Люди сорок девятого
Шрифт:
Они выстрелили одновременно. Снайпер знал, что попадет, не мог не попасть, он держал жертву в перекрестье прицела и видел все предельно отчетливо.
Джонатан не мог увернуться. Позади была Алиса, и он боялся, что если оттолкнет жену, следующую пулю убийца намеренно пошлет в нее, ведь тогда хозяин салуна потеряет прицел, промахнется и перестрелка продолжиться. Все было решено в доли секунды.
Он предпочел остаться на месте, бесстрастно глядя, как стремительно приближается кусок раскаленного металла. Перед глазами Линдейла, сверкнув, как горящий в атмосфере болид, - вся его жизнь: всего лишь сон, сконцентрированный в капле воды, скользнувшей по окаменевшей щеке...
Пуля пролетела мимо, опалив волоски на его небритой скуле, он не мог этого объяснить. Линдейл слишком долго жил по закону оружия, чтобы ошибаться. Свинец из его револьвера ударил снайпера в грудь, сбив его с ног. Прижав руку к ране, и, оторопело поглядев на свои пальцы, наемный убийца поднял глаза на Джона, подошедшего ближе и теперь возвышающегося над поверженным противником с оружием в повисшей руке.
– Ты - Захария Торн?
– спросил он, разглядывая пустой патронташ на плече врага и носком сапога отбрасывая от его руки другой, полный, в котором недоставало лишь одного заряда.
– Не ври. Теперь ты не должен лгать.
Снайпер кивнул, все еще не в силах осмыслить случившееся. Боли он не чувствовал из-за шока.
– Пристрели его Джон.
– раздался низкий женский голос.
– Прикончи его, или я сама. Эти убийцы не заслуживают ничего, кроме пули.
– Замолчи, Ал.
– не отрывая взгляда от лица снайпера властно сказал Линдейл, опускаясь на одно колено возле тела. Он видел, что раненому оставалось жить несколько минут.
– Хорошее прикрытие.
– сказал Джон, - Никто и никогда не догадался бы.
– Да...
– снайпер засмеялся, и на его губах появилась кровавая пена. Он не понимал, что случилось, он все еще думал, что выберется, что осуществит свой план, и единственным препятствием, оставшимся теперь на его пути к заветной цели, был этот мужчина, стоящий рядом.
– Нагнись, - его губы едва двигались.
– Я должен что-то тебе сказать.
Джон начал наклонятся.
– Ты отличный воин, Линдейл, - шептал снайпер, его правая рука вцепилась в ворот шубы противника, левая осторожно шарила за поясом Джона.
– но... благородство убивает.
Сапог Алисы внезапно вклинился между двумя мужчинами и удар в грудину оттолкнул Линдейла, оторвав цепкие пальцы умирающего от шубы владельца салуна. Следующим движением ноги женщина отбросила руку снайпера, сжимающую нож и наступила на нее каблуком.
В лице, нависшем над снайпером теперь, не было сострадания, в отличие от предыдущего. Тонкие бледные губы, горящие глаза. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она медленно вытянула вперед и вниз узкую руку, тонкие пальцы которой обвились вокруг дерринжера и спустила курок прежде, чем муж успел ее удержать.
Промахнуться женщина не могла, ее пуля пробила глаз снайпера, прекратив его страдания навсегда.
Без тени эмоций Алиса поставила ногу на грудь мертвеца и подняла юбку, чтобы вернуть оружие в кобуру на бедре, потом повернулась к Джону.
– Надо быть осторожней, - отрывисто бросила она. Джонатан Линдейл встал и подобрал нож, потом отыскал револьвер.
– О чем я и говорил.
– негромко сказал он, - Я снова застрелил человека. Я же говорил, что я мерзавец.
– Живой мерзавец, черт возьми.
– прервала его жестко Алиса.
– Мой мерзавец. И не смей мучить себя из-за этой падали.
– Джон Смит...
– все еще не в силах прийти в себя от изумления произнес Джонатан, не в состоянии поверить в чудо, - Всего лишь одно лицо из толпы... Я бы никогда не смог его вычислить. Искал бы среди наемников с той или иной стороны, но никогда бы...
Он не договорил и нагнулся, чтобы закрыть уцелевшее око мертвеца, потом поднял глаза на жену.
– Пошли домой.
– ее тон не допускал возражений.
– Домой...
– повторил Линдейл, поднимая саквояж, бока которого украшали дыры от пуль, - Домой еще нельзя... Эту ночь придется провести в салуне.
– Какая разница?
– раздраженно сказала Алиса.
Разница, конечно, была, но Джон слишком устал, чтобы объяснять или ехать верхом на ранчо, тем более, по глазам жены он догадался, что, где бы они ни провели остаток ночи, спать ему не дадут, по крайней мере, до рассвета.
Подхватив жену на руки, Джонатан внес ее в салун, на мгновение остановился, чтобы швырнуть в угол саквояж Алисы, и, улыбнувшись, спросил, уже зная ответ:
– Что будем делать теперь?
– А ты не догадываешься? Эй, смотри, не урони меня!
– рассмеялась она, обхватив руками его шею, - Сейчас самое время сделать кое-что для того, чтобы сбылось предсказание старого индейца и твой сын укрывался бы той шкурой следующей зимой.
– Хорошая мысль, - усмехнулся Линдейл, поднимаясь по ступеням. Он опустил ее на верхней площадке и она, смеясь, принялась расстегивать его шубу, увлекая к двери своей комнаты, но внезапно остановилась. В ее глазах на мгновение вспыхнуло отчаяние.
– Этот ребенок не умрет, правда?
– с истерическим всхлипом спросила Алиса, глядя ему в глаза.
– Мы будем любить наших детей и никто из них не умрет...
Повторила она, как заклинание, медленно снимая с себя меховое пальто и перебрасывая его через руку.
– Я не позволю никому из моей семьи умереть.
– сказал Линдейл, расстегивая ее дорожное платье.
– Обещаю.
Их губы слились в долгом пронзительном поцелуе, он стащил платье с ее левого плеча, потом Алиса ухватила его за ворот рубашки и втянула в свою комнату, а дверь за ними захлопнулась от сильного тумака Линдейла.
Лу и Фокси играли в покер в соседней комнате, когда услышали скрип половиц, хлопок, а потом вой старых пружин, и тихий смех.
– Ал вернулась, - констатировала Лу с удивлением в голосе.
– И привела буйного дружка. Странно, что она передумала, это на нее не похоже. Придется, видно, вернуть ей платья.