Мой Рагнарёк
Шрифт:
– Почему бы и нет? Чем ты хуже нескольких тысяч моих знакомых, которые употребляли это сочетание звуков в течение последних тридцати трех лет?.. Расскажи-ка мне еще о Локи и об Утгарде. Что ты там говорил о его «туманных границах»?
Одиссей наморщил лоб и удивленно посмотрел на меня.
«Туманные границы»? Я так сказал? Да, действительно. Они почти незримы, но поблизости от них испытываешь явственно ощутимое сопротивление, а если смотреть из-под опущенных век, можно увидеть, что густой холодный воздух тех мест переливается перламутрово-розовой зеленью, как крылья ночного мотылька, которого называют Оливковым Бражником. Преодолеть их – великий труд. Сам не
Я недоверчиво покачал головой: небось, опять хитрит! Но на лице Одиссея было написано самое настоящее отчаяние.
– Что я скажу Афине?! – огорченно вздохнул он. – Она так надеялась, что я вернусь с новостями…
– Скажешь ей то же, что и мне. Или пригласи ее туда на прогулку, пусть сама смотрит.
– Она не захочет, – печально возразил Одиссей. – В последнее время Паллада не чувствует себя такой сильной, как прежде, и старается избегать зачарованных мест… Ты не рассердишься, если я покину тебя прямо сейчас, пока помню хоть что-то?
– Надо бы рассердиться, – проворчал я. – Но злодей из меня всегда был никудышный. Скажу больше, я такой идиот, что еще и помогу тебе убраться отсюда с максимальной скоростью… Джинн, ты тут, душа моя?
Разумеется, он был тут – где же еще? Так что через несколько секунд услужливый маленький смерчик аккуратно оторвал от земли обалдевшего от изумления Одиссея. Мгновение, и он исчез.
«Вот черт, я же хотел передать с ним записку Афине, – огорченно подумал я. – И как только забыл?!»
Впрочем, какая-то часть меня ликовала: если уж с запиской ничего не получилось, значит, можно отправиться на свидание – просто чтобы не оказаться законченным хамом. Я в очередной раз напомнил себе, какие пакости обычно случаются со слабоумным «Владыкой» по имени Макс, когда он расслабляется и начинает исполнять свои идиотские прихоти. Но на сей раз не помогло даже это горькое лекарство.
Весь остаток ночи я провел не смыкая глаз, да и день, последовавший за этой ночью, не принес мне успокоения. Я предпринимал героические усилия, чтобы мои «генералы» не стали жертвами скверного настроения своего, с позволения сказать, предводителя. Выжимал из себя любезные улыбки и делал вид, что заинтересованно слушаю их рассуждения о предстоящем нам путешествии через море – можно подумать, будто мы могли позволить себе роскошь строить хоть какие-то планы!
– Знаешь, Макс, у меня очень смешные новости!
Я обернулся и увидел, что рядом с моим Синдбадом вышагивает дромадер Анатоля. Я почти искренне обрадовался ему. Несколько дней назад этот неугомонный парень отправился в своего рода инспекционную поездку, посмотреть, что за люди в нашем войске и чем они дышат – по его собственному выражению.
– Смешные – это хорошо. И какие же именно?
– В нашем войске буйным цветом расцветают религиозные секты!
– Самое время! – фыркнул я. – И кому же они поклоняются, эти гениальные ребята?
– Как это – кому?! Тебе, разумеется!
– Мне уже не смешно, – вздохнул я.
– Напрасно. Знал бы ты, как они развлекаются!
– Могу себе представить…
– Боюсь, что не можешь! Для начала скажу, что некоторые из этих замечательных людей рисуют твои портреты и вешают их себе на шею. У них есть идейные противники, которые полагают, что изображать твое лицо – величайший грех, поскольку оно – лишь видимость… Ну, сам знаешь, обычный
Я не выдержал и расхохотался.
– И это еще цветочки. Хочешь ягодку, Владыка?
– Гулять так гулять – давай твою ягодку.
– Среди некоторых твоих поклонников бытует убеждение, что приближенные к тебе счастливчики – то есть мы! – пользуемся возможностью каждое утро выпивать по глотку твоей благословенной мочи… Я вот думаю, а может, и правда, попробовать такую уринотерапию?..
– На здоровье, – ухмыльнулся я. – Для тебя мне ничего не жалко!
– Эти чудесные ребята надеются, что если они будут вести себя хорошо, например тысячу раз повторять твое имя перед сном и храбро сражаться, когда-нибудь судьба дарует им такую уникальную возможность. Разумеется, у них тоже есть противники: эти утверждают, что у тебя не может быть никакой мочи – в силу твоей божественной природы, сам понимаешь!
– Они жестоко заблуждаются! – фыркнул я.
– Правда? – заинтересованно переспросил Анатоль.
– Правда, правда… Давай рассказывай дальше!
– Ага, тебе уже интересно! Что ж, слушай: есть люди, которые считают, что им уготована вечная жизнь, потому что в день Последней Битвы будешь убит только ты один. Дескать, твоя смерть удовлетворит прогневавшееся небо, и все будет в полном ажуре. Есть и такие, кто готовится прикрыть тебя грудью, в надежде, что за это им будет даровано «вечное блаженство» по ту сторону жизни и смерти. Некоторые полагают, что Последней битвы вовсе не будет и ты собрал нас для того, чтобы вечно водить по пустыне, пока это великое путешествие не завершится всеобщим просветлением. А иные думают, что в конце пути ты выберешь лучших из лучших и возьмешь их с собой куда-то в иной мир, а остальным предстоит погибнуть в битве. Теперь они пытаются понять, какими критериями ты будешь руководствоваться, выбирая «лучших из лучших». Попадаются специальные мудрецы, которые заявляют, что им ведомы пути к твоему сердцу. Очень авторитетные умы!..
– Ладно, я уже все понял, – вздохнул я. – Им позарез нужен большой начальник, хоть какой-то завалящий Мессия, который проведет их через пустыню в райские кущи или в нирвану – это уж как получится, – умрет за них, если понадобится… Как будто действительно можно умереть «за кого-то»! Разумеется, за эту небольшую услугу ребята готовы пить мою мочу, тысячу раз повторять мое имя перед сном, и так далее, по полной программе. Если я пущу слух, что мне требуются толпы юных девственниц или младенцев для кровавых жертвоприношений, они еще обрадуются, что дешево отделались!
– А ты не очень-то жалуешь род человеческий, да?
– Я стараюсь жаловать, – вздохнул я. – Аллах свидетель – я так стараюсь! Но вы не даете мне вас любить…
– Мы? – нахмурился Анатоль. – Чем мы-то тебя достали?
– Да не вы! В смысле, не ты, Доротея, Мухаммед и князь Влад. К тем, кто рядом со мной, у меня как раз нет никаких претензий, дружище. Наоборот, я бы давно рехнулся без нашей болтовни каждый вечер у костра, без твоих фирменных улыбок в девяносто три с половиной зуба и лекций о вреде курения, которые, вне всякого сомнения, весьма актуальны накануне всеобщего конца… В общем, не о вас речь, сам должен понимать.