Нелюбовный роман
Шрифт:
– Я понял, ваша светлость.
– Тебя ждёт опасная игра. Ты в любом случае рискуешь, даже с моим заступничеством. Так что бери у магистра деньги и не мучай себя. И я в свою очередь вознагражу тебя позже.
– Не надо, моя госпожа, – запнулся он о своё смущение. – Для меня радость служить вам.
Это звучало так интимно, что Рудена снова почувствовала, как из глубин тела накатывает жар. Примерно как тогда, когда она решилась на запретное свидание с незнакомцем. Но неудобства в присутствии своего секретаря она не испытала, просто любезно улыбнулась, кивнула и, провожая его взглядом, подумала, что общение с ним может стать даже приятнее, чем было раньше. Кому из женщин не нравится, когда ею восхищаются? Только тогда, когда восхищение становится опасным, а у них совсем не та история.
Она и сама не заметила, как успокоилась, даже повеселела, приказала подать себе чай, села на веранде отдохнуть. Самое время. Сегодня приём и бал, впереди ждут напряжённые разговоры, интриги, страх, может быть, скандал. Хоть бы сейчас глотнуть свежего воздуха и покоя, в котором утопали дворцовый парк и ближайшая полоска побережья. Вот там видна хорошенькая лодочка, видно, одной из любовниц государя захотелось покататься. Если присмотреться, даже можно будет угадать, кому именно…
Тут-то и принесли свежайшую новость – отличная сплетня, сотрясшая воображение всех во дворце! Оказывается, младший представитель семьи Корнов настолько влюбился в старшую горничную её светлости Хидиан Аддешур, что приревновал её и на последнем свидании задушил, а потом и покончил с собой. У слуги, который сообщил это герцогине, было брезгливое выражение – он не знал всей правды и принял новость за чистую монету, а отнёсся к ней так же, как и все остальные, свысока. Потом к Рудене прибежала Сурийна, новая любовница императора – она восторгалась романтичной историей, а уходя, попыталась оставить у постели герцогини иголку. Служанка аккуратно вынула её – может быть, вещица и не была зачарована как полагается, но с колдовским прикладом всё равно стоило быть очень осторожной.
Потом пришла Есения. Пришла сама, а не пригласила к себе – это уже показывало, насколько она потрясена. Ещё и то было важно, что она предпочла беседовать с Руденой, а не размеренно и с удовольствием готовиться к балу. Возможно, напугана? От чашечки чая не отказалась, но с расспросами накинулась сразу, едва только присела в кресло у окна.
– Ты веришь? Нет, ты думаешь, это действительно так и есть?
– А ты считаешь, мальчишка задушил горничную и убил себя сугубо из любви к Араме? – лениво высказалась Рудена. – Ну чушь же.
– Но он же ей писал! Ухаживал за ней!
– Араме? Слушай, я и раньше тебе говорила – не верю, что какой-то пацан рискнул бы всерьёз иметь виды на жену государя. Видишь, оказывается, он так мостил мосты к своей возлюбленной. Видно, у них что-то не сложилось.
– Наверное, она отказалась уйти со службы, – задумчиво предположила Есения, и Рудена мысленно выдохнула с облегчением – наживка заглочена. Значит, всё получилось как надо. – Вот и разгадка.
– Наверняка. Боже, мы действительно говорим о каком-то юнце из мелкой аристократии и какой-то горничной? Расскажи-ка мне лучше о Сурийне.
– О, государь от неё без ума. Подарил ей особняк на побережье. Ты знала? Говорят, только вчера. Надеюсь, он хоть не рядом с моим.
– Она тебе не нравится?
– А тебе? Наглая и подлая интриганка. Дура дурой, но сколько гонора! И очень коварная. Будь с ней очень осторожна.
– Конечно, постараюсь…
– Скажи, а зачем пару дней назад вы встречались с Арамой? Кажется, она пригласила тебя в ресторан?
– А, да. – Рудена сделала вид, что припоминает. Тут следовало быть очень осторожной и сперва по возможности выяснить, что на уме у спросившей. Любые сомнения нужно давить на корню, иначе весь тщательно продуманный план рухнет. – Пригласила. В Морской. Что-то в этот раз моллюски были так себе. Или, может быть, вино оказалось недостаточно охлаждённым, но мне не понравилось.
– Так что Арама от тебя хотела?
– Мы говорили о слугах. Полагаю, она хотела сманить у меня одну из моих горничных – ты же знаешь, как тщательно я их подбираю. Не стоило мне расхваливать ей мою Валаду. Видишь, мой двор не зря называют Школой прислуги. Если помнишь, у Дарианы одна из бывших моих младших горничных уже служит старшей.
– Видимо, служанка всё-таки сильно увлеклась этим Корном, раз это стало сказываться на её работе, и Арама захотела сменить её.
– Ну, может, не сменить, а взять ей кого-то толкового в помощь.
– …Или не Корном, а кем-то другим увлеклась! Не так же просто любовник её убил. Ох, некоторым девушкам мало одного поклонника, им подавай больше, и вот как печально это заканчивается! – продолжала Есения. Слушая её, герцогиня окончательно успокоилась: её план сработал. Она мысленно закрыла это дело.
Оставалось последнее – поговорить с самой Арамой. Желательно так, чтоб не вызвать новых вопросов у той же Есении. Весь день не было возможности, и герцогиня потихоньку пробралась в покои Арамы только ближе к вечеру: когда поднялся переполох, потому что бал уже вот-вот должен был начаться, а тут ещё государь возвращался с охоты, и его предстояло встречать по всем правилам. Даже охрана не обратила внимания на её светлость – сержант как раз распекал одну из стражниц, только это и занимало виновную и её товарок – они ждали, чья сейчас придёт очередь. Служба во дворце была для них слишком дорогой, заветной удачей, любая ошибка стоила бы положения. Было из-за чего потерять голову и часть внимания. Понятное дело, занятые своими бедами, они тут же забыли, что мимо прошла дама, которой здесь можно ходить.
По крайней мере, герцогиня была уверена, что её не заметят или тут же забудут о ней. А если и не забудут, то им будет всё равно. Мало ли что госпоже здесь понадобилось. Хочет – и гуляет.
В покоях Арамы Хидиан приятный полумрак дышал летним ветерком – он пробивался сквозь шторы, причудливо шевелил их, приносил аромат цветника и моря. Слабый, совсем слабый. Арама лежала лицом вниз и сперва даже не отреагировала на появление Рудены. Долго, очень долго лежала без движения, пока прислуга не покинула спальню, и младшая горничная плотно закрыла за собой дверь. Дамы остались одни. Только тогда Арама приподнялась и повернула к Рудене искажённое лицо.
– Ты меня обманула!
– Я тебя спасла.
– Зачем было убивать его? Мы же договаривались о другом! Он должен был уехать из страны, вот так ты обещала!
– Это было невозможно. Если бы ты задумалась хоть немного, то сама бы поняла, что это невозможно. Решать проблему нужно было раз и навсегда. Если бы через пару лет он снова всплыл, да хоть бы даже через десяток лет твой любовник явился бы предъявлять свои права на сына, всё рухнуло бы. Рядом с благом государства жизнь этого юнца – ничто. И твоя влюблённость – тоже ничто.
– Зачем тогда ты обещала?!
– Я ничего тебе не обещала, кроме того чтоб выручить тебя. Выручила, как видишь. Выручила так, как вообще было возможно. Я разгребла за тобой твои ошибки и промахи. И была уверена, что благодарности от тебя не дождусь, – Рудена говорила это, стоя над Арамой, горечь в её голосе не была наигранной. Арама не отозвалась на её тон, она вздрогнула всем телом и уткнулась обратно в подушку.
– Я тебя ненавижу…
– Ну, конечно.
– Ты обманула меня! Ты должна была сохранить ему жизнь.