Нелюбовный роман
Шрифт:
– Сестра, – величаво, но и любезно поприветствовала она и, подойдя ближе, продолжила едва слышно. – По тебе заметно.
– Как мило, что именно ты мне об этом говоришь, – вспылила Арама, но заставила себя успокоиться – вокруг было множество людей, и любой мог обратить внимание на странное поведение супруги государя. Арама быстро сменила улыбку и с очаровательным видом прощебетала. – Я знаю, ты постараешься помириться со мной до того, как родится мой сын. И вряд ли у тебя есть шанс.
– Нет никакой разницы, примирюсь ли я с тобой или нет. Важно, решишься ли ты ссориться со мной. Но это зависит от того, насколько ты любишь своего сына. Правда?
Они снова обменялись взглядами. Арама смотрела с отвращением и слабела в этом с каждым мгновением. Нагнувшись словно бы затем, чтоб поддержать её под локоть, Рудена совсем уж тихо сказала:
– Я буду заботиться о нём больше, чем о себе, даже если вместо благодарности увижу от тебя ненависть. Мне всё равно.
Она знала наверняка, что эти слова скорее встретят отклик в сердце женщины, ждущей дитя, чем любые другие слова примирения. Да, потребуется время, но оно обязательно оттает. Тогда Хидиан хотя бы перестанет мешать той помощи, которую герцогиня готова была ей оказывать.
Рудена покинула бал почти сразу после того, как с него ушла Арама – сослалась на усталость, и никто не удивился, что будущая мать так скоро утомилась. Рудена тоже чувствовала, что изнемогает. В покоях её уже ждало известие от Сурийны и те самые письма, о которых она говорила. В них не оказалось ничего из ряда вон выходящего – то, что Ветенега в какой-то момент кому-то составила протекцию за деньги, было делом настолько обычным, что император мог разозлиться на это лишь в случае, если б оказался сильно не в духе, или если б ему требовался повод. Конечно, герцогиня отыскала между строк кое-какие зацепки, но чтоб выставить Ветенегу заговорщицей и мздоимицей с такими скудными доказательствами на руках, пришлось бы очень и очень постараться.
Особого смысла в этом не было.
Рудена бросила письма на столик и прикрыла ладонью лицо. Интриги затягивали её, как болото втягивает в себя бьющееся тело. Достаточно было начать, и выбраться уже не получится. Она начала уже давным-давно и теперь особенно ценила мгновения, когда можно было закрыть глаза, расслабиться и просто жить – не бороться, не бояться, не держать себя в диком напряжении, создавая и выражение лица, и тон голоса, и жест, и мимику, чтоб ничем не выдать начатую игру, а жить. Ценила, но старалась позволять их себе даже реже, чем получалось. Во-первых, минуты были слишком драгоценны, а во-вторых, стоит один раз ослабеть, и на следующий раз уже не захочется напрягаться. И тогда можно будет проиграть чисто случайно, по недосмотру. А одна проигранная партия ведёт к поражению во всей игре.
В спальню осторожно вошла Валада, принесла на подносе бокал охлаждённого фруктового напитка. Поставила его на столик, после чего склонилась к герцогине.
– Господин Магнер сказал, что сам сообщит вам все подробности дела, и писать или передавать вам ему просто нечего.
– Да, он со мной говорил. На балу. Как понимаю, в деле графа Агер-Аванда можно поставить жирную точку. А в деле Высокого магистра – жирную птичку. Всё идёт как задумано, всё хорошо…
– Значит, вы довольны, ваша светлость?
– Да, я… Пожалуй, довольна. Но есть кое-что, что меня беспокоит. Послушай, я хотела спросить у тебя. Скажи-ка мне, что говорят о Сурийне?
– Прислуга в основном отзывается о ней плохо. Её не любят даже собственные горничные. Она груба и несправедлива с ними. Девушки часто передают кое-какие её высказывания, и они настораживают. Госпожа Сурийна клянётся, что расправится со всеми супругами государя без особого труда. Своей первостепенной целью она называет её светлость Аддешур, а второй – вас. И она безусловно уверена, что ей это удастся.
– Говорили, как именно она собирается это сделать?
– Говорят, госпожа Сурийна обещает, что её светлость Аддешур…
– Покороче, Валада, мы одни! Без церемоний.
– Она говорит, что Арама не доносит до срока, это устроят её верные люди.
– Тогда Сурийне пора поторопиться. Дети, скинутые на седьмом месяце, уже могут выжить, а Арама на шестом. И кто эти верные люди?
– Я попытаюсь узнать.
– Скажи Лалле, пусть тоже пытается… Но на самом деле нужно сделать вот что: обыскать покои Сурийны и комнаты её служанок. Если найдётся хоть что-нибудь подозрительное, этого будет вполне достаточно. И да – ты ведь знаешь, что средства, способные спровоцировать выкидыш, чаще всего подают в напитках и в лакомствах: конфетах, десертах. Вот за этим всем и стоит присмотреть.
– Я передам.
– Если что-то такое найдётся, сообщи сперва мне. Подумаем, как поступить. Возможно, правильнее будет предпринять что-то самим, а не поднимать скандал.
– Если вы сами покараете любовницу его величества, он никогда вам этого не простит.
– Да, это так, конечно… Но он не откажется от неё до тех пор, пока не пригаснет его страсть. А играть на страсти мужчин я никогда не умела. – Рудена со вздохом взяла бокал – и вдруг обратила на Валаду заинтересованный взгляд. – А ты?
– Госпожа?
– Ты умела играть чувствами мужчин?
– Нет, что вы.
– Но ведь твой бывший муж… Он долго преследовал тебя, потом добился того, чтоб ты стала его женой, и даже нрав свой показал не сразу – так ты говорила. Выжидал, осторожничал, что мужчинам вообще не свойственно. А теперь после всего этого скандала и унижения – после того как ты ушла от него и, по сути, опозорила на всю общину – по-прежнему хочет тебя вернуть. Вот свидетельство того, что в тебе есть нечто эдакое, подчиняющее мужчин!
– Нет, госпожа, это свидетельство тому, что в его душе я пробуждаю именно такие чувства, – помолчав, ответила Валада.
– Но ты ведь не будешь спорить, что среди женщин бывают чудесницы, которые сводят мужчин с ума.
– Да, конечно, они бывают. Но тех, которые сознательно умеют пользоваться своим даром, так же мало, как и тех, кто способен подчинять себе людей силой своего ума. Таких, например, как вы, госпожа.
Герцогиня снова вздохнула, на этот раз тягостно.
– Я совсем не такая, какой ты меня считаешь. Если бы я могла… Нет, Валада. Я всего лишь сумела раз или два воспользоваться стечением обстоятельств, и так был построен фундамент всему дальнейшему. Если мне удастся задуманное, это будет… Да, отчасти моей победой, но в куда большей степени это будет чудом. Да. И теперь расскажи мне об этой мастерице-визажистке. Что ты знаешь?