Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
Она позвала его, и меня до сих пор колотит от этого решения. Почему Гарри? Он ведь такой же, как и я. Так же не смог защитить ее, так же унижен ими. Чем лучше? Тем, что был с ней после того, как я уехал? Черта с два, я с ней был дольше. Я трахал ее, она моя.
Выпив последние капли, и даже не скорчившись, я подзываю бармена, обновить заказ. Он косо смотрит на меня, и забирает хрусталь, но, не отдавая его.
— Может, хватит тебе, и так еле-еле на стуле держишься, — я достаю из кармана деньги, кинув ему за стойку, а затем поднимаю яростный взгляд.
— Наливай, — прорычал
Словив от бармена наполненный стакан нового напитка, я выпиваю половину, а за тем поворачиваюсь к залу, когда там молодежь разносит танцпол и шумно отдыхает. Вновь повернувшись, я допиваю жидкость, чувствуя, как пульсируют вены от наслаждения. Я не прикасался к алкоголю больше месяца, контролируя себя и рассудок, а все для чего? Для нее, черт! Все было для нее одной!
Уйди же с моей головы, хотя бы сегодня, хотя бы сейчас!
— Обновляй! — молодой парень качает головой, не понимая моего запоя, и я ожидаю новой порции алкоголя, чтобы выкинуть ее из головы. Просто забыть хотя бы на время, ведь реальность ранит меня реже, чем в ту ночь. Мое сердце знобит, что я не там, у нее, а тут. Как же она могла?
Он ставит передо мной стакан, нахмуренно смотря на меня, когда я беру его в руки. Но меня останавливают руки, женские руки, которые легли мне на плече, а затем медленно спустились на грудь, живот и начали спускаться ниже, пока я не поймал руку незнакомки. Повернувшись на эту наглость, я вижу перед собой девушку, которая мерцает в огоньках клуба. Она растягивает на своих алых губах улыбку, сев около меня на высокий стул.
— Может, угостишь даму? — приподнимает она одну бровь, когда я свожу свои в злости и недоумении. Стройная, красивая, светловолосая. Запал бы на ночь, но не в этот раз, уже, не в этой жизни.
— Девочка, а твои родители знают, что ты тут разгуливаешь? — ядовито и слабо выговариваю я, так как алкоголь окончательно расслабил меня. Незнакомка, которой еле-еле дотягивало до восемнадцати, спустила свою улыбку, но облизала свои губы, кладя руку мне между ног, когда я еще строже нахмурился.
— Не поверишь, знают. А их любимая и послушная доченька, хочет расслабиться, — она сжимает мой член через джинсы, пытаясь понять мою реакцию на ее поведение, но я хватаю ее руку, прежде, чем она выкинет иную, более похабную выходку.
Резко притянув ее к себе, так, что она спала со стула, я впритык подвигаю в себе, второй рукой хватаясь за ее шею, совсем немного сдавливая ее.
— Не повод поддаваться в проституцию и раздвигать ноги перед мужиками, поверь, твой будущий муж этого ни как не оценит, если по меж твоих ног будет черная дыра. И на будущее, сжимай член ласковей, если хочешь возбудить, а не оторвать, — шепчу я ей на ухо, все сильнее сдавливая шею, но девчонка растягивается в улыбке, протянув руку к моему лицу, на что я резко отворачиваюсь.
— Да ладно тебе. Я же вижу, как ты напряжен. Поедем ко мне, расслабишься, примем ванну, ни каких обязательств.
Ее слова словно ошпаривают кипятком,
— Занят, — выговариваю я, вытащив из-под рубашки подвеску в виде голубой розы. — Занят девушкой, — объясняю я. — А тебе советую вернуться в постель, домой, и заняться новыми познаниями. Книги почитай, в конце концов. Особенно об подростковом недотрахе, милая, тебе пойдет на пользу, — мягко выговариваю я, вспоминая, как же это сладко отшивать. Она сердито скрежет зубами и чувство, что сейчас пойдет пар из ушей, но нет, она вновь улыбается своей улыбочкой.
— Папинька, — милейшим голосом выговаривает она, передвая этим словом занудство и крах, а за тем, я явно пропускаю момент, когда оказываюсь весь в жидкости алкоголя, и девчонка убегает прочь. Папинька?
— У меня еще нет детей, идиотка, — кричу я ей в спину.
— Жестко ты ее, — комментирует бармен, и я усмехаюсь, подталкивая к нему пустой стакан.
— Малолетка дрянная, — шепчу я про себя и получаю новую дозу свободы и горло, а за тем по венам, глубоко и чувствительно. Удовлетворенно прикрываю глаза.
Но около меня вновь кто-то мельтешит, с краю, и я уже злюсь. Снова она?
— Черти, свали отсюда, не ясно…— я обрываюсь на полуслове, встретив взглядом не девчонку, а самого Гарри. Самого Гарри Стайлса, который имел честь посетить палату Рози. Да пошел он. — Чего тебе? Решил добить меня? — фыркаю я на его присутствие, пока он закатывает глаза и просит себе ту же порцию, что и у меня в руках.
— Вообще-то пришел поговорить, — спокойно произнес он.
— Шел бы к ней и говорил, пока язык не отвалиться, — цежу я сквозь зубы. Плевать. Но какого черта он? Да что б тебя!
Я выпиваю залпом коньяк и смотрю вперед, пытаясь не замечать Стайлса около себя под боком.
— Даже не хочешь узнать как она? — изумляется он, а я напрягаюсь, сжимая в руках стакан.
— Какое дело мне до нее? Тебе же лучше знать, если зовет тебя, — после слов, пошатываясь, разворачиваюсь к Стайлсу, смотря в его глаза. Он выдыхает и берет наполненный стакан того же коньяка и одним разом выпивает, чуть скривившись, но не отводя взгляда от меня.
— В принципе, идет на поправку, — пропускает он мои слова сквозь уши, и я отворачиваюсь, усмехнувшись.
— Мне плевать, — говорю я, и слова, те, которые я вымолвил с особой жесткостью, отдается порезом внутри груди.
— Лжешь самому себе, Веркоохен? Ей нужно время, она боится, дай ей одуматься, и она позовет тебя, — выговаривает Гарри, а я гневно напрягаюсь еще больше.
— Я не собачонка, чтобы бежать по зову мнимой хозяйки, — резко отвечаю я, не смотря на Гарри.
— Но побежишь, Веркоохен, — от его слов, руки сжимаются в кулаки, а стакан, который был в них, трещит и раскалывается, когда я сжимаю осколки в руке. Не чувствую, ничего кроме этой чертовой обиды и болезни, где есть только одно лекарство — она.—Сейчас она в плохом состоянии, и ей больно, очень больно. Дай время, успокойся и тогда, когда вы оба будете готовы, она впустит тебя.