Мой первый опыт в нерикоми
Шрифт:
— Ну, я, короче, закончила, — сказала девчонка, выскоблив плешину на донце своей розетки. — А что ещё сегодня будем делать?
— Сегодня мы займёмся лепкой из пласта, — сказала Лидия. — Кто закончил обработку своих изделий с прошлого занятия, берите глину, скалки и линейки: будем делать кружки.
Лидия рассказывала, как превратить размятый ком глины в ровный пласт, прокатывая скалку по «рельсам» из линеек. Дмитрий, посвистывая сквозь зубы, увлечённо расписывал дно своей пиалы.
— Вот как-то так, — задумчиво произнёс он. — Лидия, вы говорили, что дно изнутри можно покрыть, если не размазывать глазурь кисточкой, а просто залить глазурью. Так?
— Конечно. Это несложно. Наливаете суспензию и вот так поворачиваете, чтобы она покрыла ровным слоем всё дно.
— Не очень-то ровно у меня получается, — заметил Дмитрий.
— Не беда. Главное, чтобы не было пузырей, а мелкие неровности заплавятся при обжиге. А что вы изобразили, если не секрет?
— Да так, — улыбнулся Дмитрий. — Мазня. Абстрактная фантазия. Как думаете, я ещё успею слепить кружку из пластов?
* * *
— И это вы называете мазнёй?
Лидия держала в руках Дмитриево творение. После того, как глазурь прошла обжиг и стала прозрачной, на дне кособокой пиалы стал виден рисунок: на припорошённой снегом ветке ели сидели два снегиря. Незамысловатый рисунок поражал своей лёгкостью и живостью. Кажется, вот-вот встрепенутся красногрудые, запрыгают по веткам, а подойди ближе — вспорхнут, и только осыплется снег с хвои…
— Знаете, Дмитрий, говорят, учеников хвалить нельзя, но ваше творение превосходно. Думаю, не вам у меня, а мне у вас надо поучиться!
— Это вряд ли! — улыбнулся шифрующийся гений. — На самом деле я рисую как пьяная курица лапой. Но изредка случается, и у меня выходит что-то, чему я сам удивляюсь: будто и не я рисовал…
— Это одержимость. Я читала, — с серьезнейшей миной изрекла Маша; сегодня она затащила на занятие двух подружек. — Сходите, дяденька, к причастию, и вас попустит.
— Я подумаю над этим, — в тон ей сказал Дмитрий.
Лилия отметила, что Маша откровенно дерзит ему и при этом обращается подчёркнуто на «вы»: с юной беспощадностью намекает на пропасть, которую проложило между ними время. Хотя участники посиделок как-то быстро перешли между собой на «ты».
Все, кроме Дмитрия. Вот он со всеми, включая наставницу, сохраняет речевую дистанцию.
Нет, он точно какой-то шуганый…
Когда занятие закончилось и керамисты разошлись, унося новый опыт и свои творения, он подошёл к Лидии, прерывисто вздохнул и прокашлялся.
— Да, Дмитрий? Вы что-то хотели?
— Пригласить вас на частный урок. Это возможно?
* * *
— Ну конечно, — сказала Лидия. — Во вторник и четверг в любое время, а стоят частные занятия…
— Деньги не проблема, — прервал её Дмитрий. — Я готов заплатить столько, сколько вы потребуете, если только вы согласитесь.
— Вы меня прямо заинтриговали!
— Никакой интриги, ничего аморального и криминального. Нужно заниматься с больным ребёнком.
— Так… Простите, а этот ребёнок…
— Мой племянник. Алёша. Ему двенадцать лет, и у него аутизм.
— Очень жаль…
— Он не лает, не кусается, не кидается дерьмом и не принимается онанировать при появлении красивой женщины, — с раздражением продолжал Дмитрий. — Он просто живёт в своём мире и не горит желанием вылезать из своего мира в наш. Но так — он не опасен…
Лидия мягко взяла его за руку.
— Дмитрий, вы не поняли, — сказала она. — Я… я ничего такого не думала. Я просто сказала, что мне очень жаль, что с вашим племянником такое, и, конечно, я с ним позанимаюсь!
— Правда? Извините…
— Нет, всё нормально. Извиняться не за что. Когда нам удобнее встретиться?..
— Завтра в три часа дня… Я могу заехать за вами.
— Не нужно. Давайте лучше в два пятнадцать на вокзале.
— Хорошо. — Дмитрий достал из внутреннего кармана пиджака кошелёк и протянул Лидии пятитысячную бумажку. — Вот задаток. Не отказывайтесь, пожалуйста. Я буду платить по три тысячи за каждый урок, хорошо? А если придётся задержаться или будут ещё какие-то трудности, то и больше. Только не отказывайтесь!..
— Хорошо-хорошо, Дмитрий, я же сказала…
— Огромное вам спасибо! Вас подвезти? Хотя бы до вокзала…
— С удовольствием!
* * *
— Вот здесь мы обитаем, — сказал Дмитрий, открывая перед Лидией дверь квартиры. — Галина Алексеевна, это я!
— Слышу, слышу! — Из комнаты в коридор выплыла полноватая старушка. — Здравствуйте!
— Здравствуйте! — сказала Лидия.
— Как Алёша? — просил хозяин.
— Нормально всё, — сказала старушка. — Нормально.
— Ну и славно. На сегодня вы свободны, вот ваш гонорар, — он протянул ей две пятиcотенные купюры. Старушка приняла «гонорар», поблагодарила и ушла.
— Туда, — шепнул Дмитрий и кивком указал на комнату. — Я зайду первым.
Лидия кивнула.
…На первый взгляд Алёша был обычным мальчишкой двенадцати лет, разве что чуть полноватым. Он сидел на ручке кресла и вертел «кубик Рубика». Он стремительно перемешивал цветные грани так, что восстановить прежнее единообразие, казалось, уже невозможно, и потом с быстротой и точностью, вызывающей восхищение пополам с суеверным ужасом, восстанавливал его. Лидия поймала себя на том, что зачарованно смотрит, как разноцветные квадратики мелькают под бледными тонким пальцами.
— Привет! — сказала она.
— Алёша, поздоровайся! — напомнил Дмитрий.
Мальчишка покосился на новое действующее лицо и ничего не сказал.
— Он говорит вообще? — шёпотом спросила Лидия.
— Говорит. Раз в день, если не реже.
— Меня зовут Лидия. Можно Лида. А тебя — Алёша, верно?
Мальчишка по-прежнему безмолвствовал.
— Хм. Дмитрий, у вас есть лёгкий стол, который можно перенести? И стул? Отлично, поставьте сюда. И воды принесите.
— У тебя ловкие пальцы, — говорила Лидия через пару минут. Она сидела напротив юного молчальника за столом, на котором была постелена тонкая холстина, стояла миска с керамической массой, кувшин с водой и миска для смачивания рук, и лежали деревянные пики и ножички разных форм. — Давай мы с тобой что-нибудь слепим! Для начала… вылепим птичку-свистульку!