Нежность к мертвым

Данишевский Илья

моя жизнь скоро должна накрыться – там, лет через сорок –

большой и трепетной Иоландой, это мне утешительно, прямо

как матушкин шкаф доверху в одинаковых платьях, это так

успокаивает. В основном они шелковые, а еще зимние вариан-

ты шерсти и акрила. Я уже не стремлюсь, и самое глупое, что

может для меня найтись – слушатель; в общем, я никогда не

признавал слово, такие, как Иисусы, которые приняли в себя

все человеческие языки –

меня пугают.

Я работаю клошаром в стеклянной коробке, и каждый день

громкие звуки. Утром коробка пахнет свежей мебелью, каждый

день кто-то плачет и увольняется, каждый день пахнет новыми

людьми с их разнообразными одинаковыми историями, каждый

день я их всех покидаю в обеденный перерыв, трогательная

идея Бога добротная антитеза всему происходящему с каждым,

кого я могу видеть в обеденный перерыв. В общем, не думаю,

что литература должна существовать, раз уж ей трудно раз и

навсегда захлопнуться о любви – как же наскучило, но, впро-

чем, не более всего и всех прочих.

Божий день, что трагедия, повторенная дважды — суть

фарс. Повторные слушания всегда поражают своей косностью.

Кажется, вся душа вытекла из признаний убийцы. Маргарита

Бергштайн упрямо повторяла, что не знает, зачем убила шест-

надцать мужчин. Возможно, она действительно не знала. Ино-

гда ведь случается, что ты делаешь что-то случайно, а это что-

то оказывается значимым. Ее прекрасные бледные волосы…

уже скоро слово дадут залу, чтобы мы впились в подсудимую и

высосали из нее последнее. Они спросят, как часто она бреет

мохнатку. Текила или виски? Винни Пух или Пятачок? Каж-

дый из этих вопросов очень важен в понимании мотивов убий-

ства. Это напоминает мне громкий процесс Джекоба Блёма,

проведенный, кажется, шестьсот шестьдесят шесть раз подряд,

и на которых герра Блёма, твердо стоящего на признании своей

вины, никак не могли признать виновным. Для наглядности его

нарядили в нацистскую форму. Говорят, с этим возникли ка-

кие-то проблемы, потому что на мощь его плеч никак не могли

подобрать подходящую, а шить новую — какое-то не комильфо,

какая-то катастрофа, что-то непорядочное. И вот он стоял пе-

ред нами монументальным памятников фашистского преступ-

310

Нежность к мертвым

ления, близорукий врач холодной скалы, и отвечал, что у него

нет ответа, для чего и зачем были совершены его преступления.

Я рассматривал холод его глаз,

и не мог понять, являются ли

они стеклом, пластиком или карими. Я разглядывал его бакен-

барды, как бы окровавленные, но при этом прекрасные. Там, в

дебрях культурного нарратива, я не мог назвать его прекрас-

ным, но назвал бы — встретив где-нибудь в другом месте. Мои

чресла дрожали. Но я говорил, что дрожат от боли. И я смот-

рел на него, и мне было интересно, можно ли смотреть на него

вне контекста его преступления, вне умысла и причастности,

мне снилось, как мы знакомимся при других обстоятельствах, в

местах более темных и интимных, чем судебная камера обску-

ра, и беседуем о чем-то вроде Шатобриана, и не приковываем к

себе посторонних взглядов.

Наделенное властью лицо. Вы подтверждаете, что работали

врачом в Кольдице?

Джекоб Блём. Да.

Наделенное властью лицо. Вы признаете себя виновным в

преступлении против человечества?

Джекоб Блём. Я не понимаю, что такое преступление про-

тив человечества.

Наделенное властью лицо. Вы участвовали в убийствах

людей?

Джекоб Блём. Нет. Но были те, кого мне пришлось убить.

Наделенное властью лицо. Что Вы чувствуете сейчас?

Джекоб Блём. Усталость.

Убийца. Усталость.

Тысячи анонимных преступников. Усталость.

Наделенное властью лицо. Какие причины Вы можете на-

звать побуждающими к преступлению?

Джекоб Блём. Никаких.

Убийца. «Улисс»

Тысячи анонимных преступников. Мы невиновны! Как и

все преступники, мы невиновны!

Наделенное властью лицо. Задумывались ли Вы о реакции

Ваших родных на совершенное преступление?

Джекоб Блём. Нет.

Убийца. Нет.

Тысячи анонимных преступников. Нет.

311

Илья Данишевский

Наделенное властью лицо. Сожалеете ли Вы о содеянном?

Джекоб Блём. Нет.

Убийца. Нет.

Тысячи анонимных преступников. Да!

Наделенное властью лицо. Как вы можете сожалеть о том,

чего, по вашим же словам, не совершали?

Тысячи анонимных преступников. Мы сожалеем о том, что

было совершено кем-то, и в чем обвиняют нас. Но, конечно, мы

не совершали ничего из того, что совершили эти кто-то.

Наделенное властью лицо. Как вы думаете, почему обви-

няют именно вас?

Тысячи анонимных преступников. Среди нас есть женщи-