Мужчина в полный рост (A Man in Full)
Шрифт:
— Кушать хочется всем. Причем каждый день.
— И все равно…
— Чарли, какова годовая сумма ваших дивидендов с этой корпорации? Семь миллионов?
Чарли угрюмо кивнул. Что правда, то правда. Его собственные ежегодные расходы достигли безумных размеров. Налоги, пятьдесят тысяч в месяц бывшей жене, бесконечные фантазии на тему мебели, одежды, путешествий, прислуги, которые то и дело обуревали Серену… дом на Си-Айленд… еще один на Блэкленд-роуд… конюшня и сорок акров в Бакхеде, где он ездит верхом… Чарли понятия не имел, куда все утекало. Но уж точно не в акции, облигации, векселя, ценные бумаги муниципалитета или в бабушкин чулок. А ведь была еще и плантация, львиная доля расходов по которой оплачивалась за счет «Крокер Глобал Фудз». Проклятье! Об этом он даже не
— А вы знаете, Чарли, сколько из этих семи миллионов дает «Крокер Глобал Фудз»? Четыре. Денежная наличность, поступающая от продовольственных складов, больше, чем от «Крокер Групп» и нашей прочей недвижимости, вместе взятых. Сеть продуктовых поставок — тот самый двигатель, что обеспечивает движение денежной наличности всей корпорации.
— Ладно-ладно, — вышло: «лан-лано» — убедил. «Двигатель, что обеспечивает движение денежной наличности? Ну и загнул…»
Нет-нет, Чарли понимал Мага, еще как понимал, хотя тот так и не думал. Он видел в Крокере деревенщину, дремучего, необразованного старикана, которому чудом удалось сколотить крупную компанию, до недавнего времени приносившую бешеные прибыли. И этот недалекий человек — глава такой корпорации. В то время как он, выпускник Вартона, обладатель степени магистра делового управления, гений мира финансов, с «отличным прилежанием по всему перечню предметов» (очередная конСТРУКция Мага), ходит у него в вассалах. Это какая-то ошибка, ирония судьбы, которая в конечном счете будет исправлена. Молодость на его, Мага, стороне. Пока же Маг презирает своего босса — когда больше, когда меньше. И испытывает особого рода наслаждение, своими краткими экскурсами напоминая шефу о его невежестве. Вот о чем думает Маг, если и не всегда, то хотя бы время от времени. С другой стороны, он, пусть и неосознанно, преклоняется перед тем, что есть у старика и чего нет у него самого, — перед способностью очаровывать людей, подчинять их волю, заставлять соглашаться на проекты, которые им самим не нужны, о которых они никогда и не помышляли. Что называется, коммивояжерская жилка — то, чем Маг наверняка пренебрегает. Хотя в душе и преклоняется — когда на кон поставлены сотни миллионов, надо принимать решение и действовать, «делать ход», даже если весь день сидишь над цифрами, которые складываются в невообразимые суммы, даже если дерево решений обрастает невероятным количеством ветвей, сучьев, боковых побегов, листьев, даже если не под силу обнаружить парадигму… Такое по плечу лишь мужчине, способному выпрямиться в полный рост, мужчине-самцу. Так-то!
Чарли посмотрел на Мага, сидевшего по другую сторону столешницы, рядом с картиной Уайета. И подумал: «Мой девиз: „Заряжай, стреляй и снова целься!“ А ты читаешь мне лекции и смеешься надо мной исподтишка, в то время как твой девиз: „Заряжай и целься, целься, целься…“».
Он отвернулся к иллюминатору, прислушиваясь к двигателям, тихий рокот которых успокаивал нервы. А внизу… У Чарли захватило дух, он прижался носом к стеклу, не в силах оторвать глаз. Вот это зрелище! Землю покрывало великолепное розовое облако. Персиковый сад… в самом цвету… такой огромный… роскошный… Самолет сейчас где-то над Томастоном… Интересно, чье это владение?
Снова появилась Гвенетт и поставила на столешницу поднос с бокалом «Джека Дэниелза», двумя ветчинными лепешками и стаканом воды. У девушки пониже пояса юбки слегка выпирал живот, маяча прямо на уровне глаз Чарли. «Сколько же ей лет? — подумал он. — Двадцать четыре… ну, пять…»
Как только Гвенетт ушла, Чарли поинтересовался у Мага:
— Сколько у нас складов? Семнадцать?
— Да, семнадцать.
— И сколько уходит на зарплату работникам?
— На всех складах вместе?
— Ну да, на всех.
— Сходу не скажу, но могу прикинуть.
Маг вынул из бокового кармана пиджака калькулятор — резче обозначилась борозда на лбу — и забарабанил по кнопкам. Чертов калькулятор являл собой воплощение Мага, только в виде напичканной электроникой железяки. Волшебная палочка технофана. Чарли терпеть не мог эту штуковину —
Тем временем Маг закончил подсчеты:
— Двести семь миллионов триста семьдесят пять тысяч. Это если округлить. То есть плюс-минус двадцать пять тысяч.
— Ничего себе, это ж огромная сумма, а?
— Что правда, то правда.
— Может, сократить персонал? Процентов на двадцать?
— Но как? Под каким предлогом? Глобальная приостановка производства?
— Во-во, она самая. Сколько мы сэкономим?
— Ну… миллионов сорок. Только не представляю, как такое можно провернуть. Ситуация с наймом персонала идеальная, не к чему придраться, да и профсоюз взбесится.
— Профсоюз я беру на себя. Прагматиков там хватает.
— Вы серьезно? Двадцать процентов?! Не знаю, Чарли, не знаю…
— Ресторанный бизнес в загоне, объем продаж тоже, а сокращений я что-то не припомню.
— Так-то так, но у меня нет никакой информации насчет недогрузки производственных мощностей.
— Что ж, надо покопать. Давай попробуем.
— Не знаю, Чарли, прямо не знаю… Двадцать процентов! Это тысяча двести человек.
До сих пор они оперировали фразами вроде «персонал» или «ситуация с наймом», но слово «человек» неприятно резануло Чарли слух.
— Возможно, ты и прав, — согласился он. — А если пятнадцать? В таком случае мы экономим тридцать миллионов, так? А под сокращение подпадают всего девятьсот человек — меньше тысячи. Не так радикально, но для банка вполне убедительно. И знаешь почему?
— Почему?
— Потому что для банка нет ничего хуже, чем платить зарплату. Отдавать самое святое, деньги, отдавать людям… и все для того, чтобы те потратили их на себя… Банкирам такое просто представляется безнравственным. Так что им сокращение штатов придется по душе.
Маг устало закатил глаза, но промолчал. Он посмотрел в иллюминатор; Чарли тоже глянул вниз. Под брюхом самолета тянулась полоса садов, пологий холм с домом и невероятно длинной, змеистой подъездной дорогой. По обе стороны дороги росли кусты кизила, посаженные так кучно, что в своем буйном цветении напоминали два великолепных белоснежных шлейфа длиной в добрых полмили. Бог мой, какое же тут нужно состояние! И вдруг — бац! — и ты в один момент все потерял! А от неземной красоты чертогов остались одни воспоминания.
Маг смотрел в иллюминатор, не отрываясь; Чарли перевел взгляд на картину и вспомнил мать, отца, развалюху, в которой вырос… Они жили в самой глухомани — из всех населенных пунктов округа Бейкер только один городишко, Ньютон, посчитали нужным отметить на дорожной карте. Беднякам из белых и работать-то было негде, разве что на плантациях да целлюлозном заводе. Отец подрядился на плантацию Ичаувэй, что на реке Флинт; владельцем плантации был Роберт Вудраф, президент «Кока-колы». Потом работал в Терпмтине и еще в двух-трех местах, но нигде долго не задерживался. В конце концов он оказался на целлюлозном заводе, где ему отхватило указательный палец на правой руке. Это была самая дрянная работа во всей Джорджии. Когда маленький Чарли приходил на завод повидать отца, его окружало жуткое зрелище: уроды без пальцев и глаз. Горстка разнорабочих на современном складе, которые получают по двенадцать — четырнадцать долларов в час, перевозят грузы вильчатыми погрузчиками, работают под защитой закона о технике безопасности, гигиене труда и бог знает чего еще… Да «Крокер Глобал Фудз» по сравнению с тем заводом — прямо курорт! Чарли ничего не забыл, как будто все вчера случилось. Перед глазами стоял старый завод, в ушах визжали и выли поперечные и продольные пилы, из-под лезвий били фонтаны опилок, летела щепа, увечные бедняги вкалывали, не разгибая спины, а среди них и отец. У кого не хватало глаза, у кого — пальца или двух. Он так и видел эти культи…