Нелюбовный роман
Шрифт:
Потом, ещё колеблясь, Севель открыла окно. В лицо ей ударил холодный ветер – на улице уже не лето, и с наступлением темноты осень брала своё. Молодую женщину пробрал озноб, и она отпрянула от окна. Но не закрыла его, а наоборот, принялась натягивать кофту, поверх – плотный халат, который Аника принесла ей буквально накануне. Халат был очень красив, сшит из тяжёлого узорного шёлка, его раньше носила Дениз, а потом пожертвовала младшей сосупруге. Это одеяние выглядело настолько достойно, что совсем не походило на больничный халат, скорее на странного покроя дорогое платье, в нём можно было при необходимости
После чего Севель завернула малыша в одеяло, привязала его к себе, выкинула в окно сумку с деньгами и при помощи свёрнутых простыней спустилась со второго этажа на землю. Простыни она зацепила так, что смогла сдёрнуть их вниз, когда добралась до земли, а потом закинула в кусты поближе к забору. Вообще её мало волновало, кто что подумает о её побеге, но все эти меры она предприняла чисто машинально.
Калитка оказалась открыта, так что Севель легко выбралась на улицу и побрела по ней в сторону ярко освещённого пятачка с магазинами-павильонами. Она плохо представляла себе, куда именно надо идти, но боялась остановиться. Было так поздно, что уже потихоньку становилось рано, прохожих было мало, и, хотя это были сплошь одни женщины, Севель готова была и от них шарахаться. В конце концов, в банде ведь тоже были женщины. Потом она всё-таки сделала над собой усилие и обратилась к одной из старух. Та не знала, куда молодой матери следует идти, но подсказала, где поблизости находится крупная площадь, и там наверняка можно будет дождаться какого-нибудь подходящего автобуса.
Обессилев, Севель сперва остановилась в сквере, где было холодно и безлюдно, посидела на холодной скамейке. Но потом заворочался и запищал младенец, она очнулась, заставила себя подняться, побрела дальше. Немного погрелась в ночном магазине, где торговали газетами, готовыми бутербродами и горячим кофе, а оттуда всё-таки добралась до площади, где уже было довольно много прохожих и даже начал ходить транспорт. На автобусе Севель наконец смогла доехать до семейного дома и присела у входа, потому что на звонок никто не ответил. Ею снова овладело бессилие, и хотя малыш уже основательно проголодался и подавал голос почти не переставая, это больше не могло её взбодрить. Страх перед неведомым ушёл, а вместе с ним истекли и остатки сил.
Но через несколько минут из дома выглянула Килез, кухарка, и принялась тормошить Севель. Женщина вяло позволила ввести себя в прихожую, а потом и на кухню, где тут же, как только разрешили, улеглась на кушетку. Кухарка забрала у неё ребёнка, а потом рядом появилась и Аника, бледная до зелени.
– Господи, что с тобой! Откуда ты?! Какое счастье! Нам сообщили о нападении на больницу. Это просто ужасно! Просто ужасно. Приличная ж больница, а туда, получается, может ворваться вообще кто угодно. Ты ранена?
– Нет, – слабо ответила Севель и чуть привстала. – Меня ведь не нашли, я спряталась в кладовке с сынком… А где он?
– Сейчас принесут. Я велела Радель его перепеленать. Ты же не хочешь, чтоб у малыша появились опрелости… Мне позвонили после второго нападения на больницу, и после того, как обнаружили, что ты пропала. Могли бы и в первый раз разбудить, тем более налёт был связан с нашей семьёй. Ты сбежала через окно в момент второго налёта?
– Я не знала про второй. Когда он случился?
– Через час после первого. Только-только уехала полиция. Получился серьёзный переполох, и, кажется, даже кого-то убили.
– Убили? – охнула Радель, которая как раз вошла в кухню с ребёнком на руках. – Кого?
– Не знаю. Кого-то из персонала – то ли санитарку, то ли медсестру. Но перепугали буквально всех без исключения. И хорошо, что Севель умудрилась сбежать от всего этого. Наверняка Славента мог пострадать!.. Килез, подготовь постель для младшей хозяйки. Я вызову врача.
– Но я, кажется…
– Ты определённо очень серьёзно пострадала! – Аника повысила голос. – И тебя должен осмотреть врач. Должен выписать тебе нужные лекарства и дать рекомендации. Славочке я тоже вызову врача. – Она забрала младенца у Радели. – Иди, Севель, ложись, и тогда я положу малыша тебе под бок. Ему тоже нужно внимание матери.
Севель знобило, она с трудом смогла накормить сына и забылась зыбким рваным сном. Она позволяла делать с собой то, что делали – умыли, переодели, помогли перейти в гостевую комнату на постель, потом привели врача. Потом появился и Нумерий. Он был мрачен и очень зол, первым делом накричал на Анику, что та не позаботилась о безопасности его сына, а потом заявил, что отправится ругаться в полицейский участок. Была ещё и журналистка, но она по большей части общалась всё с той же Аникой, тоже мрачной и озабоченной.
Когда молодая мать очнулась, была ночь, а рядом с её постелью сидела Радель. Она укачивала на руках свёрток с малышом и что-то напевала, не разжимая губ. В комнате горел только ночник, но уж профиль Радели был различим очень хорошо. Глядя на неё, Севель подумала о том, как, должно быть, красива была эта женщина в юности. Она и сейчас была ещё очень хороша, хотя от радости жизни не осталось ничего, только скорбь жила в этих чертах.
Почувствовав взгляд, Радель обернулась.
– Уже думала тебя будить. Он вот-вот затребует есть. Чудесный малыш. Врач сказал, что он совершенно здоров.
– Спасибо…
– Его правда пытались похитить?
– Кажется, да. Не бандиты, а сиделка.
– Сиделка? Просто поразительно. Аника, я смотрю, «умеет» разбираться в людях.
– Чужая душа – потёмки.
– Вот верно. Чувства женщины, конечно, можно понять, но какая же глупость. На что она надеялась? Рождение мальчиков всегда отмечается особо, и ей не удалось бы нигде появиться с мальчиком напоказ, чтоб не вызвать подозрений, особенно после пропажи младенца из роддома. Глупость. Хотя и… – Она прерывисто вздохнула и слегка наклонила голову.
И Севель показалось, что и на этот раз она может догадаться, о чём подумала собеседница. Ведь Радель тоже мечтала о сыне…
Собственно, а кто не мечтал?
– Я потому и решила не жаловаться на неё, – сказала Севель. – Я понимаю, что надо было, но благо, что всё закончилось хорошо…
– Хорошо, что ты вовремя оттуда сбежала. На самом деле ничего не закончилось. За тобой пришли аж целых два раза. Значит, придут и ещё раз. Не представляю, как ты теперь будешь жить в своём доме одна. Ты же понимаешь, что оплатить хорошую охрану не сможешь, и семья вряд ли станет это делать.