Мечта о любви
Шрифт:
— А чья это койка? — Эшли посмотрела на него, не скрывая недоверия.
— Твоя собственная койка, в твоей собственной комнате — если только ты не пожелаешь нести службу и в ночные часы! — лукаво улыбнулся он.
— Даже и не мечтай! — рассмеялась Эшли.
Дэн посмотрел на нее и выразительно приподнял бровь.
— Если быть точным, хижина целиком зарезервирована для хвостатых и крылатых созданий, но совсем рядом у меня есть домик на берегу. — Дэн улыбнулся и пообещал: — Я останусь в хижине. А ты поживешь в домике, пока не подвернется подходящая работа и жилье.
Эшли уставилась на него как на сумасшедшего и отчаянно замотала головой.
— Эшли, пожалуйста, не отказывайся так поспешно! Дай себе труд хотя бы обдумать мое предложение!
Растерянная, ошеломленная, она лишь молча кивнула, радуясь про себя, что он не в состоянии читать ее мысли. Может пройти немало времени, прежде чем она найдет подходящую работу и квартиру, чтобы дождаться, пока в «Палм-Эйр» ее сочтут достаточно здоровой и снова допустят к полетам. С другой стороны, она вот-вот должна была получить чек от страховой компании. Тед сказал, что если она с умом вложит эти деньги, то обеспечит себе приличный доход до конца жизни. Она украдкой вздохнула. Даже чек не спасал положение. Она не хотела сидеть сложа руки, она любила работать и любила общаться с людьми. А работа в центре подразумевала множество новых лиц, она могла бы вернуть ей общительность и веру в себя. Настоящим бальзамом станет для нее одно то, что она будет постоянно видеться с Дэном. Да и кто еще отважится взять на службу сомнительную особу, готовую в любую минуту удариться в истерику или впасть в депрессию? А он не просто предлагает ей работу — он предлагает за это платить!
Следует отказаться от этого великодушного предложения сию же минуту, пока он сам об этом не пожалел! Но с другой стороны — домик на берегу… Может быть, покой и уединение помогут быстрее восстановить душевные силы? А Дэн? Он постоянно будет где-то рядом. И Эшли не сможет думать ни о чем, кроме его близости…
— Нет, Дэн, спасибо. Это не сработает.
— Послушай, Эшли, это не я — это ты делаешь мне одолжение! — От волнения Дэн даже охрип. — Я устал один бродить по дому и разговаривать со стенами! — Он овладел собой и улыбнулся: — Я уж не говорю о том, как мне надоело говорить с самим собой!
— Не может быть! — Ее серебристый смех рассыпался в мягком вечернем воздухе.
Но Дэну было не до смеха. Он выглядел совершенно серьезным, а когда заговорил, Эшли стало немного страшно: такое напряжение и убежденность зазвучали в его голосе.
— Я тебе нужен, Эшли. Я ведь не прошу ни о чем незаконном, не так ли?
— Совершенно с тобою согласна — здесь нет ничего незаконного.
— И ты тоже нужна мне, Эшли, чтобы было с кем делиться своими мыслями, надеждами и мечтами о будущем этого острова. А кроме того, мне требуется помощь, чтобы ухаживать за больными, ранеными и брошенными созданиями, нашедшими у меня приют!
Она отвернулась, не в силах равнодушно смотреть на неистовую надежду, полыхавшую в глубине его глаз.
— Я… я должна все как следует обдумать, Дэн. — На самом деле она отчаянно пыталась найти подходящие слова, чтобы облечь свой отказ в самую безобидную форму.
Дэн не отвечал. Машина поглощала милю за милей, а они все молчали, погруженный каждый в свои мысли. Дорога снова шла через лес. Внезапно Дэн затормозил и свернул на небольшую просеку, едва заметную в вечерних сумерках. Насвистывая какой-то легкомысленный мотивчик, он ловко объезжал препятствия, то и дело возникавшие на этой лесной дороге.
— Куда мы едем? — еле слышно поинтересовалась Эшли.
— Домой.
— Домой? То есть к тебе?
— Точно!
— По-моему, мы сошлись на том, что я должна подумать. — От волнения кровь зашумела у нее в ушах.
— Точно! — откликнулся он с непробиваемым благодушием. — И у тебя было достаточно времени, чтобы подумать — целых десять миль! Так что теперь все решено!
У Эшли отвисла челюсть.
— Но разве я давала согласие…
— Молчание — знак согласия! — Он буквально лопался от самодовольства! — Тихо! — Дэн прижал пальцы к ее губам, не давая даже рта открыть, чтобы выразить свой протест. — Ты всполошишь моих пациентов! — Машина затормозила перед грубым бревенчатым домом, угнездившимся под сенью высоких пальм. Дэн весело сообщил: — Вот мы и дома!
Эшли присмотрелась и ахнула от удивления. Она ожидала увидеть что-то убогое, вроде «хижины дяди Тома». Дом оказался раза в два больше того, что Эшли успела себе представить, с небольшой пристройкой в задней части, застекленными окнами и массивным дымоходом, обещавшим тепло и уют настоящего очага в промозглые зимние дни.
— Если это и хижина — то самой шикарной планировки! — выдохнула она, с трудом приходя в себя.
— Вряд ли она получит первое место на конкурсе — хотя здесь есть четыре комнаты. Одна служит мне рабочим кабинетом, две другие забронированы для братьев наших меньших, а еще в одной, — он лукаво улыбнулся, — я преклоняю свою усталую главу, когда ночую у одра больного друга. В задней пристройке — небольшая кухня и ванная.
Эшли обратила внимание на территорию, огороженную проволочной сеткой на деревянных столбах.
— А это что за загон?
— Что-то вроде зоны для прогулок. Наши гости могут выходить наружу и не опасаться хищников, пока мы не найдем для них подходящее место, чтобы выпустить в лесу.
Эшли смотрела на Дэна — и не могла насмотреться. Ни один мужчина в мире не мог похвастаться таким упорством и отвагой — и в то же время быть таким заботливым и щедрым сердцем, каким был Дэн Кендалл. Он заколдовал ее, словно тот сказочный флейтист, и поселил в ее сердце желание последовать за собой хоть на край света. Однако она все еще помнила, что должна противиться этому желанию, если хочет выжить и вернуться в мир.
А Дэн снова включил двигатель и поехал дальше. Пару раз Эшли показалось, что между деревьями блеснула гладь моря, но никакого дома не было видно и в помине.
— Господи, да твой дом действительно стоит в уединенном месте!
— Уединение — моя сама большая роскошь! — сообщил он с гордой улыбкой. Под колесами захрустел гравий подъездной дорожки, и машина остановилась. — Вот мы и приехали!
Эшли посмотрела в окно и ошалело захлопала глазами. Если вид «лесной хижины» показался для нее весьма необычным, то вид «домика на берегу» попросту лишил дара речи.