Мартовскіе дни 1917 года

Мельгунов Сергей Петрович

Воспоминанія фл.-ад. Мордвинова дают как бы продолженіе прерванных для нас записей Дубенскаго. Они нсколько по иному изображают свитскую интригу. Узнав от Фредерикса об отреченіи и о телеграммах, переданных Рузскому, и боясь, что Рузскій поспшит их отправить, между тм как прізд думских уполномоченных может измнить положеніе ("может Шульгин и Гучков... сумют отговорить и иначе повернуть дло... Вдь мы не знаем, что им поручено, и что длается там у них"), чины свиты ("мы вс") убдили министра Двора пойти к Государю и добиться приказа "взять телеграммы от Рузскаго". Фредерикс пошел и через нсколько минут вернулся с соотвтствующим распоряженіем. Тогда к Рузскому был послан Нарышкин, вернувшійся, однако, с пустыми руками". Свиту ршеніе Рузскаго о предварительном свиданіи с думскими уполномоченными "взволновало... необычайно": "в желаніи Рузскаго настоять на отреченіи и не выпускать этого дла из своих рук не было уже сомнній", "Мы вновь пошли к Фредериксу просить настоять перед Е. В. о возвращеніи этих телеграмм, а проф. Федоров, по собственной иниціатив, направился к Государю. Было около четырех часов дня, когда С. П. вернулся обратно в свое купэ, гд большинство из нас его ожидало. Он нам сказал, что вышла перемна,

и что все равно прежних телеграмм теперь нельзя послать: "я во время разговора о поразившем всх событіи, — пояснил он, — спросил Государя: "Разв В. В. Вы полагаете, что Алексй Ник. оставят при Вас посл отреченія?" —"А отчего же нт?" — с нкоторым удивленіем спросил Государь: " Он еще ребенок и естественно должен оставаться в своей семь, пока не станет взрослым. До тх пор будет регентом Михаил Александрович". "Нт, В. В., — отвтил Федоров, — это вряд ли будет возможно и по всему видно, что надяться на это Вам совершенно нельзя"[204]. Государь, по словам Федорова, немного задумался и спросил: "Скажите, С. П., откровенно, как Вы находите, дйствительно ли болзнь Алекся такая неизлчимая?" — "В. В., наука нам говорит, что эта болзнь неизлчима, но многіе доживают при ней до значительнаго возраста, хотя здоровье Ал. Ник. и будет всегда зависть от всяких случайностей"[205]. "Когда так, — как бы про себя сказал Государь, — то я не могу разстаться с Алексем. Это было бы уже сверх моих сил... к тому же, раз его здоровье не позволяет, то я буду имть право оставить его при себ"... Кажется, на этих словах разсказа, потому что других я не запомнил, вошел... гр. Фредерикс, сходившій во время нашего разговора к Государю, и сообщил, что Е. В. приказал потребовать от Рузскаго задержанныя им об телеграммы, не упоминая ему, для какой именно это цли. Нарышкин отправился вновь и на этот раз принес их обратно".

Исторія с телеграммами остается неясной. Итоги Мордвинов знал, в конц концов, из вторых рук. Он сам признается: "Нас по обычаю продолжали держать в полной неизвстности и, вроятно, по привычк же даже и на этот раз забыли о нашем существованіи". Мордвинов ошибся, — телеграммы не были возвращены. О вторичной попытк получить назад телеграмму об отреченіи упоминал и сам Рузскій в бесд с Андр. Вл.[206]. По словам Рузскаго, это было уже в момент, когда приближался позд с думскими уполномоченными. Уступил Царь настойчивым обращеніям окружающей свиты? Возможно, что у него в послднюю минуту блеснула надежда на нкоторый просвт. В 6 ч. 55 м. Царю была передана та телеграмма Родзянко от имени Временнаго Комитета, в которой говорилось о конструированіи совта министров под предсдательством Львова, о подчиненіи войск новому Правительству и о необходимости для установленія полнаго порядка командировать в Петербург ген. Корнилова. Мы видли, что даже Алексев в Ставк из этой телеграммы длал вывод о перемн настроеній в Петербург и, слдовательно, возможности измненія в вопрос об отреченіи. Так, повидимому, представлялось одно время и Рузскому. Ген. Данилов вспоминает, что Рузскій ему говорил (при вечернем свиданіи), что он посовтовал Государю задержать отправку телеграмм до бесды с ожидавшимися делегатами, приняв в соображеніе, что дет Шульгин, "слывшій всегда убжденным и лойяльным монархистом"[207], — "не повернулись ли дла в столиц таким образом, что отреченіе Государя явится ненужным, и страна окажется удовлетворенной созданіем отвтственнаго министерства". Но все-таки наиболе естественно предположить, что именно около 7 час. вечера, когда ожидался делегатскій позд, Царь пожелал имть телеграмму об отреченіи, так как под вліяніем разговора с лейб-медиком Федоровым ршил измнить форму отреченія и отречься за сына в пользу брата. По нкоторой своей скрытности он ничего не сообщил Рузскому о мотивах, оставляя того в невдніи о причинах колебаній, которыя Рузскій замчал в "царском позд". Такое объясненіе и дает ген. Данилов.

Совершенно естественно, что источник свитских закулисных дйствій Рузскій видл в дворцовом комендант, хотя по утвержденіе Дубенскаго (в воспоминаніях) у Царя послдній "едва ли имл в эти тревожные часы значеніе прежде всего потому, что Е. В., по моему личному мннію, никогда не считал Воейкова за человка широкаго государственнаго ума и не интересовался его совтами и указаніями". Возвращаясь от Царя посл перваго посщенія Нарышкина, — разсказывал Рузскій Андр. Вл., — он зашел к Воейкову и тут "у меня произошел довольно крупный разговор, даже не разговор, а я просто наговорил кучу истин, примрно такого содержаніи "Я почти ничм не обязан Государю, но вы[208] ему обязаны во всем и только ему, и вы должны были знать, ...что творилось в Россіи, а теперь на вас ляжет тяжелая отвтственность перед Родиной, что вы допустили событія притти к такому роковому концу. Он так на меня и вытаращил глаза, не ничего не отвтил"...

Так шли часы в императорском позд в ожиданіи прізда думских уполномоченных. "По наружности" было, "как всегда", — вспоминает Мордвинов. Этикет соблюдался. За пятичасовым чаем "ни одного слова, ни одного намека на то, что всх нас мучило, не было". Говорили о "пустяках" и думали: "когда же, наконец, кончится это сидніе за чаем", Посл чая "опять вс вмст в купэ адм. Нилова", — "все еще" озабоченные "попытками перемнить роковое ршеніе". "Телеграмму об отреченіи удалось задержать и все еще может повернуться в другую сторону" в зависимости от переговоров с думскими делегатами. "Надо, во что бы то ни стало, не допустить их до предварительнаго свиданія с Рузским, а сейчас же, как прідут, провести к Государю!" "Воейков, по приказанію гр. Фредерикса, поручил это мн, как дежурному"...

V. Думскіе делегаты.

Позд с уполномоченными Временнаго Комитета в Псков ждали в 7 час. вечера; он прибыл в 9 часов. В промежутк проходили обычные позда. Вот позд. идущій в Петербург. Мордвинов отмчает, что толпа, хотя я знала уже, что находится "вблизи Царя", "держала себя отнюдь не вызывающе"... О "всеобщей ненависти к династіи" тут не было и помина. Но вот позд из Петербурга — первый "посл революціонных дней". Впереди бжал какой-то полковник.

Дубенскій спросил его о городских настроеніях: "теперь все хорошо, город успокаивается, и народ доволен". — "Что же говорят о Государ, о всей перемн?" — допрашивал генерал. — "Да, о Государ почти ничего не говорят, надются, что временное правительство с новым царем Михаилом (вдь его хотят на царство) лучше справится"... Эта бытовая зарисовка сама по себ отвчала на опасеніе придворнаго исторіографа, что отреченіе должно неминуемо вызвать междоусобицу.

Мордвинов, как и хотл, перехватил делегатов и провел их, минуя Рузскаго, непосредственно в салон-вагон императорскаго позда. Придворный журнал отмтил: "от 9 час. 45 м. веч. Е. В. принимали министра Имп. Двора гр. Фредерикса, ген.-ад. Рузскаго, члена Гос. Совта Гучкова, чл. Гос. Думы Шульгина и свиты ген.-майора Нарышкина". В дйствительности Рузскій опоздал и пришел в сопровожденіи Данилова уже тогда, когда Гучков излагал ход событій в Петербург[209]. Вс присутствовавшіе, за исключеніем престарлаго гр. Фредерикса, разсказали обстановку, в которой произошло формальное отреченіе от престола царствовавшаго монарха. Ген. Нарышкин, в качеств нач. поход. канцеляріи, вел как бы офиціальную запись. Она сохранилась и была напечатана Сторожевым в 22-м году[210]. Трудно назвать то, что записывал Нарышкин в свою "записную книгу", протоколом, но всетаки будем исходить от этой офиціальной записи, оставляя в сторон бытовыя черты, зарисованныя мемуаристами, и лишь добавляя из воспоминаній нкоторые штрихи.

"Мы пріхали с членом Гос. Думы Шульгиным, чтобы доложить о том, что произошло за эти дни в Петроград, и вмст с тм посовтоваться[211]о тх мрах, которыя могли бы спасти положеніе",-начал Гучков. — "Положеніе в высшей степени угрожающее"... Это не есть результат какого-нибудь заговора или заране обдуманнаго переворота, а это движеніе вырвалось из самой почвы... и сразу получило анархическій отпечаток, власти стушевались... Так как было страшно, что мятеж примет анархическій характер, мы образовали так называемый Временный Комитет Гос. Думы и начали принимать мры, пытаясь вернуть офицеров к командованію нижними чинами; я сам лично объхал многія части и убждал нижних чинов сохранять спокойствіе, Кром нас, засдает в Дум еще Комитет рабочей партіи, и мы находимся под его властью и его цензурою. Опасность в том, что, если Петроград попадет в руки анархіи, то нас, умренных, сметут, так как это движеніе начинает нас уже захлестывать.

Их лозунг: провозглашеніе соціалистической республики[212]. Это движеніе захватывает низы и даже солдат, которым общают отдать землю. Вторая опасность, что движеніе перекинется на фронт... Там такой же горючій матеріал, и пожар может перекинуться по всему фронту, так как нт ни одной воинской части, которая, попав в атмосферу движенія, тотчас же не заражалась бы...[213]. В народ глубокое сознаніе, что положеніе создалось ошибками власти и именно верховной власти, а потому нужен какой-нибудь акт, который подйствовал бы на сознаніе народное. Единственный путь — это передать бремя верховнаго правленія в другія руки. Можно спасти Россію, спасти монархическій принцип, спасти династію, если Вы, В. В., объявите, что передаете свою власть вашему маленькому сыну, если Вы передадите регентство в. к. Михаилу Александровичу[214] и если от вашего имени (курсив мой) или от имени регента будет поручено образовать новое-правительство, тогда, может быть, будет спасена Россія. Я говорю "может быть", потому что событія идут так быстро, что в настоящее время Родзянко, меня и других умренных членов Думы крайніе элементы считают предателями; они, конечно, против этой комбинаціи, так как видят в этом возможность спасти наш исконный принцип. Вот В. В. только при этих условіях можно сдлать попытку водворить порядок... Прежде, чм на это ршиться, Вам, конечно, слдует хорошенько подумать, помолиться, но ршиться всетаки не позже завтрашняго дня, потому что уже завтра мы не будем в состояніи дать совт, если Вы его у нас спросите, так как можно опасаться агрессивных дйствій толпы".

По мннію Шульгина, Гучков говорил "негладко и глухо", с трудом справляясь с волненіем. Наоборот, по характеристик Данилова, "ровный, мягкій голос" Гучкова произносил "тихо, но отчетливо роковыя слова". Царь смотрл "прямо перед собой, спокойно, совершенно непроницаемо". Когда Гучков говорил об отреченіи, Рузскій обратился к своему сосду, Шульгину, и сказал, что "Государь уже ршил этот вопрос" и "передал одновременно Царю извстную телеграмму. Рузскій думал, что Царь развернет телеграмму (она была сложена пополам) и прочтет ее". "Каково было мое удивленіе,— передавал Рузскій Андр. Влад., — когда Государь взяв телеграмму, спокойно сложил ее еще раз и спрятал в карман"'[215], ни Гучков, ни Шульгин, к удивленію, всего этого не замтили. В газетах того времени — по крайней мр в "Русск.Вд.", которыя лежат перед моими глазами, — очень скудно сообщены были подробности отреченіи, при чем свднія проводили опредленную тенденцію. Рчь Гучкова в газетном изложеніи (1 марта) заканчивалась сообщеніем о распоряженіи правительства(?) вернуть войска, посланныя с фронта. Тогда Царь "тихо" спросил: "что же мн длать?" "Отречься от престола", — отвтил представитель новой временной правительственной власти. Царю в руки был дан для подписи заготовленный заране акт отреченія, — заканчивало сообщеніе, — и Царь подписал его". В таком изложеніи добровольное согласіе Царя на отреченіе, данное, как мы знаем, даже до всти о прізд петербургских делегатов, совершенно стушевывалось. Для психологіи момента это было чрезвычайно важно и поясняет многое из того, что потом послдовало. Надо хорошо запомнить, эту черту. В дйствительности все происходило далеко не так, как описывала печать.

Вернемся к офиціальной записи. Вот дальнйшая выдержка из нея in extenso:

Его Величество: "Раньше вашего прізда и посл разговора по прямому проводу ген. Рузскаго с предсдателем Гос. Думы я думал в теченіе утра и во имя блага, спокойствія и спасенія Россіи я был готов на отреченіе от престола в пользу своего сына, но теперь, еще раз обдумав положеніе, я пришел к заключенію, что в виду его болзненности мн слдует отречься одновременно и за себя, и за него, так как разлучаться с ним я не могу"[216].