Мой первый опыт в нерикоми
Шрифт:
— Мир, — улыбнулся Дмитрий. — Лидия, давно хотел… тебя спросить, — он на мгновение запнулся перед словом «тебя». — А сложно научиться керамике?
Лидия пожала плечами.
— Да как любому ремеслу. Основные приёмы можно освоить за месяц плотных занятий, и сможешь делать кружки, чашки, миски, вазы — простые, но товарного качества. Ну, а дальше — нет предела совершенству. Просто, когда выйдешь на некий уровень, освоишь в совершенстве набор форм и приёмов, однажды захочется попробовать что-то новое. А этому новому надо учиться. И в итоге твой уровень определяется тем — есть ли у тебя силы, время и желание развиваться, или тебе это не нужно. Поэтому любителей много, мастеров, которые этим зарабатывают, меньше, а великих художников, на которых мы все смотрим снизу, по пальцам перечесть.
— Ну, понятно. Как везде. А вот, ты говоришь «зарабатывать»… Реально этим заработать на жизнь?
— Я же зарабатываю! — улыбнулась Лидия. — Но я, наверное, не показательный пример. И это затратное ремесло. Нужно закупать керамические массы, пигменты, глазури, формы для отливки и отминки, если хочешь гончарить — нужно купить или смастерить гончарный круг, нужна муфельная печь для обжига.
— То есть это — довольно рискованный бизнес, — определил Дмитрий.
— Если бизнес, а не хобби — то да. Надо знать, что нужно людям и что ты можешь им предложить, надо рассчитать, сколько придётся вложить денег и когда окупишь вложения…
— Я почему спрашиваю… Не хочу Алёшке судьбы инвалида на господачках. Потому что я сам к этой системе имею отношение.
— К господачкам?
— Я работаю в областном правительстве. Замначальника управления социальной политики, глава комитета по борьбе с молодёжью.
Лидия прыснула.
— Ну, это мы так называем, в шутку. Комитет по делам молодёжной политики, культуры и спорта… или физкультуры и спирта… названия каждый квартал меняются, я сам запутался.
— Это там вы по полдня заседаете?
— Бывает, и дольше. По правде сказать, бестолковщины и ИБД много…
— Много чего?
— Имитации бурной деятельности. Но это беда всех крупных контор, хоть частных, хоть государственных. А вообще дело нужное. По себе знаю: нельзя государству оставлять молодых без присмотра. А то за ними присмотрит кто-то другой. И будут по подворотням грабить и телефоны на героин менять, либо получится, как у соседей, — он профессионально усмехнулся, как полагается даже при намёке на Страну-Которую-Нельзя-Называть.
— Но молодёжные дела сами по себе, а собес — это собес. Это у нас традиционно — тушите свет. Нищета, унижение и весёлый попил бюджетов. Не хочу, что Алексей зависел от этой системы.
— Дима… — она запнулась, но собеседник поощряющие улыбнулся, — по одному занятию трудно судить. Но мне кажется, у Алёши есть потенциал.
— Я надеюсь. Очень надеюсь…
Они болтали о том о сём, перескакивая с дровяного обжига на продвижения воркаута, пока взгляд Лидии не упал на настенные часы.
— Божечки-кошечки! Полночь без пяти!
— Ч-чёрт! Прости… те… прости, Лида, я вызову вам… тебе такси.
— Только до вокзала! Там ещё три электрички…
— Нет. От двери до двери.
Они некоторое время препирались, пока дверь кухни не отворилась, и на пороге не встал Алёша в трусах и майке.
— Алексей! Я же тебе велел ложиться! — с напускной строгостью сказал дядя.
— Не хочу, — был ответ.
Дмитрий длинно вздохнул.
— Так. Лидия, я тебе вызову такси до дома, и не спорь. Мне и так предстоит бессонная ночь.
Лидия коротко задумалась.
— Такси отменяется.
— Почему?
— Надо вам помочь.
Принцессы и драконы
— …Не хочу сказку, — без выражения говорил Алёша. — Не маленький.
Он согласился лечь на кровать, Лидия сидела на стуле у его изголовья. Слабо теплился ночник с оранжево-розовым пластиковым абажуром.
— Никаких сказок. Я расскажу тебе легенду о бессмертных героях, о любви и колдовстве. Ты ведь любишь фэнтези?
Дмитрий обмолвился, что Алёша обожает кинотрилогию о Кольце, и она решила, это поможет.
Алёша кивнул.
— Тогда слушай…
Лидия вздохнула и начала нараспев импровизировать:
— Это случилось много тысяч лет назад, когда очертания морей и гор были совсем не похожи на нынешние, когда в небесах ещё правило старое поколение Богов, когда по земле бродили чудовища, а в лесу и на реке, в поле или в пещере можно было встретить весёлых и озорных духов. В королевстве Даария тогда правил добрый и могущественный король Свендимир, его любили подданные, а враги уважали за храбрость и честность. Король рано овдовел, и на память о жене у него осталась дочь, прекрасная принцесса Меральда. Не было в королевстве ни одной живой души, кто бы не любил принцессу, не восхищался её красотой, умом и добрым сердцем. Даже самые злые собаки виляли хвостом, едва завидев её, даже комары не смели её кусать.
Но однажды случилась беда. Юная принцесса гуляла вечером в саду при дворце. Вдруг послышался страшный крик принцессы, а из сада взлетел огромный дракон, который унёсся куда-то на север. От принцессы же не осталось и следа. Куда она пропала и откуда появилось чудовище — никто не знал.
Бедный король Свендимир решил, что дракон пожрал его дитя, и едва сам не умер от горя. Но вскоре пронёсся слух, что принцессу видели на высокой скале, что возвышается посреди бушующего моря. Она плачет и зовёт на помощь, но никто не смеет к ней приблизиться. Скала высока и неприступна, а на скале той живёт дракон, который каждую ночь отправляется на добычу и пожирает людей.
Тогда король велел объявить по всей земле: кто убьёт чудовище и освободит принцессу — за того он отдаст её. Тысячи удальцов отправились испытать удачу, но все нашли только смерть. Кто не потонул в море — разбился, упав со скалы, кто сумел взобраться наверх — того растерзал дракон.
С каждым днём прибавлялось горя в стране, с каждым днём всё больше печалился король, оттого что его верные подданные гибнут, а любимая дочь томится в логове чудовища. Но однажды явился к нему юноша по имени Богдан. Ему было всего пятнадцать лет, он даже не был рыцарем, а был лишь младшим сыном крестьянина, у него не было ни меча, ни доспехов — только нож, топор да лук со стрелами, с которыми охотятся на оленей. У него не было даже шапки и сапогов — он пришёл босиком и с непокрытой головой.