подумаю над вашими словами, молодой человек. А сейчас предлагаю поговорить о том, зачем вы пришли ко мне.
– С удовольствием, – кивнул Игорь. – А то мне начало казаться, что этого никогда не случится.
Самуил Ааронович отложил в сторону трубку для кальяна, словно давая понять, что изнеженный сибарит превратился в делового человека.
– Вы были со мной честны, что в наше время не часто бывает, я отплачу вам – извините за каламбур, – той же монетой. Ваш золотой червонец можно продать на аукционе миллионов за семь-восемь, признаю. Но у меня ломбард, а не аукционный дом. Поэтому я предлагаю вам за него три миллиона рублей. Наличными и немедленно. При желании вы сможете выкупить его. Это хорошая сделка. А главное, честная.
Он незаметно, но пристально смотрел на Игоря, словно хотел увидеть отражение каких-либо эмоций на его лице или прочесть мысли. Но ему не удавалось, и это сердило Самуила Аароновича.
– Что вы скажете на это? – спросил он, не дождавшись ответа и впервые проявив нетерпение.
– Я думаю, – невозмутимо ответил Игорь.
– Соглашайтесь. Лучших условий в этом городе не предложит никто, уверяю вас.
– Я вам верю, – сказал Игорь. – Но мне надо подумать.
Самуил Ааронович покачал головой. Тяжко вздохнул. И, приняв печальный вид, сказал: