Моя плоть сладка (сборник)
Шрифт:
— Пабло был мужем Тамары?
— Это так.— Макмиллан затянулся и выпустил дым.— И если вы хотите знать еще некоторые подробности, то я вам скажу, что Тамара не была мексиканкой, она — цыганка.
Коннорс подпрыгнул в своем кресле.
— Что вы. говорите?
— Она была цыганкой. Тамара не только танцевала на канате, она еще и гадала на картах.
Коннорс стал обдумывать услышанное. Само имя Тамара его уже достаточно удивило.
— Вы говорите, она была красива?
Макмиллан поцеловал кончики своих пальцев.
— Чудо!
—
— Вне всякого сомнения!
— А ее муж, каков он был?
— Это был высокий мексиканец ростом в один метр девяносто сантиметров в сто десять килограммов. Ему пришлось заказывать специальный гроб ,и то его с трудом поместили там. Он тоже был красивый парень.— Старик помолчал.— Знаете, это я говорю не для того, чтобы выгородить Дона. Но я всегда думал, что Дон мог дать Тамаре больше, чем она имела у себя дома, — и, вы уверены, что Тамара была цыганкой? .
— Уверен и знаю это. Она часто хвасталась своей кровью, которую считала романской. Почему?
В комнате снова стало жарко. Воротничок рубашки давил Коннорсу на шею. Он решил задать старику вопрос, который сильно интересовав его:;
— Послушайте, Мак! Вы довольно долго жили среди приезжих. Вы хорошо знаете цыган?
— О да! Сотни...
Коннорс нагнулся к нему.
— Тогда скажите мне вот что. Вспомните, вам часто приходилось спать с цыганками? Скольких вы знали цыганок, которые убежали бы с мужчиной или бросили бы своего мужа?,
Старик долго думал, потом покачал головой.
— Ни одной! Надо сказать, что для них измена — это табу! Лгать, попрошайничать, делать бог весть что — это на них похоже. Немного пошутить — тоже в их духе. Пригласить ее повеселиться и покутить — это можно. Но если вы позволите себе немного больше, она может схватить первый, попавшийся нож! — Он снова помолчал.— Гм, да... Я вижу, к чему вы клоните. Это странно, но я не подумал об этом!
Макмиллан посмотрел на бутылку, она была пуста.
— Я схожу за бутылкой в свой номер,— сказал Коннорс.
Он встал, и в этот момент зазвонил телефон.
Макмиллан взял трубку, послушал и затем протянул ее Коннорсу.
— Это вас.
Коннорс дал ему ключ от своей комнаты.
— Бутылка стоит на комоде.
Старик надел свой пиджак и вышел. Коннорс поднес трубку к уху.
— Элеана?
Она, казалось, была в страшной ярости и в то же время напугана..
— Да, это Элеана. Зачем ты приехал в Блу-Монд?
Телефон стоял на столе у двери. Коннорс бросил взгляд в коридор, чтобы убедиться, что Макмиллан не сможет его услышать. Старик находился перед номером двести пять и вставлял ключ в замочную скважину. Коннорс продолжал разговор:
— Произошли события, которых мы не ждали. Я должен видеть тебя. Теперь, в этот же вечер, и как можно скорее.
— Я не хочу тебя видеть,— зло проговорила Элейна,— Я уже тебе сказала, чтобы ты убирался из моей жизни.
Коннорс хотел ответить ей еще более энергично, но в этот момент в коридоре раздались подряд два выстрела. Когда Эд снова выглянул в коридор, Макмиллана уже не было перед дверью его. номера. Дверь была широко открыта, а выстрел прижал старика к противоположной стене. По его виду можно было понять, что с ним все кончено. Пиджак старого портье заливала кровь. Пока Коннорс смотрел на него, колени старика подогнулись, и он рухнул лицом вниз.
В коридоре открылись многие двери. Какой-то высокий мужчина закричал:
— Боже милосердный!
В конце коридора показался ошеломленный молодой дежурный. Откуда-то доносился женский крик.
И тут Коннорс понял, что. этот крик доносится из трубки, которую он держал в руке. Он прижал ее к уху.
— Эд! — кричала Элеана.— Что там происходит?
Он ответил:
– — Кто-то пытался убить меня...
Глава 10
Коннорс решил, что в смерти есть, что-то непристойное. Будучи живым, старик обладал чувством собственного достоинства и гордости. Его прошлое, его надежды на будущее, его тело и ум принадлежали только ему. А теперь он был лишь холодным трупом, предметом любопытства как частных, так и официальных лиц, и в конце концов был обречен на забвение.
Во всяком случае, не осталось никаких сомнений, что Макмиллан мертв. Его тщедушное тело было прострелено дважды. Коннорс сразу повесил трубку, хотя Элеана спрашивала у него подробности. И тогда без особого удивления заметил, что у него дрожат руки. Ему пришлось трижды зажигать спичку, прежде чем он смог прикурить.
В коридоре воцарилось молчание, прерываемое только жужжанием большой синей мухи. Потом послышался приглушенный голос какого-то служащего, который говорил кому-то:
— Это старый Макмиллан, шериф. Кто -то дважды выстрелил в него из ружья!
Человек в возрасте далеко за пятьдесят в сопровождении более молодого вошел в коридор и двинулся по нему. На обоих были кожаные брюки и пестрые рубашки. На головах у них красовались великолепные сомбреро, а на поясах висели револьверы, отделанные серебром.
— Я — шериф Томсон,—заявил, пожилой.— Есть свидетели?
Никто не ответил.
Шериф перевел взгляд с трупа на дверь номера двести пять. Потом, перешагнув через лужу крови, которая все увеличивалась, вошел в номер и включил свет. Тот, кто дважды выстрелил, не удосужился забрать с собой ружье. Оружие валялось на полу у окна, где он его бросил.
Более молодой спросил, не стоит ли осмотреть лестницу и двор отеля.
— Да-да, пойди посмотри, Меси,— сказал Томсон. Он подобрал ружье и положил его на. кровать. Потом вернулся к двери.— Кто из вас занимает этот номер?
— Я,— ответил Коннорс.
— Ваше имя?
— Эд Коннорс.
Шериф Томсон сдвинул, свою шляпу на затылок.
— А, да! Вы автор детективных романов, которые так любил Мак. Можно сказать, погиб прямо как в своем любимом сюжете, да?
— Можно сказать, так.