На рейде "Ставрополь"
Шрифт:
– Очевидная попытка поджога, - задумчиво протянул Шмидт, - плохо было бы наше с вами дело...
Прибежавший фельдшер привел в себя Михаила Ивановича, начал бинтовать голову, и помощник бросился к стармеху:
– Бога ради, что они с вами сделали?
Пострадавшего унесли в изолятор, а Шмидт велел посветить за борт - там оказалась небольшая шлюпка, привязанная к якорному канату.
– Спалить, значит, нас хотели?
– хмуро спрашивал, ни к кому особенно не обращаясь, кочегар Погорелов.
– Вон как делишки-то повернулись... Не выйдет, голубки!
– он обернулся к сгрудившимся в темную серую кучу матросам: - А давайте-ка, хлопцы, отправим их за борт. Пусть поглядят, как там на дне крабы зимуют!
И тотчас, грозно зашумев на разные голоса, людская масса двинулась к мачте. Угадав ее намерение, все трое китайцев что-то пронзительно закричали на своем языке.
– На дно их, проклятых!
– раздались в толпе голоса.
– Рыбки спасибо за прокорм скажут! Туда их, братишки!
Шмидт бросился наперерез наступавшим матросам.
– Не сметь!
– крикнул он почему-то сорвавшимся на визгливый фальцет голосом.
– Приказываю не трогать!
Руки, уже потянувшиеся к пленникам, неохотно опустились, толпа остановилась в ожидании, в котором явственно читался невысказанный вопрос.
– Мы не дикари с острова Борнео, а российские матросы, - подавляя волнение, громко сказал Шмидт.
– Мы не будем устраивать самосуд. Эти люди схвачены на месте преступления, они пытались уничтожить судно, принадлежащее другой державе. Они преступники. Но они все-таки люди и потому имеют право на суд, на разбирательство. Мы завтра же передадим их местным властям, пусть они будут осуждены по законам своей страны. А пока... пока развяжите им руки. Боцман!
– Здесь я, - отозвался Москаленко.
– Всех отведите в карцер. Охрану не менее двух человек с оружием. И смотреть в оба!
В карманах китайцев, кроме спичек, ничего не нашли. А спички, между прочим, оказались из запасов самого "Ставрополя"...
– Ну, - толкнул Москаленко того, который был чуть повыше своих сообщников.
– Потопали в карцер, ваше узкоглазие. Ужо там и ручки ваши развяжем, - раз начальство приказывает. А с утречка вызовем вашу полицию - и будьте тогда здоровы! Они вам покажут кузькину мать!
Очутившись в карцере и увидев троих подошедших с карабинами в руках матросов, китайцы, не сговариваясь, бросились перед боцманом на колени и принялись самым натуральным образом с воем и причитаниями облизывать его массивные кирзовые ботинки.
– Тьфу, сволочи!
– выругался Москаленко.
– Гляди, братишки, шкодить умеют, а на расправу вон как жидковаты. Не по-нашему у них получается. Пошли отседова, ну их к дьяволу!
В сутолоке никто не заметил отсутствия капитана и первого помощника. Вернувшись с берега, они еще долго оставались в каюте капитана и теперь появились вместе. Грюнфильд с каким-то растерянным выражением на лице выслушал доклад Шмидта о случившемся происшествии. Стоявший позади капитана Копкевич выразительно хмыкал во время доклада и даже два раза иронически шмыгнул носом. И капитан, никак не комментируя событие, вдруг повернулся к нему:
– Сколько сегодня на термометре?
– Точно не знаю, - недоуменно ответил первый помощник, - но полагаю, что никак не меньше сорока пяти Цельсия.
– Так где же вы, батенька мой, при такой жаре простуду схватили?
– с нескрываемой злостью спросил Грюнфильд. И вновь обратив лицо ко второму помощнику, отчеканил:
– Арестованных не забудьте накормить. Организуйте смыв керосина с палубы. Курение на борту до утра и окончательного выяснения обстановки запретить.
И быстрыми шагами удалился в каюту. Шмидт, сощурив глаза, посмотрел ему вслед: от капитана несло спиртным, и он, казалось, даже не слишком твердо держался на ногах. Никогда прежде не видел Шмидт Грюнфильда в подобном состоянии. "Боже правый, как сдал капитан!" - горестно подумал он.
Пора сомнений
Время шло, и стало заметнее, что китайские власти делают все возможное, дабы лишить экипаж "Ставрополя" малейших контактов с берегом.
Как-то, когда под борт русского парохода пытались подойти джонки с местными торговцами, посреди залива объявился юркий полицейский катер, и с него раздался строгий окрик.
Но иногда китайцам все-таки удавалось подогнать ту или иную утлую посудинку к трапу, и тогда моряки за остатки денег покупали какие-нибудь продукты.
А однажды вечером Бинь вдруг пригнал целую "эскадру" плотов с птицей и зеленью. Вышедший на палубу Шмидт стал было отказываться, ссылаясь на то, что платить ему за все это добро уже нечем. Но Бинь, проявивший за последние месяцы удивительные лингвистические способности, только улыбался:
– Моя знает, у вас нету юань. Моя взял гусь все фанза. Китайса сама давай и говоли: "Лусскиобизай нет правда, нет холосо"...
Взволнованный Шмидт быстро вытер платком повлажневшие глаза, даже хмурый Копкевич улыбнулся Биню и потрепал его по плечу.
– Как мало надо людям, чтобы жить в мире, - сказал он, ни к кому не обращаясь.
– Можно же относиться друг к другу с любовью, с уважением хотя бы. Так нет же - воюют, грызутся, словно волки, словно вепри кровожадные. Вам не кажется, Август Оттович? Даже в нашей бедной стране: большевики и кадеты, всякие эсеры и монархисты... Не слишком ли много для одной многострадальной России?
Шмидт молча наклонил голову и тут же вспомнил, как спасали их от голодной смерти чукчи, сами голодные.
– Да, - ответил он, - кажется, конечно. Вот только не живут в мире, люди-то. А в нашей стране совершается сейчас великий поворот к братству, к жизни, к свету и счастью. Жаль только, что понимают это не все.
– Вы что же, - Копкевич снова нахмурился, - считаете, что Совдепия добьется победы и на Дальнем Востоке?
– А вы считаете иначе?
– искренне удивился Шмидт.
– Тогда позвольте вас спросить: на кой же ляд мы с вами здесь торчим?
– Надежда юношей питает, - буркнул Копкевич.
– Она, знаете ли, изменчива всегда. А мы ведь уже далеко не юноши. А ну как ничего у нас с этим делом не выйдет? Вот и скажут тогда: "А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!". А мне не хочется быть Ляпкиным-Тяпкиным и подставлять свою голову под плаху за идеалы, которых я не разделяю. Скажу вам больше, - первый помощник перешел на шепот.
– Сегодня я слышал, что дела барона Унгерна в Монголии идут более чем славно. Он принял их веру, и весь Восток его поддерживает. В нем я нисколько не сомневаюсь. Он пообещал им создать великое желтое государство. Помяните мое слово: еще один Чингисхан появился...