Мир всем
Шрифт:
— Как же не брала, если вечером в коробке лежало двенадцать спичек, а сейчас десять! Ты одна видала, куда я коробок сунула!
Хотя спички были в дефиците, я удивилась, что Нюрка их ежедневно пересчитывает. Мне такое в голову не приходило. На майские праздники наш барак накрыл общий стол во дворе, и Нюрка с Наташей, обнявшись, пели на два голоса про синий платочек. Мы праздновали весело, шумно и дружно, поэтому мелкие коммунальные стычки я почитала за утреннюю разминку.
Не обращая внимания на кухонные баталии, я налила в умывальник воды, по ощущениям чуть теплее, чем в колонке на улице. Ненавижу умываться ледяной водой. Иногда, когда хватало времени вскипятить чайник, я позволяла себе долить в умывальник
Расширяя крохотное пространство, нашу каморку заливали потоки солнечного света — преддверие ленинградских белых ночей. Лена уже ушла на работу. Как обычно, мой завтрак состоял из жидкого чая без сахара и нескольких сухарей, я любила их размачивать в чае. Я окунула сухарь в чашку, откусила и внезапно поняла, что сегодня увижу Марка. Не знаю, каким образом у людей генерируются предчувствия, но я совершенно чётко осознавала свои ощущения. Если бы я встретила Марка сразу, после того, как вернулся отец Коли, то поговорила бы с ним без отчуждения, но Марк не появлялся, и я продолжала терзать в уме воспоминания о нашей нелепой встрече в доме у Леонидовых.
Закончив завтрак, я решила, что, если представится случай, то сменю гнев на милость.
Но день катился по проложенным рельсам — работа, проверка тетрадей, подготовка к следующим занятиям, и никакой Марк на горизонте не вырисовывался. В шесть часов вчера я укутала платком кастрюльку с пшёнкой для Лены — мы питались вскладчину, и решила, что успею сбегать в баню на Павловской улице. Единственная на всё Колпино баня работала до девяти вечера.
Последнее время стояла тёплая погода, и деревья успели покрыться клейкими светло-зелёными листочками. По обочинам дороги сквозь покрывало из пожухлой травы пробивались головки мать-и-мачехи. Солнце ещё не планировало закатываться на покой, но луна уже взошла и стояла на другой стороне неба, терпеливо ожидая своей очереди на дежурство.
Где-то далеко звучали переборы гармони, разливая по округе вальс «Амурские волны». Навстречу мне спешили пешеходы. Девочки играли в классики и прыгали на одной ножке. Мальчишки в луже пускали кораблики-щепочки.
Приземистое здание бани когда-то имело жёлтый цвет, теперь ставший грязно-серым. Под застрехой крыши со стен клоками отваливалась штукатурка, но в окнах уже сияли новенькие стёкла, на две трети закрашенные белой краской, и люди из бани выходили, словно новенькие пятаки, — распаренные, благостные, с румянцем во всю щёку. Смешно представить себе распаренный пятак с румянцем, но мне в голову пришла именно такая нелепая ассоциация.
В кассу бани, как обычно, змеилась длинная очередь. Я встала за весёлым одноруким мужичком в огромной серой кепке. Один рукав его куртки был заткнут за пояс, а другой он прижимал к себе свёрток, из которого торчала лыковая мочалка. При виде меня он расплылся в улыбке:
— Стоило пойти в баньку заради того, чтоб рядом с такой красавицей постоять! А если бы ты мне ещё и спину потёрла…
— Леший тебе потрёт! — к нам подлетела черноглазая толстуха в расстёгнутом ватнике и с оцинкованной шайкой в руке. Одёрнув мужичка за ремень, она сверкнула рядом металлических зубов во рту. — Не обращайте внимания на моего мужа, девушка, он у меня балагур.
— Я и не обращаю.
Да и как обращать, если на подходе к кассе я заметила
— Где в Колпино людям встречаться, как не здесь? — задушевно произнёс голос Марка прямо возле моего уха. — У нас все дороги ведут к бане. Здравствуйте, уважаемая Антонина Сергеевна.
Мне ничего не оставалось, как поздороваться. Я очень надеялась, что меня не выдадут вспыхнувшие вдруг щёки. Собрав в кулак спокойствие, я степенно кивнула:
— Здравствуйте, Марк Анатольевич. Вижу, вы решили попариться, — я посмотрела на его веник, завёрнутый в газету, и Марк почему-то страшно смутился:
— Вы знаете, да. Я вообще-то не часто хожу в баню. В больнице в некоторых отделениях есть душ, и я, признаюсь, пользуюсь служебным положением. А сегодня, как назло, в больнице прорвало водопровод, а потом меня с ног до головы автобус окатил из лужи, будь он неладен. Вот и решил сбегать в баню. И видите, как удачно!
— Удачно что? Очередь маленькая?
Он засмеялся:
— Можно считать и так. Кстати, вы знаете, что у Леонидовых вернулся отец?
Я пожала плечами:
— Мне ли не знать, если они с женой пришли за Колей прямо во время урока.
— Даже так?
— Вы не представляете, какой был взрыв эмоций! Все плакали: я, нянечки, директор, мальчики, особенно те, у которых отцы не вернулись.
Потупившись, Марк глухо сказал:
— Я делал возможное и невозможное, чтоб вытащить с того света больше раненых. Очень тяжело, когда стоишь у операционного стола и понимаешь, что медицина бессильна. Но иногда случались чудеса.
Марк стал рассказывать случаи из госпитальной практики, а я смотрела на его руки, которыми он спасал раненых, и думала, как хорошо, что мы встретились в мирное время, когда не надо пригибаться от взрывов и прощаться при расставании, не зная, кто из нас доживёт до следующего дня.
За разговорами я не заметила, как дошла до кассы. Мы купили билеты и разошлись по сторонам — он в мужское отделение, я в женское.
Я не люблю ходить в общественную баню, стесняюсь раздеваться на людях да и на других стараюсь не смотреть. Помню, в детстве меня настолько ошарашило обилие голых тел, что в следующий раз я ревела белугой, упиралась ногами во входную дверь и вынудила маму мыть меня дома. Для этого кипятилось ведро воды и в пустую ванну ставился таз, куда я залезала, дрожа от холода. Не знаю причину, но наша ванна больше годилась для ледника, чем для ванной комнаты, тем паче, что непосредственно ванна, оставшаяся с дореволюционных времён, представляла собой облезлое железное корыто с ржавыми потёками на поверхности. В некоторых квартирах в ванных имелись дровяные колонки с баком для горячей воды, но нашу квартиру барская роскошь обошла стороной. То есть следы колонки обнаруживались в виде креплений на полу, но сама колонка, видимо, пала в борьбе с революционным бытом.
Но в Колпино возможность помыться исчерпывалась исключительно баней, куда стекался народ со всех концов города.
Сразу вслед за мной в раздевалку ворвалась молодая мамочка с маленьким сынишкой и принялась крикливо выторговывать себе место. Из помывочной доносились стук шаек, звуки льющейся воды, разговоры, смех.
Я хотела и не хотела снова увидеть Марка, поэтому для себя решила избежать встречи. Захочет — найдёт меня. А вдруг не захочет? Значит, так тому и быть!
Если бы проводилась олимпиада на скорость банного мытья, то я точно заняла бы первое место. Максимум через десять минут я уже оделась и разгорячённая выскочила на улицу.