Мартовскіе дни 1917 года

Мельгунов Сергей Петрович

Дворцовый комендант довольно правдоподобно объяснил в Чр. Сл. Ком., почему похали в Псков. Когда ночью в М. Вишер он доложил Царю, послдній приказал "повернуть и хать к ближайшему юзу". Ближайшій юз находился в Псков, гд можно было, таким образом, связаться и со Ставкой, и с Петербургом, и с Царским Селом и получить информацію. Дубенскій впослдствіи вспоминал, что Царь относился к задержк в пути "необычайно спокойно": "он, мн кажется, предполагал, что это случайный эпизод, который не будет имть послдствій и не помшает ему дохать с нкоторым только опозданіем в Царское Село". Воейков подчеркивал, что на обратном пути царскій позд прибыл на ст. Дно без опозданія против нормальнаго времени, несмотря на то, что он шел без "офиціальнаго наряда". Находившейся в свит императорскаго позда фл.-ад. полк. Мордвинов так и считал, что они вернулись для того, чтобы прохать в Царское Село по Виндавской дорог через ст. Дно и Вырицу, т. е. по линіи, по которой прослдовал эшелон ген. Иванова. По словам Мордвинова, лишь по прибыли в Ст. Руссу стало извстно, что мост по Виндавской ж. д. то ли испорчен, то ли ненадежен, и тогда ршили хать на Псков, а оттуда по Варшавской дорог через Лугу на Царское. Свидтельство Мордвинова не очень авторитетно — он сам разсказывает, что на вопрос его Воейкову; "почему мы дем назад?", тот отвтил "как-будто шутливо, но с сильным раздраженіем: "молчите,

молчите, не ваше дло". Во всяком случа, именно в Старой Русс около часа дня была дана телеграмма Рузскому о прізд Царя в Псков. "Я получил от Воейкова телеграмму. — рассказывал Рузскій в. кн. Андрею, — что литерные позда слдуют на Псков, и чтобы были приняты мры к их безпрепятственному пропуску в Царское Сего. На сдланное мною по этому поводу распоряженіе, я получил отвт по всей линіи до Царскаго, что путь свободен, и литерные позда могут слдовать безпрепятственно", Из предосторожности был заготовлен особый "позд с рабочей командой, которая в случа необходимости могла бы исправить путь". Так и было до вечера 1 марта, когда произошли извстныя событія в Луг, и ген. Болдырев сообщил в Ставку в 8 час. веч.: "весьма вроятно, что литерные позда из Пскова не пойдут, так как задержка в Луг. Во всяком случа, вопрос этот выясняется". Послднія сомннія отпадают при чтеніи лаконической, как всегда, записи, сдланной Царем в дневник и подводящей итог дню перваго марта: "Стыд и позор! Дохать до Царскаго не удалось. А мысли и чувства все время там. Как бдной Алике должно быть тягостно одной переживать вс эти событія. Помоги нам Господь".

Издали А. Ф. чувствовала, что муж ея как бы попался в "западню". В письм, которое не дошло до Царя и само по себ запаздывало (оно было паписано 2-го в отвт на телеграмму с сообщеніем о прибытіи в Псков), А. Ф. писала: "Все отвратительно, и событія развиваются с колоссальной быстротой. Но я твердо врю — и ничто не поколеблет этой вры — все будет хорошо... Не зная, гд ты, я дйствовала, наконец, через Ставку, ибо Родз(янко) притворялся, что не знает, почему тебя задержали. Ясно, что они не хотят допустить тебя увидться со мною прежде, чм ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, конституцію или еще какой-нибудь ужас в этом род. А ты один, не имя за собой арміи, пойманный, как мышь в западню, что ты можешь сдлать? Это — величайшая низость и подлость, неслыханная в исторіи — задержать своего Государя... Может быть, ты покажешься войскам в Псков и в других мстах и соберешь их вокруг себя? Если тебя принудят к уступкам, то ты ни в коем случа не обязан их исполнять, потому что он были добыты недостойным путем".

Это был крик души, но крик почти истерическій. И только крайне тенденціозное нежеланіе разобраться в фактах могло привести к тому, что автор мстами фантастически-легендарной книги "Царь и революція" повторяет истерическій возглас о "западн", в которую невидимая рука завлекла слишком доврчиваго монарха. Не хитроумный план, осуществляемый по замыслу Временнаго Комитета, привел Царя в "старый Псков". "Западня" была в происходивших событіях. Ретроспективно Керенскій признает, что "западня" ему представляется теперь в ином свт, чм в 17 г.: Николай II похал в Царское, не отдавая себ отчета в безнадежности положенія, желая увидать больных дтей и в надежд, быть может, примириться с Думой, сдлать соотвтствующія уступки.

* * *

Спокойствіе и незаурядная "выдержка", проявленная Николаем II в "удручающей обстановк" (выраженіе Дубенскаго) 1-го марта, когда он получил тяжелый моральный шок, отложившійся в его сознаніи словами в дневник: "стыд и позор", представляется для многих своего рода феноменом. Что здсь приходило извн — от традиціонных условностей придворнаго быта и умнія "владть собой совершенно", годами выработаннаго как бы царским ремеслом, и что рождалось в силу личных свойств самодержца — его "пониженной сознательности"? Каждый по своему разршит психологическую загадку, если она имется. Для нас этот вопрос имет значеніе постолько, посколько он уясняет отношеніе монарха к событіям. Запись исторіографа за первое марта нсколько неожиданно посл разсказа о мотивах, побуждавших хать в Псков для того, чтобы противодйствовать вооруженной силой революціи, непосредственно же пріобртает совершенно иной тон. "Все больше и больше опредляется, насколько правильно было ршеніе хать в Псков и избгнуть поздки в Петроград, гд, наврное, произошли бы событія, во всяком случа, неожиданныя" — гласит она в чтеніи на засданіи Чр. Сл. Ком.: "Вс признают, что этот ночной поворот в Вишер есть историческая ночь в дни нашей революціи. Для меня совершенно ясно, что вопрос о конституціи окончен, она будет введена наврное. Царь и не думает спорить и протестовать. Вс его приближенные за это... вс говорят, что надо только сговориться с ними, с членами Временнаго Правительства. Я, свидтель этих исторических событій, должен сказать по совсти, что даже попыток протеста не было... Старый Псков опять занесет на страницы своей исторіи великіе дни, когда пребывал здсь послдній самодержец Россіи, Николай II, и лишился своей власти, как самодержец".

Разительное противорчіе, заключающееся между первой половиной записи и второй, может быть объяснено только тм, что вторая была сдлана в послднюю минуту истекшаго дня (в записи имется и прямое указаніе — около часа ночи), т. е. в обстоятельствах, совершенно изменивших конъюнктуру предшествовавшей ночи и, может быть, психологію нсколько примитивнаго исторіографа: впечатлнія дня слились, и послднее заслонило боле раннія переживанія. С этого момента члены ближайшей свиты Императора превращаются в "поклонников конституціи (выраженіе Дубенскаго) и создается легенда о готовности Императора пойти на коренныя уступки общественным требованіям... Мы знаем, что Дубенскій в воспоминаніях послал мифическое царское согласіе на "конституцію" еще 27-го в отвт на телеграмму Родзянко.

В своей обобщающей записи 1 марта исторіограф глухо говорит о бесдах среди приближенных Царя по поводу лвой "конституціи", которой не оспаривал и сам монарх. Получается впечатлніе, что эти разговоры должны были находиться в связи с ожидавшимся пріздом Предсдателя Думы на ст. Дно для переговоров с монархом от имени порожденной революціонным порывом временной исполнительной власти. Так создалась легенда, которую не только поддержал, но и развил в своем псевдо-историческом этюд Щеголев — легенда о проект "полуотвтственнаго" министерства, созданная в процесс переживаній монарха в день тяжкаго испытанія перваго марта. "Такую уступочку" общественному мннію, — говорит историк, — могло изобрсти присущее Николаю лукавство, опирающееся на поразительное невжество в конституціонных вопросах". Опирается легенда на воспоминанія Мордвинова, упоминающаго о том, что Царь "телеграфировал в позд Родзянко, назначая его вмсто кн. Голицына предсдателем Совта Министров, и предлагая ему выхать для доклада на одну из промежуточных станцій навстрчу императорскому позду". "Тогда же из разговоров выяснилось, — добавляет Мордвинов, — что предполагалось

предоставить Родзянко выбор лишь нкоторых министров. а министры Двора, военный, морской и иностр. дл должны были назначаться по усмотрнію Государя Императора и все министерство должно было оставаться отвтственным не перед Гос. Думой, а перед его Величеством". О том, что Мордвинов путает, свидтельствует несуразная дата, которую он устанавливает для телеграммы Родзянко — это было будто бы еще до прибытія в Вязьму, т. е. в первую половину дня 28-го. Отнесем эти возможные, конечно, в придворной сред разговоры боле правдоподобно на сутки позже. Я говорю "возможные", потому что версія "полуотвтственнаго министерства", при всей своей конституціонной "безграмотности", была в то время одной из ходячих версій. Припомним, что в. кн. Михаил, дйствовавшій с согласія совщанія Совта Министров, на котором присутствовали Предсдатель Думы и такой испытанный правовд, как ст. сен. Крыжановскій, предлагал своему царствовавшему брату как раз подобный же проект "отвтственнаго" министерства. Но еще боле показательную иллюстрацію мы можем найти в дневник молодого морского офицера Рейнгартена — одного из тх, кто искренне мечтали о "конституціи" для Россіи и дятельно готовились к ней: 27 февраля Рейнгартен излагает ближайшую программу дйствія, выработанную в кружковых "дружеских бесдах" — это, слдовательно, коллективное мнніе: Гос. Совт и Гос. Дума составляют "законодательный корпус", который избирает "представителей отвтственной перед ними исполнительной власти. При этом вс министры, кром военнаго, морского и Двора (как стоящіе нын вн вднія премьера) должны быть смнены". Ходячая версія имла уже свою традицію — и не только в тх разговорах о "конституціи", которые велись в 15 г. в прогрессивном блок (запись Милюкова отмчает, напр., мнніе высказанное таким авторитетным государствовдом, как Максим Ковалевскій: "мы не занимаемся выборами военнаго и морского министров и, может быть, и иностр. дл"), а в прецедентах, значительно боле ранних; когда в 1905 г. Милюков вел переговоры с Треповым о реконструкціи правительства и введеніи в него общественных элементов, он заране согласился считать "царской прерогативой" назначеніе министров военнаго, морского и Двора...

Я не думаю, что подобный проект могла обсуждать царская свита, но допускаю возможность аналогичных безотвтственных разговоров, так как очевидно, прізд Родзянко неизбжно поднимал вопрос о "конституціи", поставленной в порядок дня еще в Ставк. Воейков в Чр. Сл. Ком. ршительно отрицал возможность того, чтобы сам Николай II принял участіе в политических разговорах со свитой. Этого "никогда не было" — "весь строй, вся атмосфера была — манекен ". " Вообще о событіях старались не говорить, потому что ото не особенно пріятно было". Вся "надежда была на то, что подем к Псков, и все выяснится". И только в Псков в дйствительности поднялся вопрос об "отвтственном министерств".

Существованіе проекта "полуотвтственнаго министерства", созданнаго в період относительнаго блужданія императорскаго позда, только тогда могло походить на "истину" (документальных доказательств нт — признает и Щеголев), если бы можно было установить факт сношенія Царя со Ставкой и давленія на него со стороны Алексева. Информація, полученная нач. штаба посл отъзда Императора из Ставки, окончательно убдила его в необходимости контакта с общественностью представленной Временным Комитетом Гос. Думы. Утром 1-го наштаверхом была заготовлена всеподданнйшая телеграмма — ршительная по содержанію и по тону, Алексев телеграфировал: "Революція в Россіи, а послдняя неминуемо, раз начнутся безпорядки в тылу, знаменует собой позорное окончаніе войны со всми тяжелыми для Россіи послдствіями: Армія слишком тсно связана с жизнью тыла, и с увренностью можно сказать, что волненія в тылу вызовут такія же в арміи. Требовать от арміи, чтобы она спокойно сражалась, когда в тылу идет революція, невозможно. Ныншній молодой состав арміи и офицерскій состав, среди котораго громадный процент призванных из запаса и произведенных в офицеры из высших учебных заведеній, не дает никаких основаній считать, что армія не будет реагировать на то, что будет происходить в Россіи...[196]. Мой врноподданническій долг и долг присяги обязывает меня все это доложить В. И. В. Пока не поздно, необходимо немедленно принять мры к успокоенію населенія и возстановить нормальную жизнь в стран. Подавленіе безпорядков силою при ныншних условіях опасно и приведет Россію и армію к гибели. Пока Гос. Дума старается водворить возможный порядок, но если от В. И. В. не послдует акта, способствующаго общему успокоенію, власть завтра же перейдет в руки крайних элементов, и Россія переживет вс ужасы революціи. Умоляю В. В. ради спасенія Россіи и династіи поставить вс глав правительства лицо, которому бы врила Россія, и поручить ему образовать кабинет. В настоящую минуту это единственное спасеніе. Медлить невозможно и необходимо это провести безотлагательно. Доказывающіе В. В. противное, безсознательно или преступно ведут Россію к гибели и позору и создают опасность для династіи В. И. В.".

Алексевская телеграмма, не говорившая еще об отвтственном министерств в настоящем смысл, в утренніе часы 1-го не была послана "за отсутствіем связи" с императорским поздом. Позже она была отправлена в Петербург "для передачи в Царское Седо" в надежд, что Царь туда прибыл, и повторена около 6 час. в штаб Рузскаго для врученія ея Царю, когда тот будет "прозжать через Псков". Свднія о том, что "позд лит. А." прослдует через Псков, в Ставк получили в 4 часа, когда поступил запрос гдавкосва с просьбой его "оріентировать" для "возможности соотвтствующаго доклада". Из сопоставленія этих документов как-будто бы ясно, что в царском позд до прибытія его и Псков никаких свдній и указаній из Ставки не получали. Такая поправка должна быть сдлана к воспоминаніям Пронина, утверждающаго, что телеграмма Алексева была передана "немедленно по установленію мстонахожденія Государя" — "около 3 час. дня... на ст. Дно". Аналогичный корректив необходимо внести и к показаніям дворцоваго коменданта, которыя ввели в заблужденіе Блока и Щеголева. В стенографическом отчет (не очень вразумительной записи") помщены слова Воейкова, что "на ст. Дно телеграмму о согласіи Государя принять Родзянко, Алексев доложил сам(?).

Он получил отвт, что Родзянко дет на ст. Дно". Этим как бы устанавливалась непосредственная связь между "поздом лит. А." и Ставкой, чего в дйствительности не было.

Государь прибыл в Псков, не имя дополнительных данных, поступивших в Ставку за два дня его отсутствія и рисовавших обстановку в боле грозном свт, нежели это представлялось в момент отъзда "Случайный эпизод", вызвавшій необходимость измнить намченный маршрут в Царское Село, не мог произвести радикальной перемны в психологіи "самодержца", упорно отказывавшагося от необходимых уступок общественным требованіям в смысл установленія "отвтственнаго министерства" под вліяніем такого же, по его мннію, случайнаго бунта в столиц. То, что произошло в Псков в ночь на 2-ое марта, цликом подтверждает такое заключеніе.