Мир всем
Шрифт:
Я подсказала:
— Автор «Хитрой девчонки» Сергеев-Ценский. Мы обязательно разберём эту книгу на внеклассном чтении. Расскажешь ребятам про неё?
Коля довольно заулыбался:
— Ага! Я ещё и «Василия Тёркина» читал. Ух и смешная!
— Какой ты молодец, — искренне восхитилась я, — ставлю тебе пятёрку по родной речи.
Раскрасневшийся от похвалы Коля едва не лопался от гордости. Я посмотрела на Марию Васильевну:
— Мария Васильевна, я попрошу вас хотя бы иногда читать вместе к Колей. Понятно, что время трудное и у нас всех много работы, но всё-таки постарайтесь выкроить минутку. Читать вместе с детьми — это очень важно: за чтением книги можно и помириться, и понять, как мы дороги друг другу. Такие моменты запоминаются навсегда.
В моих мыслях незримо промелькнуло воспоминание одновременно тёплое и горькое, как я читаю вслух бабусе и маме. Мягким светом горит настольная лампа, бабуся вяжет, а мама тихо сидит, сложа руки на коленях, и от её улыбки на душе становится спокойно и радостно.
Ком, подкативший к горлу, на секунду перекрыл дыхание, и я подумала, что зря отказалась от чая, но резкий голос Марии Васильевны вернул мне самообладание:
— Некогда мне читать. Я ведь портниха, а не учительница. Вон у меня сколько работы, — она кивнула головой в сторону швейной машинки, — строчу не поднимая головы.
Война закончилась, весна на дворе, все хотят обновы, а где их взять? Вот и несут перелицовывать старенькое платье. А перелицовывать да перешивать — хуже нету. Сначала распори, потом отгладь, подгони по фигуре и снова сметай. А ещё я кассиршей на вокзале работаю.
— И всё-таки постарайтесь. Или пусть Коля вам почитает, пока вы шьёте, — мягко произнесла я, вставая со своего места. Внезапно входная дверь отворилась без стука, и Коля радостно кинулся навстречу вошедшему:
— Дядя Марк!
— Марк! Мы тебя сегодня не ждали! — всплеснула руками Мария Васильевна. Зардевшись как маков цвет, она схватила тряпку и стала усиленно протирать и без того чистый стол. — Сейчас я тебе щей налью. Садись скорее. Голодный небось?
Но Марк смотрел не на неё и не на Колю, а на меня.
— Антонина Сергеевна! — Он шагнул ко мне так, как будто мы были одни в комнате. — Простите, я не мог вас дождаться на субботнике, я опаздывал на дежурство.
Хотя сердце в груди запрыгало резиновым мячиком, я сумела ответить сухо и беспристрастно:
— Вам совершенно не было необходимости меня ждать. Спасибо, что помогли расколоть лёд.
Я не могла видеть лица Колиной матери, но спиной чувствовала её напряжённое молчание. Чтобы побыстрее убраться отсюда, мне хватило вида стиснутых губ Коли и его испепеляющего взгляда, которым он прошивал меня насквозь. Спешно попрощавшись, я шла, не разбирая дороги, так быстро, что голенища сапог доверху запачкались грязью. Чтобы пройти напрямик, я срезала путь прямо через огромную лужу со стоячей чёрной водой от одного края тротуара до другого.
И всё-таки Марк догнал меня. Поравнялся и пошёл рядом, ступая в чавкающую под ногами глину.
— Подождите, Антонина Сергеевна! Не убегайте.
— Я не убегаю, а спешу. Мне ещё проверять тетради, готовиться к уроку и масса других хлопот, — бросила я сквозь зубы, всей душой надеясь, что непрошеный провожатый отвяжется и займётся своими делами.
— Позвольте вас проводить.
Я мимолётно посмотрела на его сосредоточенное лицо и сурово отрезала:
— Ни к чему вам меня провожать. К тому же, кажется, вас ждут в гостях и ваш поспешный уход выглядит некрасиво.
— Ну и пусть! — Он не собирался сдаваться. — Нас с Машей Леонидовой связывает только то, что дружили наши родители. Теперь я иногда забегаю помочь им с Колей по хозяйству, если требуются мужские руки. Маня получила похоронку на мужа, и сами понимаете, то надо что-то приколотить, то дров нарубить, то забор подправить.
— Марк Анатольевич, я не понимаю, зачем вы мне это рассказываете. Мне совершенно безразлично, с кем вы дружите и кому колете дрова.
Обычно я приветливо общаюсь с людьми, а тут сама себе удивлялась, почему говорю дерзости, да ещё таким нетерпимым тоном. Наверное, потому, что я врала про своё безразличие, но никогда не рискнула бы признаться в этом даже под пытками.
— Антонина Сергеевна, — едва не в голос взмолился Марк, — я вас чем-нибудь обидел? Давайте поговорим спокойно, как старые фронтовые товарищи.
Неловко развернувшись в мою сторону, он угодил ботинком в самый центр грязной проталины, и бурая жижа с довольным урчанием живо поглотила добычу.
— Ну вот, кажется, застрял.
Марк стоял, освещённый солнцем, взъерошенный, немного растерянный и трогательный, как застигнутый врасплох сластёна с банкой запретного варенья.
Теперь нас разделяло несколько метров, и я бодро помахала ему рукой:
— Прощайте и дальше не провожайте, я привыкла добираться сама.
Сама… сама… сама… пела я про себя, перебираясь через проталины. Некоторое время я чувствовала себя победительницей, но когда впереди показалась крыша моего барака, затормозила. А точно я хочу добираться домой сама, без провожатых?
Я увидела, как впереди сгорбленно и одиноко брела Лена. Неужели я тоже навсегда останусь одна из-за своего независимого характера? Ну и пусть, упрямо сказала я себе, лучше быть одной, чем с первым встречным.
Весь вечер я холила и лелеяла мысль о собственной независимости, покуда не поняла, что вру себе на каждом шагу. На самом деле я очень, очень-очень хотела стать зависимой и желательно от Марка!
Но самое суровое испытание из-за Марка ждало меня назавтра в классе. Коля! Куда бы я ни поворачивалась, что бы ни говорила, меня везде настигал сверлящий взгляд Коли Леонидова. Сжав губы, прямой, как стрела, он не сводил с меня глаз, в которых плескалась лютая ненависть. Ни в чем перед ним не виноватая, тем не менее я чувствовала себя настолько неловко, что несколько раз прямо во время урока мечтала выйти из класса и немного постоять на улице, слушая веселую капель с сосулек под застрехой. Да уж, создал мне проблем не вовремя появившийся кавалер. Стыдно сказать, но как педагог я не представляла выход из сложившейся ситуации. Поговорить с Колей и оправдаться, но в чём и зачем? Не обращать внимания? Тоже не метод — без доверительных отношений учителя и ученика невозможна хорошая учёба, да и другие ученики стали подозревать неладное и коситься. С тяжёлым сердцем я подвела грустный итог, что оказалась в тупике, и не понимала, каким путём двигаться дальше.