Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
Хотелось… Но с первыми слезами, с первыми ее извинениями, испугом и несколько проявляемым страхом я оступился. Не верил до последнего, думая, что это новый ее проворный план отравить мою жизнь. Что она разом скинет все козыри или же воткнет в спину нож.
А в реальности произошло то, что она нуждалась во мне, как я в ней. Оказалось, что она мне стала дорога. Этими глазами, которыми она каждый день ненавидела, восхищалась, любовалась и вновь ненавидела. Все шло по кругу. Ее мысли сводили с ума, она верила в силы Господа, а я ненавидел ее гардероб из странных, самых обычных и однотонных вещей. Ее всегда трясло до мурашек
Чудовище исчезло, потеряв свое величие, сущность демона, чувства дикости, связав в оковы и приклонив. Ее слезы ставали для меня мучением, ее страхи отдавались жалостью, и хотелось тут же ей помочь, заставить забыть об этом раз и навсегда. Ее слова предавали важности, и я впитывал все в свой слух, потом в мозг. Глаза сканировали ее каждый миг, находя в ней то, что видел только я, по самые уши влюблен в ее живую натуру, чистую, частично искалеченную душу. Она могла меня понимать, могла любить, могла губить мой всегда контролируемый контроль. А так же вызывать его, умеряя лишь словами и нежностью.
Постель. Я должен был превратиться в зверя, я знал, что должен был, но она… Она его отогнала в угол, загнала своим светом вглубь, осветила меня. Я был нежен, впервые наслаждался чувствительным девичьим телом, впитывая ее запах, принося ей удовольствие, обеспечивая ее теплом. Она была словно первая в моей жизни девушка, потому что иных мой разум не воспринял.
Все впервые было с ней и это удивительно. Я был влюблен ни в ее тело, ни в сексуальность, ни в то… совсем не в то, во что влюбляются самцы в период сумасшествия. Я влюблен в ее душу, в глаза, в улыбку, в ее свободу, характер, который менялся с гибкой соломинки, до не пробивного старого дуба… Я влюблен в нее, просто влюблен, не зная значение «любви», вот только чувства мои реальны, и я не могу применить другое измерение этого термина.
Задумавшись на довольно долгий срок, я не сразу замечаю, как к нам возвращается Пирс, без Мерфин. Я подрываюсь, желая услышать заветное – «иди к ней».
– Она с Мерфин? Что-то случилось? – я сразу обкидываю его вопросами, изрядно занервничав. Тот качает головой, но я замечаю, этот чертов настороженный взгляд.
– Нильс, успокойся. Пирс, она разрешила на его посещение? – теперь Гарри задает доктору вопрос, встав рядом со мной, неотрывно глядя на него.
– Разрешила, – кивает он головой, а я задыхаюсь своими чувствами и этим воздухом, как будто у меня были впервые легкие и рот. – Но, не вам мистер Веркоохен. Она зовет к себе вас, Гарри, – заключает он после, а я в онемении и удивлении кидаю взгляд на Гарри, который не меньше ошарашен, чем я.
– Меня? – недоуменно повел мой друг. – Это какая-то ошибка, вы, наверное, ошиблись, док.
– Нет, я не ошибся. Когда захотите, тогда и пойдете, – кивает он и быстрым, размерным шагом идет вновь в отделение, скорее всего возвращаясь к своей пациентке.
Он неуверенно наблюдает за моими эмоциями, пока я раздражаюсь и очерствело, смотрю на Гарри. Какого черта он? Почему не я? Почему она не позвала меня?
– Нильс… скорее всего она хочет что-то узнать, а потом пригласит тебя, наедине…
– Убирайся, – полушепотом говорю я, но чувствую, как руки сотрясаются
– Нильс, – Гарри пытается дотронуться до моего плеча, но я отхожу, разворачиваясь к нему своим лицом. Я явно забываю о том контроле, о котором вспоминал. Он просто исчезает, не понимая, какого черта именно он.
– Убирайся! – оглушенным ором, который яро рвался наружу, вылетает на моего друга, который растерялся. Не знаю, что я подразумеваю под этим словом, и куда его посылаю, значительно ненавижу его за то, что он идет к ней, а не я. Понимаю, что он не менее ошарашен, как я. Знаю, что он сам ничего не понимает, но ничего не могу поделать. Зависть душит меня с ревностью и не осознанием того, что произошло. Я сижу тут, живу в этой больнице, а она зовет вместо меня Гарри!
Он не двигается, а я уже понимаю, что руки чешутся, желая что-то сотворить дьявольское. Дыхание напрочь сбитое, и я неуравновешенно смотрю, как к нам поспешила медсестра, которая сидела до этого и из далека наблюдала за нами.
Срываясь с места, хватаю свою курточку. Я ухожу сам, пытаясь побороть в себе эту ненависть, жуткую ярость, злобу на все, что я вижу перед собой, что чувствую.
– Нильс, – раздается мое имя, а я не обращаю внимания. – Нильс! – Гарри пытается привлечь мое внимание, но я не даю ему этого, ускоряя шаг и почти выбегая из этой чертового заведения с ужасным запахом.
Хочется исчезнуть отсюда, быстро, мгновенно. Мысли путаются, и как только в лицо ударяет порыв ветра я глубоко дышу, так часто, как только можно. Мне становится мгновенно плохо, в глазах мутнеет, ноги подкашиваются.
От потери равновесия из-за слабости, я скольжу по ступенькам, удерживаясь за перила, присев на холодные ступени, чувствуя эту горечь, эту слабость в себе из-за нее. Не понимая. Ни черта не понимаю, и это меня раздирает из внутри!
– Сэр, давайте я вам помогу. Вам плохо? Что у вас болит? – рядом со мной оказывается какой-то парень в белом халате, хватая меня за плечи, но я бойко их сбрасываю.
– Отвали от меня, – фыркаю я, оттолкнув его. Тот в свою очередь не понимая, что лучше оставить меня, вновь приближается, вглядываясь в мои глаза.
– У вас шок, дайте я посмотрю, – заключает он, доставая из кармана на груди фонарик и направляя мне его в глаза. Дыхание замерло, сердце остановилось. Мои пальцы вновь в кулаках, а я, больше не контролируя себя, набрасываюсь на этого недоумка, распуская кулаки в воздухе, оставляя удары на его лице от вторжения в мое личное пространство, где я находился со своим чудовищем наедине, и которое обратило внимание на этого парня.
Кровь, чьи-то крики и ужас в его глазах. Я потерял себя мгновенно, забывая, кем я был и что делал. Я только выпускал пар, с наступившей катастрофой для ближайшего окружения.
Комментарий к Часть 66
Эх… как-то печально все получается -.-
========== Часть 67 ==========
POV Rosalie Price
Боль. Жгучая, резкая, такая, что пробудила мое сознание, когда я простонала что-то невнятное, неизвестное мне. Пошевелившись на мягкой постели, я открываю глаза. Слезы рекой скатились по щекам, а дыхание трудно выбилось из меня. Мой взгляд погружен в белый потолок, а тело совсем отказывается подчиняться мне.