Мужчина в полный рост (A Man in Full)
Шрифт:
— Продать что?
— Плантацию, лошадей, мастерские…
Теперь паузу взял Крокер. Он прищурился, глядя на слепящее солнце, как будто хотел получше рассмотреть Спеца.
— Забудем на минуту о той важной роли, какую ферма играет в развитии корпорации. Поговорим лучше вот о чем. — Казалось, старик решил воззвать к здравому смыслу противной стороны. — Во-первых, не самое удачное время, — как-никак, в экономике спад, — чтобы выставлять на продажу ферму площадью в двадцать девять тысяч акров. Да вы это и сами понимаете. Во-вторых, Терпмтин — не просто ферма. Это… это нечто
Старик запнулся, голос его вдруг потеплел. Он принялся в красках живописать историю плантации Терпмтин и ее работников. Как сегодняшняя корпорация создает рабочие места для живущих поблизости чернокожих, не имеющих квалификации. Как те ухаживают за растениями, возделывают землю, заботятся об экологическом состоянии восьми тысяч акров болот. Похоже было, что еще чуть-чуть, и Крокер ударится в патетику.
— Кто даст им работу? Никто, кроме «Крокер Глобал», не собирается разбивать опытные делянки, вести агрохимические исследования, разводить лошадей, выращивать арахис, хлопок, заготавливать древесину, да еще и проводить в жизнь экологическую программу…
— …И отстреливать перепелов, — закончил за Крокера Спец.
— Да, и отстреливать перепелов, если уж на то пошло. Это дополнительные рабочие места. Наши доезжачие — из чернокожих, они отлично справляются со своей работой. У нас… у нас есть люди, которые смотрят за собаками, лошадьми… следят за подлеском… управляют фургонами… ну, и так далее. Если «Крокер Глобал» все распродаст, куда людям податься? Только и останется, что сесть на пособие. Это же юго-запад Джорджии, настоящая глубинка — другой работы нет. А люди у нас хорошие, они не привыкли жить на подачки. Для этих людей, настоящих сельских жителей, пособие — все равно что клеймо позорное. Они надеются на «Крокер Глобал» как на крепкую скалу, единственное, что стабильно в их жизни. Так что ни вы, ни я, ни кто другой не вправе смотреть на Терпмтин как на какие-то активы, которые можно превратить в капитал или ликвидировать. Существует измерение, которое не может быть отражено в финансовой отчетности, измерение, заключающее в себе боль и страдания, цену человеческой жизни…
— Эй, постойте-ка. — Хэрри выставил обе руки ладонями вперед и наклонил голову, как бы говоря: «Хватит, хватит». — Я достаточно знаю о боли. И о страданиях. Знаю цену человеческой жизни. — Он поднял голову и посмотрел на Крокера в упор, предельно искренне. — Я был на войне… четыре пальца потерял…
С этими словами он поднял правый кулак над головой, так высоко, как только мог, обратив тыльной стороной к Крокеру культю с четырьмя сильно выдающимися костяшками на месте пальцев. Потом выставил один-единственный средний палец, да так и стоял, с выражением насмешливой печали на лице.
— Продайте! — бросил он Крокеру.
Крокер, прищурившись, глядел на выставленный палец, а лицо его тем временем багровело. И тут Пипкас заметил… седельные вьюки! Сошлись! Огромные полукружья пота на рубашке «великого правителя», тянувшиеся из-под мышек к мощной груди, сошлись, слились, соединились — два темных пятна, сросшихся в области грудины. Смотрелись они ну точь-в-точь как пара седельных вьюков на лошади.
До
Все присутствовавшие сотрудники «ГранПланнерсБанка» заулыбались, незаметно толкая друг друга локтями — они тоже заметили. Пипкас был вне себя от восторга. Хэрри выручил-таки отдел, замолил их тяжкие грехи. Он повернулся к Спецу и, прикрываясь ладонью, зашептал:
— Гляди, Хэрри! Седельные вьюки!
Он хотел сказать это тихо, вполголоса, но вышло неожиданно громко. Хотел удержаться от усмешки, но не удержался. И поймал на себе тяжелый взгляд Крокера.
Спец опустил руку; Крокер заговорил. Голос его зазвучал глухо, как будто шел из глубины.
— А теперь послушайте меня… — начал он.
Хэрри Зейл самым вежливым тоном перебил Крокера:
— Секундочку, мистер Крокер, будьте любезны… — И наклонился к Пипкасу, проскрежетав: — Думаю, пора устроить им «кактус». Как думаешь?
Пипкас хихикнул:
— Самое время!
Ну, сейчас такое начнется…
Хэрри выпрямился и посмотрел на Крокера, вопросительно подняв брови.
— А теперь послушайте, вы… — продолжал Крокер низким, глубоким голосом.
— Прошу прощения, мистер Крокер, — прервал его Спец, — но нам надо определиться с кактусом проблемы. И мы бы попросили вас, дамы и господа, выйти на время нашего совещания.
— С чем-чем определиться? — переспросил Крокер.
— С кактусом.
— Кактусом? — не понял Крокер.
— Да, — ответил Спец. — Так что будем очень признательны, если вы некоторое время побудете за пределами зала для переговоров.
— Вы хотите сказать со статусом?! — прорычал Крокер.
— Нет, с кактусом, — с беспечной улыбкой заверил его Спец. — А всех колючек, — тут он со значением подмигнул, — попросим удалиться.
Спец вовсю улыбался, как озорной мальчишка, который дурачится в школьной раздевалке. «Великий правитель» смотрел, не отрываясь; Пипкасу еще не доводилось видеть такого взбешенного лица. Спец же все улыбался, так ни разу и не моргнув. Мысленно Крокер наверняка уже казнил наглеца всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Ничего не сказав, он медленно поднялся, а с ним Магнус Струк и вся свита. Длинноногая красотка Анжелика, вставшая вместе с боссом, теперь смотрела на его рубашку. Похоже, Крокер впервые заметал, до чего взмок. Он угрюмо глянул на свои седельные вьюки, подхватил пиджак и пошел к выходу.
Крокер сделал шаг, другой, и все его огромное тело как будто согнулось и завалилось вправо, он даже не успел выпрямиться. Снова шаг-другой, и все повторилось. Видимо, что-то было не так с правым коленом или бедром. Все в зале для переговоров смотрели на него. Крокер так и шел к двери: делал нормальный шаг, а потом заваливался, снова нормальный шаг и снова заваливался. Будто устроенная Спецом публичная порка каким-то чудовищным образом сказалась на физическом состоянии Крокера.
Вдруг Крокер остановился, медленно развернувшись. Он злобно уставился, но не на Зейла, а на Пипкаса, и громко прошипел: