Мартовскіе дни 1917 года
Шрифт:
Нельзя не отмтить одной черты. В постановк Родзянко еще не существовало дилеммы в качеств категорическаго императива: говорилось лишь, что "грозное требованіе отреченія... становится опредленным требованіем"[201]. На фронт сомннія были разршены в пользу этого императива, ибо надлежало положить конец колебаніям — требовалась опредленность. Можно допустить, что это произошло почти безсознательно для верховнаго командованія: по крайней мр Алексев через нсколько дней на представленной ему записи бесды англійскаго ген. Вильямса с вдовствующей императрицей в Могилев, гд упоминалось, что Царь отрекся от престола по настояніям ген. Рузскаго, сдлал помтку: "Вопрос этот в Петербург был ршен уже 1/III, 2-го Милюков уже говорил об этом в своей рчи".
В 9 1/2 час. утра Рузскій длал доклад верховному повелителю. Запись Вильчковскаго, проводящаго опредленную тенденцію реабилитаціи Рузскаго в глазах эмигрантских монархистов и пытающагося всю иниціативу отреченія отнести за счет Алексева (запись явно иногда не точная и спутывающая разные моменты), дает такія подробности: "Ген. Рузскій спокойно, "стиснув зубы", как он говорил, но страшно волнуясь в душ, положил перед Государем ленту своего разговора. Государь, молча, внимательно все прочел. Встал с кресла и отошел к окну вагона... Наступили минуты ужасной тишины. Государь вернулся к столу... и стал
По записи Андр. Вл. — "Государь внимательно читал, но ничего не отвчал". Как будто это боле соотвтствует утренней обстановк посл длительной ночной бесды. "Я еще спросил, — записывает Андр. Вл., — откуда могла ими. Марія Фед. разсказывать знакомым, со слов Государя, что во время разговора в Псков он, Рузскій, стукнул кулаком по столу и сказал: "Ну, ршайтесь же, наконец", — разговор шел об отреченіи. Рузскій мн отвтил: "Я не знаю, кто мог это выдумать, ибо ничего подобнаго никогда не было. Вроятне всего это Воейков наврал, посл того, что я с ним рзко говорил".
Вновь был вызвал Рузскій к Царю в 2 часа дня. Он просил разршенія привести с собой ген. Данилова и ген. Савича (гл. нач. снаб. фронта), ибо, как он сказал "прямо" Царю: "В, В., я чувствую, что Вы мн не довряете... Пусть они оба изложат свое личное мнніе" (по записи Андр. Вл.). Сначала Рузскій доложил вс полученныя за послдніе часы свднія. "Когда очередь дошла до телеграммы ген. Алексева с заключеніями главнокомандующих (передана была в 2 ч. 30 м.) — разсказывает уже Данилов, — то ген. Рузскій положил телеграфныя ленты на стол перед Государем и просил прочесть их лично". В. кн. Ник. Ник. "колнопреклоненно" молил спасти Россію и наслдника: ''оснив себя крестным знаменіем, передайте ему Ваше наслдіе. Другого выхода нт"... Брусилов, исходя из своей преданности и любви к родин и царскому престолу, считал, что отказ от престола "единственный исход". Эверт, отмчая, что "средств прекратить революцію в столицах нт никаких" ("на армію при настоящем ея состав разсчитывать при подавленіи безпорядков нельзя"), умолял, как "безгранично преданный... врноподданный", Принять ршеніе, согласованное с заявленіем предсдателя Думы, как "единственно, видимо, способное прекратить революцію и спасти Россію от ужасов анархіи". Докладывая приведенныя телеграммы, Алексев, с своей стороны, умолял "безотлагательно принять ршеніе, которое Господь Бог внушит Вам... Промедленіе грозит гибелью Россіи. Пока армію удается спасти от проникновенія болзни, охватившей Петроград, Москву, Кронштадт и другіе города. Но ручаться за дальнйшее сохраненіе военной дисциплины нельзя. Прикосновеніе же арміи к длу внутренней политики будет знаменовать неизбжный конец войны, позор Россіи, развал ея. В. И. В. горячо любите родину и ради ея цлости, независимости, ради достиженія побды, соизволите принять ршеніе, которое может дать мирный и благополучный исход из создавшагося боле, чм тяжелаго, положенія... Ожидаю повелній". Лишь телеграмма ген. Сахарова, пришедшая из Ясс с опозданіем на час и доложенная особо, была составлена в иных тонах. Не совсм соотвтственно тому, что главнокомандующій румынским фронтом говорил по юзу Лукомскому, все же Сахаров приходил к тм же заключеніям: генерал возмущался "преступным и возмутительным отвтом предсдателя Гос. Думы на высокомилостивое ршеніе Государя Императора даровать стран отвтственное министерство". "Горячая любовь моя к Е. В. — говорил Сахаров — не допускает души моей мириться с возможностью осуществленія гнуснаго предложенія, переданнаго Вам предсдателем Думы. Я уврен, что не русскій народ, никогда не касавшійся Царя своего, задумал это злодйство, а разбойническая кучка людей, именуемая Гос. Думой, предательски воспользовалась удобной минутой для проведенія своих преступных цлей. Я уврен, что арміи фронта непоколебимо стали бы за своего державнаго вождя, если бы не были призваны к защит родины от врага вншняго и если бы не были в руках тх же государственных преступников, захвативших в свои руки источники жизни арміи. Таковы движенія сердца и души . Переходя же к логик разума и учтя создавшуюся безвыходность положенія, я, непоколебимо врный подданный Е. В., рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболе безболзненным выходом для страны и для сохраненія возможности продолжать биться "с вншним врагом является ршеніе пойти навстрчу уже высказанным условіям, дабы промедленіе не дало пищу к предъявленію дальнйших и еще гнуснйших притязаній". Гораздо позже, в 8 час. 40 мин. вечера, была получена телеграмма Непенина: "С огромным трудом удерживаю в повиновеніи флот и ввренныя войска... Всеподданнйше присоединяюсь к ходатайствам вел. кн. Н. Н. и главнокомандующих фронтами о немедленном принятіи ршенія, формулированнаго предсдателем Думы. Если ршеніе не будет принято в теченіе ближайших же часов, то это повлечет за собой катастрофу с неисчислимыми бдствіями для нашей родины".
Затм Рузскій обрисовал обстановку, указав, что выход один — отреченіе. "Но я не знаю, хочет ли этого вся Россія?" — сказал Государь, по словам другого мемуариста, непосредственнаго свидтеля происходившего, ген. Савича. "В. В., — возразил Рузскій, — заниматься сейчас анкетой обстановки не представляется возможным, но событія несутся с такой быстротой и так ухудшают положеніе, что всякое промедленіе грозит неисчислимыми бдствіями. Я Вас прошу выслушать мнніе моих помощников; они оба в высшей степени самостоятельны и притом прямые люди". Наступила очередь для выступленія приглашенных экспертов... "Ген. Данилов. — разсказывал Рузскій Андр. Вл., — в длинной рчи изложил свое мнніе, которое сводилось к тому, что для общаго блага Россіи Государю необходимо отречься от престола. Примрно то же, но короче, сказал ген. Савич". Сам Данилов в воспоминаніях
Что побудило Царя к такому неожиданно скорому ршенію. "Весь вопрос об отреченіи, — записал Андр. Вл., — был ршен от 2 до 2 ч. 45 м. дня, т. е. в 3/4 часа времени, тогда как вопрос об отвтственном министерств наканун ршался от 9 час. до 12 1/2 ночи". Можно ли это объяснить только мистикой Николая II, считавшаго лично себя в прав отречься от престола, но не в прав ограничивать предлы полномочій царской власти? (объясненіе Гурко). Центр тяжести, думается, надо перенести в иную плоскость. Очевидно, на монарха произвело сильное впечатлніе коллективное выступленіе главнокомандующих. В. кн. Александр Мих. разсказывает, что позже, в Могилев, Царь ему показывал пачку телеграмм, полученных от главнокомандующих, и когда он нашел телеграмму, подписанную Ник. Ник., — впервые голос его дрогнул: "Даже он", — сказал Никки",..
По словам Рузскаго, Царь вышел для того, чтобы написать телеграмму об отреченіи. Ровно в 3 часа Государь вернулся и передал дв телеграммы: одну в Петербург на имя предсдателя Думы, другую наштоверху в Ставку: "Нт той жертвы, которую Я не принес бы во имя дйствительнаго блага и для спасенія родимой матушки Россіи. Посему Я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына с тм, чтобы Он оставался при Мн до совершеннолтія, при регентств брата Моего Михаила Александровича", — гласила телеграмма Родзянко. (По словам Савича, прибавка о регентств была сдлана по указанно Рузскаго). "Во имя блага, спокойствія и спасенія горячо любимой Россіи Я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына. Прошу всх служить Ему врно и нелицемрно", — гласила телеграмма в Ставку. Телеграммы были помчены: "15 часов".
Не вс еще детали псковекаго дйствія можно выяснить, так, напр., в боле поздней телеграмм ген. Данилова в Ставку (6 час. веч.) говорится: "одно время возникло предположеніе у Государя похать через Двинск в Ставку, но вскор эта мысль была оставлена в виду второй бесды Е. В. с ген. Рузским, о которой я уже донес "наштоверху". В опубликованных матеріалах этого донесенія нт. Очевидно, мысль о поздк в Ставку была оставлена посл принятаго ршенія об отреченіи.
2. Свитская интрига.
В момент, когда заканчивался первый акт псковскаго дйствія, пришло сообщеніе из Петербурга о предстоящем прізд в Псков с экстренным поздом Гучкова и Шульгина. "Я предложил Государю, — говорил Рузскій Андр. Вл., — лично сперва с німи переговорить, дабы выяснить, почему они дут, с какими намреніями и полномочіями". Таким образом, было ршено телеграммы не посылать до прізда думских делегатов, при чем, по утвержденіе Вильчковскаго, телеграмму в Ставку Царь взял обратно из рук. Рузскаго. "Не прошло и 1/2 У часа посл моего ухода, — продолжая Рузскій по той же записи разговора, — как ко мн пришел один из флигель-адъютантов и попросил вернуть Государю телеграмму. Я отвтил, что принесу лично и пошел в царскій позд и застал Государя и гр. Фредерикса. Я чувствовал, что Государь мн не довряет и хочет вернуть телеграмму обратно, почему прямо заявил: "В. В. я чувствую, Вы мн не довряете, но позвольте послднюю службу все же сослужить и переговорить до Вас с Гучковым и Шульгиным и выяснить общее положеніе". На это Государь сказал: "Хорошо, пусть останется, как было ршено"... Я вернулся к себ в вагон с телеграммой в карман и еще раз предупредил коменданта, чтобы, как только прідут Гучков и Шульгин, вести их прямо ко мн в вагон". "Мн хотлось узнать от них, —добавлял Рузскій, — в чем дло, и, если они вправду пріхали с цлью просить Государя об отреченіи, то сказать им, что это уже сдлано. Хотлось мн спасти, насколько возможно, престиж Государя, чтобы не показалось им, что под давленіем с их стороны Государь согласился на отреченіе, а принял его добровольно и до их прізда. Я это сказал Государю и просил разршенія сперва их повидать, на что получил согласіе". Болдырев записал 2-го со слов Данилова, что "Государь был особенно непріятно поражен, что это ршеніе (об отреченіи) придется выполнить в присутствіи, а, может быть, и под давленіем ненавистнаго ему А. И. Гучкова"[203]. Вильчковскій в соотвтствіи со своей тенденціей приписывает Рузскому намреніе убдить, при личном свиданіи, делегатов в ненужности отреченія. Почему Рузскому надо было оставлять при таких условіях телеграмму? Рузскій, по противоположному мннію Щеголева, "не хотл выпустить из своих рук козыря" и, желая "упредить Царя", намревался первым встртить делегатов. Не проще ли поврить, мотивам Рузскаго в изложеніи Андр. Вл.: он хотл показать делегатам, что вопрос об отреченіи уже ршен помимо их вмшательства.
Среди царскаго окруженія родилась мысль попытаться аннулировать принятое ршеніе. Что такая мысль дйствительно была, видно из записей, довольно противорчивых, дйствовавших лиц. Наибольшее значеніе, естественно, может имть современная запись Дубенскаго, помченная 4 час. 45 мин.: "Сейчас узнал в позд Государя, что событія идут все странне и неожиданне... Государь, дабы не длать отказа от престола под давленіем Гучкова и Шульгина, неожиданно послал отвт телеграммой с согласіем отказаться от престола. Когда Воейков узнал это от Фредерикса, пославшаго эту телеграмму, он попросил у Государя разршеніе вернуть эту телеграмму. Государь согласился. Воейков быстро вошел в вагон свиты и заявил Нарышкину (нач. воен. поход, канц.), чтобы он побжал скоре на телеграф и пріостановил телеграмму. Нарышкин пошел на телеграф, но телеграмма ушла, и нач. тел. сказал, что он попытается ее остановить. Когда Нарышкин вернулся и сообщил это, то вс, стоящіе здсь, Мордвинов, Штакельберг и я, почти в один голос сказали: "все кончено". Затм выражали сожалніе, что Государь так поспшил, вс были разстроены, насколько могут быть разстроены эти пустые, эгоистичные в большинств люди". В дальнейшем исторіограф записал: "Оказалось, что телеграммы Рузскій не успл передать, она задержана до прізда Гучкова и Шульгина. Долго разговаривали вс, и Воейков, до моему настоянію, пошел и сказал Государю, что он не имет права отказываться от престола только по желанно Временнаго Правительства и командующих фронтами... Я доказывал, что отреченіе вызовет междоусобицу, погубит войну и затм Россію". Дальнйших записей Дубенскаго мы пока не знаем. В Чр. Сд. Ком. Дубенскій, комментируя свои записи, сказал: "вс эти соображенія были совершенно не признаны Государем-Императором... Насколько мн извстно, он к этому отнесся довольно спокойно: "Раз этого желают, раз командующіе арміями написали, пріхали представители, значит, воля Божья".