На золотых приисках
Шрифт:
чем сможем. Сейчас сами чай пьем без сахара.
Около ручья на взгорке старик устроил себе берестяной
шалашик. Ком какого-то тряпья, топор и обгоревшее
ведерко составляли имущество бедного таежника. Вероятно,
недалек был день его одинокой смерти в недрах родной
тайги.
Березы уже были использованы печальным золотоиска-
телем. Он указал мне выход на Отрадный, и я распро-
щался со стариком. В сумерках пришел на стан.
Рассказываю
ность старика. Никита его знает. Года два назад моло-
дые парни составили летучку и взяли его в вожатые.
Золота ему не давали и лишь скупо кормили. Вожатый
важничал и говорил: «тут попробовать», «там попробовать».
Но золото в руки не давалось, и парни бросили старика.
Канава была вырыта. С утра двое рабочих ушли
направить воду из Кундата в нее. Все остальные ждали
воды у золотоносного пласта.
— Что-то будет?—думал каждый.
Послышались журчание, шум, и из-за деревьев к нам
выбежала мутная и буйная передовая волна, ведя за собою
длинную вереницу таких же бурых, крутящихся валов.
— Ну, ребята, давай!—и Адрианов первый принялся
за работу.
Поплевав на руки взялись за лопаты и кайлы осталь-
ные. Сначала сгребали лопатами песок с берегов в воду,
затем вошли в воду и здесь энергично ворочали пески
в струях ее. Поток захватывал взрываемые пески, летел
с ними вниз и всей этой массою рыл русло. Материал
несся бурым облаком в воде, лавиной полз по дну. Мед-
ленно, словно нехотя, съезжали вниз большие камни, под-
прыгивая неслась туда же мелочь. Просяще вскидывали
свои руки-ветви подмытые деревья и тотчас исчезали
в грохочущем потоке.
Его уровень быстро опускался вниз. Вместе с тем он
бился вправо, и правый берег скоро стоял над бушующей
водой отвесною стеною. В основании ее залегали золото-
носные пески, на них лежал мощный слой турфов, и затем
все было прикрыто травяным и моховым покровом и тай-
гой. Серые и черные корни, как змеи, нависали над водою.
Вода несется у самого подножия стены песков. Мы
вытягиваемся в линию у этого подножия и, не жалея сил,
кайлим его. Мы стоим по колена в ледяной воде. Брызги
окатывают одежду, руки и лицо. Ноги засыпаются песком,
по ним перекатываются камни. Плывущие мимо обломки
деревьев цепляются за нас сучьями. От напряженной
работы делается жарко, по телу льется пот, промокшая же
одежда держит испарину, а от нее душно и трудно рабо-
тать. Ноги же в воде коченеют и немеют от холода.
Но вот песчаный утес совсем навис над нами, готовый
каждую секунду обрушиться и похоронить нас под собою.
— Берегись, ребята!—кричит Адрианов.
В брызгах и пене откидываемся мы от обрыва и выбе-
гаем на противоположный берег.
Огромный пласт вдруг отделяется от берегового массива,
с момент как будто колеблется—падать, или нет, и затем
стремительно валится на бок, заваливая все русло потока.
Вода застопоривается у этой неожиданной преграды,
бугрится, зло шипит. Но не надолго. Вот она рванулась
в первый попавшийся проход, десятками струй растеклась
по пласту—опять вниз несется бурая лавина из песка,
камней и леса.
К вечеру таким образом была смыта значительная пло-
щадь, и на завтра решено было мыть на бутаре эти обо-
гащенные смывом пески.
С утра двое рабочих заперли канаву, т.-е. закрыли
в нее доступ воды из Кундата. Оставлена была лишь
небольшая струя для бутары. Эту поставили на промытых
смывом песках. Пустили в колоду струю, и работа нача-
лась. Одни быстро накладывали заступами пески в колоду,
другие пробивали их гребками, сваливали заступами галеч-
ник в отвал. Налегали во всю силу, знали, что если
золото будет, то и деньги будут, и заработок верный обес-
печен. Особенно далась тяжелая накладка песков в колоду.
Промывка велась лихорадочно быстро, и поэтому нельзя
было мешкать—приходилось безостановочно нагибаться,
черпать, бросать и снова нагибаться, черпать, бросать.
Во время перерывов на чай воду пускали мимо колоды
и самое колоду заваливали песком, чтобы кто-нибудь не
соблазнился возможными на дне ее золотинами (самород-
ками).
Когда было пробито, считая тачками, свыше полуторы
сотни их, Петр Иванович прекратил работу.
— Снимайте, Трофим Гаврилович.
Адрианов уменьшил струю и осторожно начал смывать
последние остатки песков. Среди них зачернел шлих. Все
с напряженным вниманием следили за руками работа-
вшего.
Дно колоды почти очищено от песка. Шлих сгребается
в одну кучку.
Струя воды еще ослабляется. Последняя, осторожная
промывка.
— Нет золота,— брякает сумрачно Никита.
Я не решаюсь посмотреть на Петра Ивановича.
Адрианов криво и жалко улыбается. Дрожащими руками
отделяет с помощью магнита щепотку мелких зернышек
от шлиха, сгребает ее на железный исачек и исачек ставит